Бандейранты

Бандейранты (порт. bandeirantes, «знаменосцы») — «охотники за индейцами» — участники экспедиций XVI—XVIII веков на удаленные от побережья территории португальских колоний в Америке. Первоначально бандейрантов интересовали исключительно рабы, однако позднее их походы в основном имели целью разведку золота, серебра, алмазов или других полезных ископаемых. В ходе этих походов были исследованы земли от Тордесильясской черты до современных границ Бразилии. Они обеспечили экономическое благополучие Португалии в XVII—XVIII столетиях.

Бандейры

Экспедиции бандейрантов, или бандейры, не были организованы властями, в них участвовали частные лица, обеспечивавшие себя всем необходимым для путешествия самостоятельно. Они уходили в сельву на месяцы и годы. Город Сан-Паулу был базой большинства известных бандейр, в связи с этим бандейранты известны также как паулисты.

Кроме угона в рабство индейцев, бандейранты занимались утверждением власти Португалии во внутренних районах Бразилии. Бандейры обеспечивали португальцам контроль над местными минеральными ресурсами. Экспедиции были трудны и опасны, их участники сталкивались с голодом и болезнями. Из-за недостатка продовольствия бандейранты высаживали растения и собирали провизию по ходу пути, они же прокладывали дороги и строили поселения, то есть начали хозяйственное освоение внутренних районов Бразилии.

Несмотря на то, что иезуиты были главными противниками бандейрантов, вместе с каждой бандейрой отправлялся священник для отпущения грехов умирающим и успокоения совести живых участников. Перед уходом в экспедицию всегда служилась месса. Когда в 1660-х годах португальское правительство назначило награду за разведку месторождений золота и серебра в Бразилии, бандейранты занялись этим наряду с угоном индейцев в рабство, а поскольку количество свободных индейцев заметно уменьшилось, через некоторое время полностью переключились на поиски драгоценных металлов.

Бандейранты часто использовали тактику «разделяй и властвуй»: они стравливали индейские племена между собой, а потом захватывали в плен ослабленных враждой индейцев. В ходу у них были и другие способы обратить в рабов много индейцев, неся при этом мало потерь. Иногда бандейранты выдавали себя за иезуитов и служили мессу чтобы выманить индейцев из поселений. Так или иначе бандейранты полагались на внезапность. Если это не удавалось, они окружали индейскую деревню и поджигали, чтобы выгнать из неё индейцев. Схваченных бандейранты помещали в специальные загоны и держали там, пока не набирали достаточное количество пленных для путешествия назад. Этого приходилось ждать неделями и месяцами, за это время сотни будущих рабов умирали. Во время перехода пленных раздевали и привязывали к длинной жерди чтобы избежать побегов.

В начале XVI века в Бразилии жило около 2,5 миллионов индейцев, а на середину XVIII века их численность оценивается в 1—1,5 миллиона. Некоторые племена, жившие вблизи атлантического побережья, вымерли от болезней или смешались с португальцами, остальные ушли вглубь континента. В уже освоенной части Бразилии возникла нехватка рабочей силы, которую не могли восполнить поставки рабов из Африки. Несмотря на то, что негры были более ценны по своим эксплуатационным качествам, существовал стойкий спрос на рабов-индейцев. Негр стоил в 10 и более раз дороже индейца, что не мешало бандейрантам получать огромные прибыли.

Известны бандейранты Бартоломеу Буэну да Силва, Фернан Диас Пайс, Антониу Родригис Аржан, Антониу Пирис ди Кампус и Бартоломеу Буэну ди Сикейра.

В 1628 году Антониу Рапозу Тавариш возглавил бандейру, в которой участвовало 2000 союзных индейцев, 900 метисов и 69 белых из Сан-Паулу. В ходе этой экспедиции была разрушена большая часть иезуитских миссий в Гуаире и угнано около 60000 индейцев.

С 1648 по 1652 год Тавариш руководил одной из самых продолжительных бандейр, прошедшей от Сан-Паулу до устья Амазонки, исследовал многие из её притоков, в том числе Риу-Негру, преодолел более 10000 км. В 1651 году он добрался до Кито и некоторое время пробыл там. Из 1200 участников экспедиции в Белен дошло только 60 человек. В 1652 году они вернулись в Сан-Паулу. По итогам этого путешествия Португалия предъявила права на огромную территорию в бассейне Амазонки.

Миф о затерянном городе

Основная статья Рукопись 512

В документе 1754 года (т. н. Рукописи 512), написанном предводителем неизвестной бандейры, отправившейся на поиски золотых рудников, был описан затерянный мёртвый город в неисследованных районах Бразилии. Современные бразильские учёные говорят о «самом большом мифе бразильской археологии». Описание развалин мёртвого города, оставленное неизвестным автором, неоднократно вдохновляло исследователей (в частности Перси Фосетта в 1925 году) на его поиски.

См. также

• Колониальная Бразилия
• Embraer EMB 110 Bandeirante

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки (с древнейших времён до начала XX века). Учебник для вузов. — 2-е, перераб. и доп.. — М.: Высш. шк., 1991. — 286 с. — 25 000 экз. — ISBN 5-06-002003-7.

Отрывок, характеризующий Бандейранты

Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.