Банди, Тед

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Банди.
Тед Банди
Theodore Robert Bundy

Полицейское фото Банди
Имя при рождении:

Теодор Роберт Кауэлл

Прозвище

Нейлоновый Убийца
Харизматичный Убийца[1][2]

Дата рождения:

24 ноября 1946(1946-11-24)

Место рождения:

Берлингтон, Вермонт, США

Гражданство:

США США

Дата смерти:

24 января 1989(1989-01-24) (42 года)

Место смерти:

Брадфорд, Государственная тюрьма Флориды

Причина смерти:

электрический стул

Наказание:

смертная казнь

Убийства
Количество жертв:

26—100[3]

Период убийств:

1974—1978

Основной регион убийств:

Айдахо, Флорида, Калифорния, Колорадо, Орегон, Вашингтон, Юта

Способ убийств:

удушение нейлоновыми чулками,удар по голове тупым предметом

Мотив:

Сексуальный, мизогиния

Дата ареста:

1976; 1978

Теодор Роберт (Тед) Банди (англ. Theodore Robert «Ted» Bundy; 24 ноября 1946 — 24 января 1989) — американский серийный убийца, насильник, похититель людей и некрофил, действовавший в 1970-е годы. Его жертвами становились молодые девушки и девочки. Точное число его жертв неизвестно. Незадолго до своей казни он признался в 30 убийствах в период между 1974 и 1978 годами, однако настоящее количество его жертв может быть гораздо больше.

Банди пользовался своим обаянием, чтобы завоёвывать доверие своих жертв. Обычно он знакомился с ними в общественных местах, симулируя травму или выдавая себя за представителя власти, чтобы затем похитить, подвергнуть пыткам, изнасиловать и убить их в уединённом месте. Иногда он врывался в дома жертв, избивал их дубинкой, насиловал и душил. После убийства похищенных девушек он снова их неоднократно насиловал[4], затем расчленял, головы, как минимум, 12 своих жертв он отпилил ручной пилой, забрал с собой и хранил у себя в квартире как сувениры[5]. Судя по некоторым уцелевшим телам жертв (Лиза Леви), Банди занимался каннибализмом[6].

Биограф Энн Рул описала его как «садиста и социопата, который получал удовольствие от боли жертвы и ощущения власти в момент её смерти и даже после»[7]. Он сам описывал себя как «самого бессердечного сукиного сына, которого вы только можете встретить»[8][9].

Теда Банди казнили на электрическом стуле 24 января 1989 года во Флориде.





Биография

Детство

Теодор Роберт Кауэлл родился 24 ноября 1946 года в Берлингтоне, Вермонт, в приюте для матерей-одиночек. Его мать, Элеонор Луиз Кауэлл, принадлежала к уважаемой и состоятельной семье. Личность отца Банди достоверно не установлена. В его свидетельстве о рождении в качестве отца указан некий Ллойд Маршал[10], но Луиз позже призналась, что была совращена матросом по имени Джек Уортингтон[11]. Некоторые члены семьи подозревали, что настоящий отец ребёнка — собственный отец Луиз, однако никаких достоверных доказательств в пользу этой версии не существует[12].

Первые три года своей жизни Банди провёл в доме своих бабушки и дедушки, Самуэля и Элеонор Кауэллов. Рождение внебрачного ребёнка в те времена подвергалось общественному осуждению, и, чтобы избежать его, Самуэль и Элеонор выдавали Теда за собственного сына. Со временем он узнал правду. Обстоятельства этого неясны: своей подруге он сказал, что его двоюродная сестра показала ему свидетельство о рождении и обозвала «ублюдком»[13], биографам Стивену Мишо и Хью Эйнсуэрту он сказал, что сам нашёл его[14]. Энн Рул считает, что он нашёл свою официальную запись о рождении в Вермонте в 1969 году[15]. Банди на всю жизнь затаил обиду на свою мать за то, что она лгала ему[16]. Банди тепло отзывался о своих бабушке и дедушке[17]. Энн Рул он признался, что уважал дедушку и отождествлял себя с ним, в то время как остальные члены семьи и даже он сам описывали его как тирана и фанатика, который ненавидел чёрных, итальянцев, католиков и евреев, избивал жену, семейную собаку и раскручивал соседских котов за хвосты. Однажды он столкнул младшую сестру Луиз Джулию с лестницы за то, что она слишком долго спала[18]. Иногда он громко разговаривал сам с собой[19], а когда кто-то поднял тему об отце Теда, впал в неистовую ярость[18].

Свою бабушку Банди описал как послушную и робкую женщину, которая периодически проходила лечение электрошоком от депрессии[19] и к концу своей жизни боялась покидать дом[20]. Поведение Теда уже тогда подавало тревожные сигналы. Однажды Джулия проснулась в окружении ножей с кухни, а её трехлетний племянник стоял рядом с кроватью, широко улыбаясь[21].

В 1950 году Элеонор Луиз Кауэлл, устав от постоянных унижений дома, решает начать новую жизнь. Она сменила своё имя на Луиз Нельсон и переехала к своим двоюродным брату и сестре Алану и Джейн Скотт в Такому, Вашингтон. В 1951 году в ночь одиночек, проведённую Первой методистской церковью Такомы, она встретила повара военного госпиталя Джонни Калпеппера Банди[22]. Спустя год они поженились, и Джонни усыновил Теда[22]. У пары родилось ещё четверо детей. Несмотря на попытки Джонни уделять внимание Теду, чтобы «породниться» с ним, тот всё больше отдалялся от своего отчима. Позже своей девушке он жаловался, что Джонни не был его настоящим отцом, к тому же он «не очень-то умен» и «зарабатывал недостаточно»[23].

Поведение Банди в Такоме его биографы описывают по-разному. Согласно Мишо и Эйнсуэрту, он шатался по району, копаясь в мусорных баках в поисках изображений обнажённых женщин[24]. Полли Нельсон он говорил, что читал детективные журналы и романы, а также смотрел документальные фильмы о преступлениях, в которых были жестокие сцены, особенно мёртвые и искалеченные тела[25], однако в письме к Рул он отрицал это. Мишо писал о том, что Тед много пил и бродил по району в поисках незанавешенных окон, надеясь увидеть переодевающуюся женщину или что-либо столь же интересное для него[26].

Описание его социальной жизни также варьируется. Он сказал Мишо и Эйнсуэрту, что подростком стремился к одиночеству. Он не понимал отношений между людьми[27]. У него не было естественного умения заводить друзей.

Я не знал, что делает те или иные вещи значимыми. Я не знал, что заставляет людей хотеть быть друзьями. Я не знал, что делает людей привлекательными друг для друга. Я не знал, что лежит в основе социального взаимодействия.

Тем не менее, одноклассники говорили, что в школе его знали и любили[29].

Университетские годы

Проучившись год в местном университете Пьюджент-Саунд, он перевелся в Вашингтонский университет, чтобы изучать китайский язык[30]. В 1967 году он начал встречаться со своей однокурсницей, известной под несколькими псевдонимами, самый распространенный из которых — Стефани Брукс[31].

В начале 1968 года он бросил учёбу и стал подрабатывать в разных местах. Он был добровольцем в сиэтлском офисе президентской кампании Нельсона Рокфеллера[32] и принял участие в Республиканской национальной конвенции 1968 года в Майами, штат Флорида, как его сторонник[33]. Вскоре после этого Стефани бросила его и вернулась к семье в Калифорнию. Причиной разрыва, по словам самой Стефани, стали незрелость Теда и отсутствие у него амбиций. Опустошенный расставанием, Банди путешествует по Колорадо, затем гостит у родственников в Арканзасе и Филадельфии, где учится один семестр в Темпльском университете.

В 1969 году он возвращается в Вашингтон. Тогда же он встречает Элизабет Клёпфер (также известна под псевдонимами Мэн Андерс, Бет Арчер и Лиз Кендалл). Их бурный роман продолжался до того, как он попал в тюрьму в 1976 году. В середине 1970-х годов Банди, уже более целеустремленный, снова поступает в Вашингтонский университет, на этот раз он решает учиться на психолога. Банди стал отличником и любимцем профессоров[34]. В 1971 году он получил работу на телефоне доверия кризисного центра Сиэтла для самоубийц. Там он и встретил Энн Рул, автора одной из самых известных биографий Банди — The Stranger Beside Me («Незнакомец рядом со мной»). Тогда Рул не находила ничего отталкивающего в личности Банди[35].

Банди окончил Вашингтонский университет со степенью в области психологии в 1972 году[36]. Вскоре после этого он стал работать на губернатора Вашингтона Дэниэла Дж. Эванса. Во время кампании Банди следовал за противником Эванса от Демократической партии по всему штату, записывая его речи на магнитофон и передавая их лично Эвансу. Позже разгорелся незначительный скандал, когда демократы узнали Банди, выдававшего себя за студента[37][38]. Осенью 1973 года Банди поступил в юридическую школу университета Пьюджет-Саунд.

Во время поездки по делам Республиканской партии в Калифорнию, он встретил Стефани и снова начал встречаться с ней. Она поражалась переменам, которые произошли с Тедом: он превратился в профессионала, который, казалось, стоит на пороге успешной политической и юридической карьеры. В это же время он продолжал встречаться с Клёпфер. Женщины не знали о существовании друг друга. Банди со Стефани даже обсуждали свадьбу, однако в январе 1974 года он внезапно обрывает все контакты с ней, не отвечает на её телефонные звонки и письма. Наконец дозвонившись ему через месяц, она требует ответить, почему он прервал их отношения. Мягким, спокойным тоном он ответил ей: «Стефани, я понятия не имею, о чём ты говоришь…» — и повесил трубку. Больше они никогда не встречались[39]. Банди начал пропускать занятия в юридической школе, и, вскоре, был отчислен из неё, это произошло весной 1974 года. В это же время на Тихоокеанском Северо-Западе стали исчезать молодые женщины.

Убийства

Вашингтон и Орегон

Точно не известно, когда и где Банди начал свои убийства. Он рассказывал разные истории разным людям. Он отказывался рассказывать подробности ранних убийств, несмотря на то, что раскрыл детали своих поздних убийств незадолго до казни[40].

Своему адвокату Полли Нельсон он рассказывал, что в первый раз попытался похитить человека в 1969 году в Оушн-сити, Нью-Джерси, но никого не убивал вплоть до примерно 1971 года в Сиэтле[41]. Психологу Арту Норману — что он убил двух женщин в Атлантик-Сити в 1969 году[42][43]. Детективу Роберту Кеппелу он намекнул на убийство в Сиэтле в 1972 году[44], и что совершил другое в 1973 году недалеко от города Тамуотер в штате Вашингтон, но отказался уточнять детали.[45] И Рул, и Кеппел считают, что Тед, возможно, начал убивать ещё подростком[46][47].

Некоторые данные говорят о том, что впервые он похитил и убил Энн Мэри Берр в Такоме в 1961 году, когда Теду было 14 лет, но он неоднократно отрицал свою причастность к этому[44]. Своё первое достоверно известное убийство он совершил в возрасте 27 лет в 1974 году[48].

4 января 1974 года Банди в Университетском районе Сиэтла проникает в полуподвальную комнату 18-летней Карен Спаркс[49] (в некоторых источниках названной Джони Ленц[50] или Терри Колдуэлл[51]) — танцовщицы и студентки Вашингтонского университета. Он ударил спящую девушку по голове металлическим прутом из каркаса кровати и изнасиловал её с помощью расширителя. Спаркс получила обширные внутренние повреждения и необратимые повреждения головного мозга[52], но выжила, очнувшись спустя 10 дней после нападения[51]. Однако, она ничего не помнила.

Менее чем через месяц, в ночь с 31 января на 1 февраля, Банди проникает в дом, находящийся всего в двух кварталах от дома Карен Спаркс, который снимали студентки: Линда Энн Хили и четыре её подруги. Банди, пройдясь по дому, зашёл в полуподвальную комнату Линды Хили, студентки факультета психологии Вашингтонского университета и ведущей на радио прогноз погоды для лыжников. Он заткнул ей рот кляпом, связал, избил её до кровотечения, раздел, затем, по его словам, совершил "some sort of sexual activity"[53], надел на голову наволочку, завернул в простыню и унёс с собой, прихватив её рюкзак, джинсы, белую блузку, сапоги[53][54]. Соседки Хили, несмотря на тонкие стены в доме, ничего не слышали и думали, что она, как обычно, рано утром уехала на работу на радиостанцию. Однако Хили не приехала на работу, не появилась она и на занятиях. Её комната, на первый взгляд, была чистой и прибранной, кровать заправлена без единой морщинки. Девушка, казалось, исчезла без следа.

Как выяснилось после первого ареста Банди, его нападение на Хили не было случайным: он недавно вместе с ней учился в одной группе по психологии в Вашингтонском университете, его двоюродная сестра была знакома с Хили, а выписка с его кредитной карты показала, что он в течение нескольких дней перед похищением следил за ней[55].

Студентки продолжали пропадать примерно по одной в месяц. 12 марта девятнадцатилетняя Донна Гейл Мэнсон, студентка Колледжа вечнозелёного штата, отправилась на джазовый концерт, но так там и не появилась. 17 апреля студентка Сьюзан Илейн Ренкорт пропала в Элленсберге (120 км от Сиэтла) после научного собрания в центральной библиотеке колледжа[56][57]. Позже две студентки рассказывали, что в вечер похищения и за три дня до него встречали около библиотеки мужчину с рукой на перевязи, который просил их помочь ему загрузить большое количество книг в его машину, Фольксваген «Жук»[58][59].

6 мая пропала Роберта Кэтлин Паркс (20 лет), студентка факультета искусств и мировой религии Университета штата Орегон в Корвалиссе (420 км от Сиэтла). Она около 11 часов вечера вышла из общежития в университетском кампусе на свою обычную вечернюю прогулку, сказав соседке по комнате, что вернётся через час. Но Кэтлин так и не вернулась, ни в этот день, ни на следующий[60]. Никто ничего не видел, никто ничего не запомнил. Девушка просто растворилась в воздухе. Как позже рассказал сам Банди, он зашёл в бар в the Student Union Building, увидел одиноко сидящую девушку, пьющую кофе, подсел к ней, представился студентом, завязал разговор. Поняв, что понравился девушке, он пригласил её в ресторан в получасе езды от кампуса. Кэтлин согласилась и поехала с Банди, тем самым, попав к нему в руки[61].

В ночь на первое июня из Бериена, пригород Сиэтла (штат Вашингтон), после вечеринки в кафе "Flame Tavern" пропала Бренда Кэрол Болл (22 года). Последний раз её видели в 2 часа ночи около кафе разговаривающей с мужчиной-шатеном с рукой на перевязи[62].

Около 1 часа ночи 11 июня студентка Вашингтонского университета Джорджанна Хокинс (18 лет) таинственно исчезла в университетском кампусе, идя по освещённой дороге от общежития своего парня к своему общежитию, находящихся в 40 метрах друг от друга. На следующее утро вся дорога была прочёсана детективами и криминалистами из Сиэтла, но они ничего не нашли[63]. Свидетели показали, что видели человека на костылях с загипсованной ногой недалеко от общежития, который пытался тащить чемодан[64]. Одна из женщин сказала, что он попросил её помочь ему донести чемодан в светло-коричневый Фольксваген «Жук»[65].

Тогда Банди работал на Вашингтонский государственный департамент аварийно-спасательных служб (англ. Washington State Department of Emergency Services (DES)) — правительственное агентство, которое, среди прочего, занимается поиском пропавших людей. Там он познакомился и начал встречаться с Кэрол Энн Бун, дважды разведённой женщиной с двумя детьми. Позже она станет его женой[66].

Пропажа шести женщин и жестокое избиение Спаркс освещались в газетах и на телевидении на территории штатов Вашингтон и Орегон[67]. Страх распространился среди населения. На правоохранительные органы сильно давили[68], но немногочисленность улик сильно затрудняла их работу. Представители полиции не делились с журналистами даже тем немногим, что они знали, боясь навредить ходу следствия[69]. Были отмечены некоторые сходства между жертвами: все они пропали ночью, часто недалеко от места, где велись строительные работы и незадолго до экзаменов; все жертвы были одеты в брюки или джинсы; в большинстве случаев на месте преступления видели мужчину с перевязью или гипсом, который ездил на Фольксвагене «Жуке»[70].

События достигли своей кульминации 14 июля, когда при свете дня были похищены две женщины на переполненном пляже в Парк Лейк Саммамиш в Айсакве, городе в 32 км от Сиэтла. Пятеро женщин описали похитителя как привлекательного мужчину в белом теннисном костюме с левой рукой на перевязи, с легким акцентом, похожим на канадский или британский. Он представлялся Тедом. Он просил их помочь загрузить парусник на свою машину, Фольксваген «Жук». Четверо отказались, одна, Мэри Осмер (22 года), пошла с ним. Когда они подошли к машине, она увидела, что парусного судна около машины нет. Спросив где же судно, получила ответ, что за парусником надо съездить в дом к его родителям, который "тут прямо на холме". Сославшись на то, что её ждут родители, девушка поспешила уйти. Три свидетеля, загоравших на пляже рядом с привлекательной блондинкой Дженис Энн Отт (23 года, инспектор в ювенальном суде Сиэтла), видели, как этот мужчина подошёл к девушке и попросил её поехать с ним в дом к его родителям в Айсакву, чтоб помочь ему привезти оттуда лодку. Несмотря на очевидную нелепость просьбы, Дженис Отт согласилась, заявив, что после возвращения будет сама управлять парусником[71]. Видимо, Отт сочла эту просьбу всего лишь флиртом со стороны симпатичного мужчины. Оживлённо разговаривая, парочка покинула пляж. Через четыре часа Банди увёл с пляжа Денис Насланд (18 лет), которая покинула загоравших друзей, чтобы посетить уборную[72]. В последний раз её видели разговаривающей с мужчиной в теннисном костюме с рукой на перевязи. Больше девушек живыми никто не видел. Позже Банди сказал биографу Стивену Мишо, что когда он привел в своё убежище Денис Насланд, Дженис Отт всё ещё была жива. Он их изнасиловал и убил, одну девушку на глазах другой[73][74], но незадолго до казни, по словам его адвоката Полли Нельсон, он, якобы, отказался от этих показаний[75].

Вскоре листовки с описанием Банди и его машины разослали по Сиэтлу и ближайшей к нему области. Его фоторобот был показан в прессе и по телевидению. Элизабет Клёпфер, Энн Рул, сотрудник DES и профессор психологии Вашингтонского университета опознали по ним Теда Банди [76]. Но детективы, получавшие по 200 сообщений в день[77], не обратили внимания на студента-юриста без судимостей[78].

6 сентября двое охотников на тетеревов наткнулись в лесу, в густом кустарнике, на останки Отт (нижнюю челюсть, бедренные кости и волосы) и Насланд (череп, бедренные кости, волосы и грудную клетку с несколькими рёбрами) в 3,2 км от парка Лейк Саммамиш[79]. Несколько «лишних» костей (кости бедра и несколько позвонков), найденных на том же месте, позже были определены самим Банди как останки Джорджанны Хокинс.

Через полгода, 2 марта 1975 года, останки Хили (нижняя челюсть), Рэнкорт (череп и нижняя челюсть), Паркс (череп и нижняя челюсть) и Болл (череп и нижняя челюсть) были найдены в лесной чаще на горе Тейлор, недалеко на восток от Айсаквы[80]. Останки Донны Гейл Мэнсон так и не нашли.

Айдахо, Юта, Колорадо

В августе 1974 года Банди поступил в Университет Юты на юриста и переехал в Солт-Лейк-Сити, оставив Клёпфер в Сиэтле. Несмотря на то, что он часто ей звонил, он встречался «по крайней мере с дюжиной» других женщин[81]. В ходе обучения он был разочарован собственными умственными способностями. Он не понимал программу, а другие студенты имели интеллектуальное преимущество над ним, хотя он обучался юриспруденции во второй раз. В Юте он также стал членом Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, но не стал активным прихожанином и нарушал многие мормонские ограничения[82][83]. Когда после ареста Банди спросили, к какой религии он себя причисляет, он ответил, что считает себя методистом[84].

Новые убийства Банди оставались незамеченными, пока он сам не признался в них незадолго до казни. 2 сентября он изнасиловал и задушил до сих пор неопознанную автостопщицу в Айдахо. Труп он или сбросил в ближайшую реку[85], или вернулся на следующий день, чтобы сфотографировать и расчленить свою жертву[86][87]. 2 октября он убил 16-летнюю Нэнси Уилкокс в городе Холладей, пригороде Солт-Лейк-Сити. По словам Банди, он пытался ограничить свои патологические желания, только насилуя жертв, но не убивая их. Уилкокс он убил случайно, когда пытался заставить её замолчать[88]. Он захоронил Уилкокс в парке Капитол-Риф, но её останки не были найдены[89].

Вечером 18 октября 17-летняя дочь местного шефа полиции Мелисса Смит пропала в маленьком мормонском городке Мидвейле, ещё одном пригороде Солт-Лейк-Сити, возвращаясь из пиццерии к себе домой. Мелисса Смит пришла в пиццерию в полукилометре от её дома, чтоб поговорить с работавшей там подругой, которую бросил парень. Успокоив подругу, она около 22 часов отправилась домой. Девять дней спустя её обнажённое тело нашли на территории Summit Park, в горах Уосатч, в 30-ти километрах от Солт-Лейк-Сити. Вскрытие показало, что она была жива в течение семи дней после исчезновения[90][91]. Ночью 31 октября в 35 км от города Лихай по пути из кафе пропала 17-летняя Лора Энн Эйм[92]. Её тело обнаружили туристы семь дней спустя, на День благодарения, в Американ-Форк-Каньоне, находящемся в Национальном заповеднике Винтер-Уосатч-Кэш[93]. Обе женщины были жестоко избиты, изнасилованы, в том числе анально, и задушены нейлоновыми чулками[94][95]. Через несколько лет Банди описал ритуалы, которые он проводил с уже мёртвыми девушками — он мыл их волосы с шампунем и наносил макияж[96][97].

В г. Мюррей (пригород Солт-Лейк-Сити), 18-летняя Кэрол ДаРонч едва спаслась от Банди. Вечером 8 ноября ДаРонч приехала на своём автомобиле к торговому центру "Fashion Place Mall", около километра от пиццерии, где в последний раз видели Мелиссу Смит. Прогуливаясь по торговому центру, Кэрол остановилась около витрины книжного магазина посмотреть книги. Там к ней около 19:30 подошёл Банди, представился офицером Роузлендом и сказал, что кто-то пытался проникнуть в её машину. Банди попросил её проехать с ним в полицейский участок, чтобы написать заявление. На улице уже стемнело, когда Банди привёл девушку к своему автомобилю. Её сильно удивило, что офицер полиции ездит не на полицейской машине, а на потрёпанном Фольксваген "Жуке". На просьбу показать жетон Банди только покрутил перед лицом ДаРонч своим бумажником, но ничего не показал. Это было странно и подозрительно, однако, девушка в машину села, ведь, офицер был очень симпатичным и обходительным. Банди резко сорвался с места и погнал свой Фольксваген, но не к полицейскому участку, а куда-то в сторону. Когда он свернул на какую-то улицу и резко затормозил, то девушка тотчас открыла дверь и рванулась из машины, но Банди успел поймать её за руку, втащил обратно в салон и защёлкнул браслет наручников на её правой руке. Девушка начала отчаянно бороться: бить его, царапать, кусаться. В пылу борьбы Банди застегнул и второй браслет на её правой руке. Тогда Кэрол резко оттолкнула Банди и выскочила из машины. Банди кинулся за ней, держа в руке свой лом. Он схватил её, прижал к капоту машины, пытаясь ударить по голове. Однако, девушка отчаянно отбивалась, перехватив его руку с ломом. Ожесточённая борьба завершилась тем, что Кэрол со всей силы пнула Банди в пах, вырвалась и бросилась навстречу подъезжавшему автомобилю[98].

Тем же вечером около 22 часов пропала 17-летняя Дебра Кент, ученица старшей школы Вьюмонт в городе Баунтифул (в 20 мин. езды от г. Мюррей). Она пропала во время школьной театральной постановки. В антракте Дебра решила забрать своего младшего брата со скейт-площадки, она пошла на парковку около школы к своему автомобилю и исчезла. Позже полицейские, обыскивая парковку, нашли ключ от наручников Кэрол ДаРонч[99]. Во время спектакля Банди видели ученики и учитель актёрского мастерства, 24-летняя Рэлинн Шеппард. По словам Шеппард, перед началом постановки очень симпатичный мужчина подошёл к ней в холле школы и попросил её помочь ему найти на стоянке его машину, она, извинившись, ответила, что занята и ушла по своим делам. В перерыве спектакля этот мужчина подошёл к ней снова и уставившись на её грудь, стал говорить, что он не спускал с неё глаз, она ему очень понравилась, особенно, её длинные чёрные волосы и она сейчас же должна пойти с ним, чтоб помочь найти его машину. Шеппард с отвращением отвернулась и ушла[100].

В ноябре Элизабет Клёпфер, прочитав, что в городах недалеко от Солт-Лейк-Сити пропадают молодые женщины, снова позвонила в полицию. Детектив Херджешаймер подробно расспросил её. После этого подозрения насчет Банди возросли, но свидетели с озера Саммамиш, которых полиция считала самыми надежными, не опознали его по фото[101]. В декабре Клёпфер связалась с офисом шерифа округа Солт-Лейк и повторила свои подозрения. Банди был добавлен в список подозреваемых, но ничего серьёзного не связывало его с убийствами в Юте[102]. В январе 1975 года он вернулся в Сиэтл после экзаменов и провел неделю с Клёпфер. Она не рассказала Теду, что трижды сообщала о нём полиции, и планировала навестить его в Солт-Лейк-Сити в августе[103].

В 1975 году он переместил свою преступную деятельность восточнее, в Колорадо. 12 января 23-летняя медсестра Карин Кэмпбелл таинственно пропала на курорте Сноумас-Виллидж в Колорадо. Отправившись "на минутку" из холла отеля, где она сидела со своим женихом, к себе в номер за журналом, она исчезла. В последний раз её видели выходящей из лифта у себя на этаже. Через месяц её обнажённое тело было случайно обнаружено в сугробе в заброшенном месте за пределами курорта. Её ударили тупым предметом по голове и задушили; тело было покрыто порезами[104]. 15 марта по пути в свою квартиру в Вейле (160 км от Сноумасс-Виллидж) пропала Джули Каннингем, лыжный инструктор. Позже Банди сказал следователям из Колорадо, что он подошел к ней на костылях и попросил помочь донести лыжные ботинки к машине, где он оглушил её и надел наручники, а затем изнасиловал и задушил в отдаленном месте около города Райфл в 140 км от Вейла. Несколькими неделями позже он вернулся на место преступления, чтобы посмотреть на останки Джули.

Денис Оливерсон, 25 лет, пропала 6 апреля недалеко от границы Юта-Колорадо в Гранд-Джанкшен, когда ехала на велосипеде к дому своих родителей. Её велосипед и сандалии были найдены под автострадным путепроводом[105]. 6 мая Банди заманил возвращавшуюся из школы 12-летнюю Линетт Калвер в г.Покателло (штат Айдахо) к себе в автомобиль. Увёз её в мотель, где изнасиловал и утопил в ванне, а затем снова надругался над её уже мёртвым телом[106]. Позже он сбросил труп в реку Снейк[107][108].

В середине мая трое коллег Банди из DES, включая Кэрол Энн Бун, остались у него на неделю в Солт-Лейк-Сити. В июне Банди на неделю приехал к Клёпфер в Сиэтл, и они решили пожениться на Рождество. Банди не рассказал ей, что все ещё поддерживает отношения с Бун и про свой роман со студенткой-юристом из Юты, известной как Ким Эндрюс[109] или Шэрон Ауэр[110].

27 июня 15-летняя Сюзан Кёртис из Баунтифула (штат Юта) и две её подруги приехали на велосипедах в кампус Университета Бригама Янга на молодёжную конференцию. Вечером того же дня, после официального ужина в банкетном зале Студенческого центра, Сюзан пошла в своё общежитие, до которого было пять минут ходьбы, и пропала. Больше девушку никто не видел. Похищение и убийство Кёртис стало последним признанием Банди, оно было записано за несколько минут до казни[111]. Тела Уилкокс, Кент, Каннингэм, Калвер, Кёртис и Оливерсон не были найдены.

Арест и первый суд

Впервые Банди арестовали в августе 1975 года в Грейнджере (сейчас Вест-Вэлли-Сити), когда он отказался остановиться по приказу офицера дорожного патруля для обычной проверки[112]. При обыске в его машине были обнаружены: лыжная маска, маска из колгот, лом, мешки для мусора, моток веревки, наручники, ледоруб и другие предметы, которые обычно используются для краж со взломом. Банди объяснил, что лыжная маска нужна ему, чтобы кататься, наручники он нашел на мусорном баке, а остальное — просто предметы домашнего обихода[113]. Тем не менее, детектив Джерри Томпсон вспомнил, что похожего человека и машину разыскивают за похищение ДаРонч, а также имя Теда Банди, которое назвала Клёпфер. Полиция провела обыск его квартиры, но не нашла никаких серьёзных улик против Банди. Позже он говорил, что они не нашли фотографии его жертв, которые он спрятал в подсобке[114]. Банди выпустили под залог.

Полиция Солт-Лейк-Сити поместила Банди под круглосуточное наблюдение, а Томпсон и ещё два детектива отправились в Сиэтл, чтобы взять показания у Клёпфер. Она рассказала им, что в год до отъезда Банди в Юту обнаружила у него вещи, наличие которых она «не могла объяснить»: набор костылей, мешок гипса, мясницкий нож, никогда не использовавшийся для готовки, хирургические перчатки, восточного вида нож в деревянном футляре и мешок с женской одеждой[115]. Также она вспомнила, что Банди постоянно ходил у всех в должниках. Она подозревала, что всё, что у него было существенного, Банди украл. Однажды, когда она стала выяснять происхождение нового телевизора и стерео, Банди предостерёг её, что если она кому-нибудь расскажет, он сломает ей шею[116]. Также он очень расстраивался каждый раз, когда она отстригала свои длинные волосы. Иногда она просыпалась из-за того, что Банди с фонариком в руках рассматривал под одеялом её тело. Он держал ушковый гаечный ключ в багажнике её машины (она также владела тем самым Фольсквагеном «Жук», который Банди часто одалживал), якобы «для защиты». Детективы выяснили, что Банди не был вместе с Клёпфер в те ночи, когда пропадали девушки[117]. Немногим позже у Клёпфер брала показания детектив из отдела убийств Сиэтла Кэти Макчесни и узнала о существовании Стефани Брукс и их помолвки с Банди в 1973 году[118].

В сентябре Банди продал Фольксваген подростку из Мидвейла[119]. Он был конфискован полицией Юты, а техники из ФБР разобрали и обследовали автомобиль. Они обнаружили волосы, совпадающие с волосами Карин Кэмпбелл[120]. Также были обнаружены пряди волос Мелиссы Смит и Кэрол ДаРонч, но они были признаны «микроскопически неразличимыми»[121]. Работник лаборатории ФБР Роберт Нилл пришёл к выводу, что обнаружение в одной машине прядей волос, случайно оказавшихся там, трёх разных жертв, которые никогда не встречались при жизни, было бы «совпадением ошеломительной редкости»[122].

2 октября 1975 года ДаРонч опознала Банди как «офицера Роузленда». Свидетели из Баунтифула также опознали его как незнакомца, крутившегося возле школы, где пропала во время театральной постановки Дебра Кент[123]. Для того, чтобы обвинить его по делу Дебры Кент, не хватало улик, однако их было более чем достаточно, чтобы вменить ему в вину похищение и попытку нападения на ДаРонч. Он был освобождён под залог в 15 тысяч долларов, который оплатили его родители[124]. Он провёл большую часть времени между предъявлением обвинения и судом в доме Клёпфер в Сиэтле. Несмотря на освобождение, за ним пристально следили. «Когда мы выходили куда-нибудь, — писала Клёпфер, — столько полицейских машин заводилось позади нас, что это было похоже на начало „500 миль Индианаполиса“»[125].

В ноябре три главных следователя по делу Банди — Джерри Томпсон из Юты, Роберт Кеппел из Вашингтона и Майкл Фишер из Колорадо встретились и обменялись информацией с другими следователями из пяти штатов в Аспене. Когда собравшиеся покидали собрание (позже ставшее известным как Аспинский саммит), они решили, что прежде чем обвинять Банди в других убийствах, нужно собрать серьёзные доказательства, хотя и были уверены, что убийца — именно он[126].

23 февраля 1976 года Тед Банди предстал перед судом за похищение Кэрол ДаРонч. По совету своего адвоката, Джона О’Коннелла, он воспользовался своим правом на суд присяжных. 1 мая, после четырёх дней суда и двух дней обсуждения, судья нашел его виновным в похищении и нападении[127][128]. Банди был приговорён к 15 годам лишения свободы в тюрьме штата Юта. В октябре его обнаружили прячущимся за кустами на тюремном дворе. Он держал в руках «набор для побега» — дорожные карты, расписание самолетов и карту социального обеспечения. За это он провел несколько недель в одиночной камере[129]. Через месяц власти Юты предъявили ему обвинение в убийстве Карин Кэмпбелл. Для этого в январе 1977 года его перевезли в Аспен.

Побеги

7 июня 1976 года Банди перевезли из тюрьмы округа Гарфилд в Гленвуд-Спрингс, Колорадо, в суд округа Питкин для проведения предварительного слушания. Он решил защищать себя сам, поэтому на него не стали надевать наручники или кандалы[130]. Во время перерыва он попросил посетить библиотеку при суде, чтобы провести некоторые исследования по своему делу. Скрывшись за книжным стеллажом, он открыл окно, спрыгнул со второго этажа, вывихнув правую лодыжку, и скрылся. Он выбрался из города через гору Аспен. Несколько дней он отдыхал в охотничьей хижине почти на вершине. Потом он отправился на юг к городку Крестед-Бьютт, но потерялся в лесу и бесцельно бродил по нему два дня. 10 июня Банди вломился в походный трейлер у озера Марун в 16 км от Аспена, украв еду и парку. Три дня спустя он угнал машину с территории гольф-клуба Аспена. Простывший, лишённый сна и страдающий от постоянной боли в лодыжке Банди поехал обратно в Аспен, где его машину заметили двое полицейских. Он был в бегах шесть дней[131].

Приведённый обратно в Гленвуд-Спрингс, Банди проигнорировал совет своих друзей и юридических консультантов оставаться там. Изначально слабо выстроенное против него дело о похищении и убийстве Кэрин Кэмпбелл рушилось на глазах. Было принято несколько заключений в пользу Банди, а часть прямых доказательств признаны неприемлемыми[132]. «Более рационально мыслящий обвиняемый понял бы, что у него хорошие шансы быть оправданным по делу Кэрин Кэмпбелл. Это могло разубедить в его виновности других прокуроров… а потом ещё года полтора работы над делом ДаРонч, и он мог стать свободным человеком»[133]. Вместо этого Банди готовил новый план побега. Он раздобыл лезвие от ножовки и за полгода собрал 500 долларов наличными — деньги ему проносили посетители, в частности, Кэрол Энн Бун[134]. Он проделал небольшую дыру в углу своей камеры. Сильно похудевший Банди был способен в неё протиснуться. В последующие недели он проделал несколько пробных пробежек, изучая периметр. Информатор сообщил офицерам, что слышит в камере Банди движения по ночам, но это не было проверено[135]. 23 декабря 1977 года было решено перенести слушания по делу в другой судебный округ, в Колорадо-Спрингс[136]. 30 декабря Банди с помощью книг и документов создал видимость его лежащего тела на двухъярусной кровати и сбежал. Он проник в квартиру начальника тюрьмы, который ушёл на вечер со своей женой, переоделся в его одежду и вышел через переднюю дверь[137].

Банди угнал машину и поехал на восток от Гленвуд-Спрингс, но вскоре автомобиль сломался. Проезжавший мимо мотоциклист подвез Банди до Вейла. Там он сел в автобус на Денвер, а из Денвера вылетел в Чикаго. Пропажу Теда Банди обнаружили только 17 часов спустя, в полдень 31 числа. Тогда Банди уже был в Чикаго[138].

События во Флориде

Из Чикаго Банди перебрался в Энн-Арбор, Мичиган. Спустя пять дней он угнал машину и отправился в Атланту, где он пересел на автобус, следовавший в Таллахасси. Там он под псевдонимом «Крис Хаген» снял комнату неподалёку от Университета штата Флорида. Позже Банди рассказывал, что планировал найти себе работу и завязать с убийствами. Он знал, что сможет оставаться на свободе во Флориде, пока не привлечёт к себе внимание полиции[139], но от единственного предложения работы на стройке ему пришлось отказаться, так как работодатель потребовал предъявить водительские права для установления личности[140]. Поэтому Банди стал воровать еду в магазинах и красть кредитные карты из бумажников, оставленных покупателями в тележках для продуктов[141].

Через неделю после прибытия в Таллахасси, примерно в 02:45 15 января, Банди вошёл через незапертую заднюю дверь в общежитие университета штата Флорида. Войдя в комнату Маргарет Боумэн, он жестоко избил её поленом, раздел догола, а затем удушил девушку её колготками[142]. После этого он вошел в комнату Лизы Леви, избил её тем же поленом, затем откусил один её сосок, сильно укусил за ягодицу, изнасиловал, в том числе и анально, флаконом спрея для волос и задушил колготками[143]. В соседней комнате он напал на Кэти Клянер, проломив ей череп, сломав челюсть и сильно повредив плечо, и на Карен Чендлер, разбив ей голову, сломав челюсть, выбив зубы и раздробив палец[144]. Как позднее выяснили детективы Таллахасси, все это произошло всего за 15 минут, в пределах слышимости более 30 человек, которые, тем не менее, ничего не слышали[145]. Покинув общежитие, Банди, пробежал несколько кварталов и проник в дом, который снимали три студентки. Через окно он влез в комнату студентки Флоридского университета Шерил Томас. Избил спавшую студентку, вывихнув ей плечо, сломав челюсть и череп. Раздел её и мастурбировал (на простыне нашли следы спермы). От смерти её спасло только то, что соседки поздно вернулись домой и ещё не легли спать. Они услышали шум в комнате Шерил, но побоялись войти туда и стали звонить ей по телефону. Это спугнуло Банди и он сбежал через окно, в которое влез. Шерил выжила, но частично потеряла слух и получила повреждения вестибулярного аппарата, что поставило крест на её карьере танцовщицы[146].

8 февраля Банди отправился в Джексонвилль на угнанном во Флоридском университете фургоне. Там он подошёл к 14-летней девочке по имени Лесли Парментер, дочери полицейского, на автостоянке магазина Kmart, представившись пожарным Ричардом Бертоном, но поспешно ушёл, когда появился её старший брат[147]. Тем же днем он проехал 97 км на запад в Лейк-Сити. На следующее утро учитель начальной школы Лейк-сити отпустил 12-летнюю Кимберли Дайан Линч домой за забытым кошельком; она так и не вернулась в класс. В результате интенсивных поисков её частично иссохшие (мумифицированные) останки были обнаружены семь недель спустя в свинарнике в 56 км от Лейк-сити[148][149].

В то же время у Банди начались финансовые проблемы, вдобавок он начал подозревать, что полиция подбирается к нему[150]. Поэтому 12 февраля он угнал машину и вернулся в Таллахасси. Три дня спустя недалеко от границы с Алабамой его остановил офицер полиции Пенсаколы Дэвид Ли — он заподозрил, что его машина может быть недавно угнанным Фольксвагеном «Жуком». После проверки Ли попытался арестовать Банди, но тот ударил его по ноге и предпринял попытку побега. Тем не менее полицейский задержал его. В машине были обнаружены документы студентов Флоридского университета, 21 кредитная карточка и украденный им телевизор[151]. По дороге в полицию Банди заявил Дэвиду Ли, который не подозревал, что задержал одного из самых опасных преступников Америки: «Лучше бы вы меня убили»[152].

Суд во Флориде и женитьба

Банди было предъявлено обвинение за убийства и нападение в общежитии Флоридского университета. Суд освещался более чем 250 журналистами со всех пяти континентов; также это был первый суд, который показывали по телевидению на всей территории США. Несмотря на то, что суд назначил ему пятерых адвокатов, Банди снова настаивал на том, чтобы защищать себя самому.

Обвинение попыталось заключить с Банди соглашение о признании вины. В обмен на признание в убийствах Леви, Боумен и Лич они предлагали 75-летний приговор вместо смертной казни. Обвинение пошло на это, так как «перспективы проиграть дело для них были весьма велики»[153]. Для Банди же это было не только способом избежать смертной казни, но и тактическим ходом: он согласится на сделку, а через некоторое время могли потеряться или испортиться улики, свидетели могли умереть, переехать или забрать свои показания. В таком случае дело против него невозможно будет восстановить, и он сможет подать ходатайство об отмене соглашения и обеспечить себе оправдательный приговор[154][155]. Тем не менее, в последнюю минуту Банди отказался от этого предложения.

Ключевыми доказательствами обвинения были показания Конни Хэстингс, которая видела Банди на территории общежития[156] и Ниты Нири, которая видела Банди выходящим из здания общежития с поленом в руках[157][158]. Другим доказательством был след от укуса на ягодице Лизы Леви, который совпал с зубами Банди[159][160]. Суд присяжных совещался менее семи часов и признал Банди виновным в двух убийствах, трёх покушениях на убийство и двух кражах. Судья приговорил Банди к смертной казни за два убийства в общежитии[161][162].

Через 6 месяцев Банди предстал перед судом в Орландо за похищение и убийство Кимберли Лич[163]. Банди снова был признан виновным и приговорённым к смерти. Главным свидетельством против него было показание женщины, которая видела, как Банди вел девочку с школьного двора в свой фургон[164]. Важной материальной уликой были также волокна, обнаруженные на теле Лич, которые совпали с волокнами из пиджака Банди, в который он был одет во время ареста[165].

Во время завершающей стадии суда, во время того, как Кэрол Энн Бун давала показания, Банди неожиданно сделал ей предложение. Бун приняла его, и Банди объявил, что теперь они женаты (по закону штата Флорида, устное заявление о женитьбе в присутствии судьи считается законным заключением брака)[166][167].

10 февраля 1980 года Банди в третий раз приговорили к смертной казни на электрическом стуле[168]. Когда приговор был оглашён, Банди вскочил и закричал: «Скажите суду присяжных, что они неправы!».

В октябре 1982 года Бун родила от Теда Банди дочь.

Признания и казнь

Вскоре после суда за убийство Лич и долгого апелляционного производства Банди дал серию интервью Мишо и Эйнсворту, рассказывая обо всём в основном в третьем лице, чтобы избежать признания, где он впервые раскрыл детали своих убийств и образ мышления[169].

Он подробно рассказал о своих кражах. Он говорил, что крал, потому что хотел владеть вещами. «Я действительно наслаждался владением чем бы то ни было…», — говорил он. «Владение» так же выступало как важный мотив для изнасилований и убийств[54]. По его словам, сексуальное насилие удовлетворяло его потребность «полностью владеть» своими жертвами[170]. Впервые он убил, чтобы избежать поимки; но потом убийства стали частью «приключения». Лишение жизни стало способом окончательно «овладеть» жертвой, а сексуальное насилие — физически овладеть её останками[171].

Также Банди доверился агенту ФБР Уильяму Хагмайеру из отдела поведенческого анализа. Он был поражён «глубоким, почти мистическим удовлетворением», которое Банди получал от убийств. «Он сказал, что убийства совершались им не из-за похоти или жажды насилия. Это было обладанием… Это часть тебя самого… (жертва) становилась частью тебя, и вы (двое) навсегда становились одним целым… и место, где он убил или оставил жертву становилось священным, и тебя всегда тянуло обратно к нему» — рассказывал Хагмайер. С начала года Банди считал себя импульсивным убийцей, «любителем», но позже стал «хищником» (примерно когда им была убита Линда Хили в 1974 году). Это означало, что он, как и предполагалось, начал убивать до 1974 года, хотя он сам так никогда и не признался в этом[172].

Летом 1984 года в тюрьме он подвергся нападению. Хотя он отрицал, что был изнасилован, несколько заключенных признались в преступлении, которое одним из источников определено как «групповое изнасилование»[173].

В октябре 1984 года Банди, считавший себя экспертом в области серийных убийств[174], заключил контракт с Робертом Кеппелом и предложил помощь в расследовании дела «Убийцы с Грин-ривер». Он составил хороший психологический портрет, но к нему никто не прислушался и убийца ещё 17 лет находился на свободе.

Теда Банди должны были казнить 4 марта 1986 года, но событие перенесли, пока Полли Нельсон, новый адвокат Банди, работала над апелляцией за его предыдущие убийства. В апреле он рассказал ещё больше Хагмайеру и Нельсон — о том, как он часто возвращался на места, где он оставлял трупы своих жертв, чтобы полежать рядом и заняться сексом, пока те не сгнивали окончательно. В некоторых случаях он ехал несколько часов и оставался на всю ночь[175]. В Юте он нанёс макияж на лицо уже мёртвой Мелиссы Смит и помыл волосы Лоры Эйм. «Если вы располагаете временем, — сказал он Хагмайеру, — они могут стать кем угодно, кем вы пожелаете»[176]. Он также ножовкой обезглавил как минимум двенадцать своих жертв[177], головы которых хранил у себя дома как сувениры и секс-игрушки. Когда головы девушек разлагались окончательно, Банди выбрасывал их в лесу или сжигал в камине своей сожительницы Клёпфер[5].

В начале 1986 года Банди переписывался с Джоном Хинкли-младшим, осужденным за покушение на жизнь президента Рональда Рейгана. В числе прочего Банди посоветовал ему прочитать роман Достоевского «Преступление и наказание», а также назвался большим фанатом актера Гэри Бьюзи[178].

Незадолго до окончательной даты казни 24 января 1989 года (до этого казнь переносили ещё дважды) он согласился откровенно говорить со следствием. Кеппелу он сознался в восьми уже известных убийствах в Вашингтоне и Орегоне, в которых и так был главным подозреваемым, и ещё в трёх, однако отказался назвать имена жертв, если он вообще когда-либо их знал[179]; в том, что оставил тело Донны Мэнсон на горе Тейлор[180], а её голову сжёг в камине Элизабет Клёпфер. Он подробно описал, как заманил к машине Джорджанну Хокинс, оглушил, надел наручники, отвёз в Иссакву, изнасиловал и задушил её[181]. Он пробыл всю ночь в машине с её телом и ещё трижды возвращался к трупу[182]. «Он описал сцену преступления в Айсакве, — рассказывал Кеппел, — так, как будто находился на ней прямо сейчас. Мы почти могли видеть все собственными глазами. Он действительно провёл очень много времени там»[183]. У Нельсон сложилось похожее впечатление: «Абсолютная мизогиния его преступлений и ярость, направленная на женщин, ошеломила меня, — писала она. — Он не знал пощады… и был полностью погружён в детали своих преступлений. Его убийства были достижением всей его жизни»[114].

Детективам из Айдахо, Юты и Колорадо Банди признался в большом количестве преступлений, о которых полиции ничего не было известно. Он рассказал, что в Юте у него была возможность приносить трупы жертв домой, чтобы воссоздавать сцены с обложек детективных журналов. Вскоре стала понятна его скрытая стратегия: он не рассказывал всех деталей, оставляя картину неполной, надеясь на то, что его казнь отложат ещё раз. Он сказал, что есть ещё захоронения в Колорадо, но отказался уточнять где[184]. Бывали случаи, когда он всё же рассказывал о деталях, которые не подтверждались[185]. Детектив из Колорадо Мэтт Линдвалл считал, что такое поведение — следствие конфликта между его желанием отложить казнь и желания «полного владения» — он хотел быть «единственным человеком, который знал все места, где упокоены его жертвы»[186].

Реальную картину своих преступлений Банди так и не открыл, ограничившись полупризнаниями, полунамёками[187].

Когда стало ясно, что отсрочек больше не будет, союзники Банди решили использовать единственную оставшуюся возможность — помилование от президента США. Дайан Уинер, молодой адвокат из Флориды и предполагаемый любовный интерес Теда Банди[188], попросила семьи некоторых жертв Банди подать петицию губернатору Флориды Бобу Мартинесу, чтобы Банди дали больше времени на раскрытие всей информации о своих убийствах[189]. Все они отказались[190], а Мартинес ясно дал понять, что больше никаких задержек не будет. «Мы не будем манипулировать системой, — сказал он репортерам, — для того, чтобы он мог торговаться за свою жизнь с помощью тел своих жертв»[191].

Накануне казни Банди заговорил со следователями о суициде. «Он не хотел давать государству шанс полюбоваться своей смертью», — сказал об этом Хагмайер[192]. Тед Банди умер на электрическом стуле тюрьмы Рейфорд во Флориде 24 января 1989 года в 7:16 утра по североамериканскому восточному времени. Во время казни толпа из примерно двух тысяч человек устроила праздник прямо напротив тюрьмы — они пели, танцевали, пускали фейерверки[193][194] и радостно кричали, когда катафалк увозил тело Банди из тюрьмы[195]. Его останки были кремированы в Гейнсвилле[196], а пепел развеян в неразглашенном месте в Каскадных горах согласно его воле[197][198].

Образ действия и личности жертв

Банди был необычайно организованным и расчётливым преступником. Он использовал свои обширные знания методов, с помощью которых ведется расследование, чтобы оставаться вне поля зрения властей[199]. География его преступлений была очень обширной, от штата Вашингтон (северо-запад США) до штата Флорида (юго-восток США); на его счету было уже 20 жертв, когда правоохранительным органам стало ясно, что за этими убийствами стоит один и тот же человек[200]. Он использовал относительно бесшумные способы убийства, орудием для которых могли послужить обычные предметы домашнего обихода — оглушение и удушение[201]. Он избегал огнестрельного оружия из-за производимого им шума и баллистических улик, которые они оставляли после себя[202]. Он также обладал удивительным умением оставлять на месте преступлений минимум физических улик[48]. Ни отпечатков пальцев, ни других неопровержимых доказательств так и не было найдено на местах преступлений, о чём неоднократно упоминал Банди, когда пытался доказать свою невиновность[203]. Также трудности вызывала и его любопытная особенность внешности — на разных фотографиях он выглядел по-разному — полиция утверждала, что показывать его фотографии свидетельницам было бесполезно[204]. Судья по делу ДаРонч, Стюарт Хэнсон-мл., говорил о нём: «… разные выражения лица так меняли его внешность, что были моменты, когда ты не был уверен, что смотришь на одного и того же человека»[205]. Банди знал об этой своей способности, и умело использовал её. Свою единственную особую примету, родинку на шее, он скрывал за воротниками водолазок и свитеров[206]. Было сложно даже найти его Фольксваген: его цвет варьировался от свидетеля к свидетелю[207].

Modus operandi Теда Банди со временем становился все более организованным и изощренным, что, по мнению экспертов ФБР, типично для серийных убийц. Он заранее подготавливал орудие преступления, часто он носил гипс на ноге или перевязку на руке, чтобы у него был повод обратиться к потенциальной жертве за помощью. Иногда он представлялся офицером полиции или пожарным. Банди казался красивым и харизматичным своим жертвам, чем он и пользовался, чтобы завоевать их доверие[71][208][209][210], «Тед заманивал женщин так же, — писал Мишо, — как безжизненный искусственный цветок дурачит пчелу»[211]. Банди подавлял сопротивление жертвы, а затем глушил её, закреплял наручники на руках, подвергал сексуальному насилию и душил — там же, где встретил, или (чаще) отвозил в другое место в значительном отдалении[212]. Во Флориде, видимо, находясь в стрессовом состоянии, он снова стал неизбирательно нападать на спящих жертв.

Погибших Банди раздевал, а их одежду сжигал[213]. По его словам, сожжение одежды было не только ритуальным действием — он также делал это, чтобы уничтожить улики, которые могли связать его с убийством[213]. Он часто возвращался на места своих преступлений, чтобы подвергнуть трупы актам некрофилии[4] или чтобы загримировать и одеть их[214]. Некоторых жертв находили в одежде, которой у них никогда не было, или с накрашенными лаком ногтями, который также не видел никто из их окружения. Также он снял многих своих жертв на Polaroid. «Когда ты трудишься, чтобы сделать что-то правильно, — объяснял он Хагмайеру, — ты не хочешь забывать об этом»[176]. Также он рассказал Кеппелу, а затем и Мишо, что потребление алкоголя было «важным аспектом» и он должен был быть «очень пьян» во время охоты[215][216].

Все известные жертвы Банди были белыми женщинами, большинство из них принадлежали к среднему классу, им было от 12 до 25 лет, и почти все они были студентками. Видимо, он никогда бы не попытался убить кого-то, кого уже встречал раньше[199]. В своем последнем разговоре с Клёпфер он признался ей, что он стал намеренно держаться от неё на расстоянии, когда «он почувствовал всю мощь болезни, растущей внутри него»[217].

В своей книге Рул замечает, что большинство жертв Банди имели длинные прямые волосы с пробором посередине — такие же, как Стефани Брукс. Рул предполагает, что обида Банди на его первую подругу была мотивирующим фактором в ряде его загадочных убийств[218]. Однако в интервью 1980 года Банди отклонил эту гипотезу:

Они просто подобрали общие критерии — молодость и привлекательность. Слишком много людей купились на это дерьмо, что все девушки были похожи — волосы примерно одного и того же цвета, на пробор. Но если вы смотрите на это, почти всё было разным… физически они все были разными[219].

Патология

Тед Банди прошёл несколько психиатрических экспертиз. Выводы экспертов разнятся. Дороти Отнау Льюис изначально поставила ему диагноз «биполярное аффективное расстройство»[220], но позже неоднократно изменяла своё решение[7][221]. Она также не исключала возможность наличия у Банди раздвоения личности. Двоюродная бабушка описывала эпизод, во время которого Банди «… показался ей совсем другим, незнакомым человеком… стоя вместе с ним на железнодорожной станции, в сумерках, она неожиданно испугалась своего любимого внука. Он превратился в незнакомца»[19].

Хотя большинство исследователей считает, что теперь невозможно точно определить диагноз Банди, большинство из них склоняется к наличию у него биполярного расстройства или другого психоза — такого, как, например, диссоциальное расстройство личности[222][223]. Такие люди (их часто называют «социопаты» или «психопаты») — зачастую внешне обаятельны, даже харизматичны. Большинство из них не кажутся «психопатичными»; они легко отличают правильное от неправильного, но это не оказывает на их поведение серьезного влияния[224]. Они лишены чувства вины или раскаяния [225], что признал и сам Банди — «Вина действительно ничего не решает»[226]. Другие отличительные черты социопата — нарциссизм и стремление манипулировать людьми.

И Рул, и Эйнсуорт отмечали, что Банди всегда пытался перенести вину за свои преступления на кого-то или что-то другое. Он признался в 30 убийствах, но не брал на себя ответственность ни за одно из них. Он обвинял своего деда, отсутствие отца, сокрытие истинного происхождения, алкоголь, СМИ, полицию, общество в целом, жестокость на телевидении, криминально-документальные журналы (true crime magazines), порнографию[227] и даже самих жертв, но не себя самого.

Жертвы

Банди сознался в 30 убийствах, однако настоящее число жертв остается неизвестным. Некоторые источники приписывают ему более 100 жертв[228]. Сам Банди несколько раз делал намеки на то, что это может быть правдой[229]. Он сказал Хью Эйнсуорту в 1980 году, что на каждое «опубликованное» убийство может приходиться одно неизвестное[230]. Когда агенты ФБР выдвинули предположение, что всего Банди убил 36 человек, он сказал: «Добавьте ещё единицу, и будете правы»[231]. Несколько лет спустя он сказал своему адвокату Полли Нельсон, что на его счету всего 35 жертв.[229]. Кеппел по этому поводу писал: «Тед и я, мы оба знали, что общее число гораздо больше»[47].

Вечером перед казнью он сознался Хагмайеру в следующих убийствах:

  • Восемь в Вашингтоне (включая Паркс, которая была похищена в Орегоне, но убита в Вашингтоне)
  • Восемь в Юте (две жертвы не опознаны)
  • Четыре в Колорадо
  • Три во Флориде
  • Два в Орегоне, обе жертвы не опознаны
  • Два в Айдахо, одна жертва не опознана
  • Одно в Калифорнии, жертва не опознана

Следующий хронологический список включает в себя 20 жертв, чья личность известна, и пятеро известных выживших жертв.

1974 год

Вашингтон и Орегон

  • 4 января: Карен Спаркс, 18 лет. Также известна как Джони Ленц. Оглушена во сне и подвергнута сексуальному насилию[52] Выжила[51][50].
  • 1 февраля: Линда Энн Хили, 21 год.
  • 12 марта: Донна Гейл Мэнсон, 19 лет.
  • 17 апреля: Сьюзан Илейн Ренкорт, 18 лет.
  • 6 мая: Роберта Кэтлин Паркс, 20 лет.
  • 1 июня: Бренда Кэрол Болл, 22 года.
  • 11 июня: Джорджанна Хокинс, 18 лет.
  • 14 июля: Дженис Энн Отт, 23 года; Денис Мэри Насланд, 18 лет.

Юта, Колорадо, Айдахо

  • 2 октября: Нэнси Уилкокс, 16 лет.
  • 18 октября: Мелисса Энн Смит, 17 лет.
  • 31 октября: Лора Энн Эйм, 17 лет.
  • 8 ноября: Кэрол ДаРонч, 18 лет, выжила[98]; Дебра Кент, 17 лет.

1975 год

  • 12 января: Карин Кэмпбелл, 23 года.
  • 15 марта: Джули Каннингэм, 26 лет.
  • 6 апреля: Денис Оливерсон, 25 лет.
  • 6 мая: Линетт Калвер, 12 лет.
  • 28 июня: Сьюзан Кертис, 15 лет.

1978 год

Флорида

  • 15 января: Маргарет Боумен, 21 год; Лиза Леви, 20 лет; Карен Чандлер, 21 год, выжила[232]; Кэти Кляйнер, 21 год, выжила[232]; Шерил Томас, 21 год, выжила[232].
  • 9 февраля: Кимберли Дайан Лич, 12 лет.

Другие возможные жертвы

  • Энн Мэри Бёрр, 8 лет. Пропала из своего дома в Такоме 31 августа 1961 года[233].
  • Стюардессы Лиза Вик и Лонни Трамбулл, обе 20-летние. 23 июня 1966 года[234] оглушены палкой во сне в своей квартире, расположенной недалеко от магазина, где работал Тед Банди, и где были постоянными покупателями. Трамбулл умерла, Вик выжила, но страдала постоянной потерей памяти в результате нападения. Кеппел отметил много сходств с убийствами в общежитии Флоридского университета[235].
  • Сюзан Дэвис и Элизабет Перри. Были зарезаны 30 мая 1969 года.
  • Рита Керран, убита 19 июля 1971 года в Берлингтоне. Она была задушена и изнасилована[236].
  • Джойс ЛеПаж, 21 год, студентка Вашингтонского университета.
  • Рита Лоррейн Джолли, 17 лет, и Вики Линн Холлар, 24 года. Обе пропали в Орегоне. Возможно, они — те самые неидентифицированные орегонские жертвы.
  • Сандра Джин Уивер, 19 лет.
  • Кэрол Л. Валенсуэла, пропала 2 августа 1974 года.
  • Мелани Сюзанн Кули, 18 лет. Пропала 15 апреля 1975 года в Колорадо.
  • Шелли Кей Робертсон, 24 года.
  • Нэнси Перри Бэрд, 23 года.
  • Дебби Смит, 17 лет.

В массовой культуре

В музыке

  • Песня «I, Motherfucker (Ted Bundy)» группы «Church of Misery» рассказывает о Теде Банди.
  • Песня «Meticulous Invagination» группы «Aborted» рассказывает о Теде Банди.
  • Песня «Stripped, Raped, and Strangled» группы «Cannibal Corpse» рассказывает о Теде Банди.
  • Песня «The Drifter» группы «Green on Red» рассказывает о Теде Банди.
  • Песня «The Ted Bundy Song» группы «Macabre» рассказывает о Теде Банди
  • Песня «Ted Bundy» thrash metal группы «Coven» (не путать с «Coven») рассказывает о Теде Банди
  • Песня «Ted, Just Admit It…» группы «Jane's Addiction» рассказывает о Теде Банди
  • Песня «God Bless» группы «Combichrist» в списке имен
  • Песня «Breakfast with Bundy» группы «Agonoize» представляет собой некое подобие интервью вокалиста с Банди за завтраком, где задаются вопросы о том, что чувствует убийца, может ли Банди спать по ночам, осознавая свои злодеяния и т. д
  • Песня «Ted Bundy» группы Billy The Kid посвящена Теду Банди
  • Песня «Desire» группы "Slayer" посвящена Тэду Банди

В кино

Напишите отзыв о статье "Банди, Тед"

Примечания

  1. ↑ Кроме прозвищ, Банди был известен под вымышленными именами, такими как Кеннет Мизнер, Крис Гаген, Ричард Бартон, Офицер Роузлэнд, Рольф Миллер.
  2. ↑ [www.law.fsu.edu/library/flsupct/59128/59128ini.pdf 1982 Bundy appeal brief, p. 11] (PDF). Проверено 11 апреля 2011. [www.webcitation.org/65UYZJPIp Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  3. ↑ [www.youtube.com/watch?v=o-OujblMRwA Ted Bundy's lawyer: He killed over 100 women — and a man]. Проверено 20 января 2013.
  4. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, p. 334.
  5. ↑ 1 2 Keppel, 2005, pp. 378,393.
  6. ↑ Rule, 2009, p. 279.
  7. ↑ 1 2 Rule, 2009, p. xiv.
  8. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 263.
  9. ↑ Hare Robert D. Without Conscience: The Disturbing World of the Psychopath Among Us. — New York: The Guildford Press, 1999. — P. 23. — ISBN 978-1-57230-451-2.
  10. ↑ Rule, 2000, p. 8.
  11. ↑ Rule, 2009, p. 10.
  12. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 56.
  13. ↑ Kendall, 1981, pp. 40—41.
  14. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 62.
  15. ↑ Rule, 2000, pp. 16—17.
  16. ↑ Rule, 2009, pp. 51—52.
  17. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 17—18.
  18. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, p. 330.
  19. ↑ 1 2 3 Nelson, 1994, p. 154.
  20. ↑ Rule, 2000, pp. 501—508.
  21. ↑ Rule, 2000, p. 505.
  22. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, p. 57.
  23. ↑ Rule, 2009, p. 51.
  24. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 22.
  25. ↑ Nelson, 1994, pp. 277—278.
  26. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 74—77.
  27. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 64.
  28. ↑ Michaud & Aynesworth, 1999, p. 66.
  29. ↑ Rule, 2009, p. 13.
  30. ↑ Rule, 2009, p. 14.
  31. ↑ . Она также известна как Лесли Холланд (Foreman 1992, С. 15), Сьюзан Филлипс (Kendall 1981, С. 99) и Марджори Рассел (Michaud & Aynesworth 1989, С. 161)
  32. ↑ [www.santarosahitchhikermurders.com/downloads/Bundy_Multiagency_Team_Report.pdf FBI Bundy Multi-agency Team Report (1992)]
  33. ↑ Larsen, 1980, pp. 5—7.
  34. ↑ Rule, 2000, pp. 18—20.
  35. ↑ Rule, 2000, pp. 22—33.
  36. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 76.
  37. ↑ Larsen, 1980, pp. 7—10.
  38. ↑ [news.google.com/newspapers?id=cjcQAAAAIBAJ&sjid=Ao8DAAAAIBAJ&dq=theodore-bundy&pg=6225%2C3131787 «Evans’ man followed Rosy»], Ellensburg Daily Record (from UPI), Aug. 30, 1973.
  39. ↑ Rule, 2009, p. 52.
  40. ↑ Keppel, 2005, p. 400.
  41. ↑ Nelson, 1994, pp. 282—284.
  42. ↑ [articles.philly.com/1989-01-24/news/26125035_1_ted-bundy-bundy-on-death-row-murders Bundy Admitted Slayings In Area, Interviewer Says] (24 января 1989). Проверено 4 мая 2012.
  43. ↑ Sullivan, 2009, p. 57.
  44. ↑ 1 2 Keppel, 2005, p. 387.
  45. ↑ Keppel, 2005, p. 396.
  46. ↑ Rule, 2000, p. 526.
  47. ↑ 1 2 Keppel, 2005, pp. 399—400.
  48. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, p. 87.
  49. ↑ Keppel, 2005, p. 389.
  50. ↑ 1 2 Rule, 2009, p. 57.
  51. ↑ 1 2 3 Sullivan, 2009, p. 14.
  52. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, p. 28.
  53. ↑ 1 2 Nelson, 1994, pp. 294.
  54. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, pp. 41. Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>: название «Michaud.E2.80.94Aynesworth.E2.80.94.E2.80.9441» определено несколько раз для различного содержимого
  55. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 156.
  56. ↑ Rule, 2009, p. 71.
  57. ↑ [news.google.com/newspapers?nid=1314&dat=19790820&id=Z_QjAAAAIBAJ&sjid=K-4DAAAAIBAJ&pg=4087,2904709 The Bundy Case: There are a lot of strange coincidences concerning the life of Ted Bundy] (20 августа 1979). Проверено 17 апреля 2012.
  58. ↑ Keppel, 2005, pp. 42—46.
  59. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 31—33.
  60. ↑ Rule, 2009, pp. 75—76.
  61. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 50—51.
  62. ↑ sfn|Rule|2009|p=77
  63. ↑ Rule, 2009, p. 82.
  64. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 38.
  65. ↑ Rule, 2000, p. 75.
  66. ↑ Michaud, Stephen G [www.trutv.com/library/crime/criminal_mind/psychology/witness/21.html The Only Living Witness: The True Story Of Ted Bundy]. True TV Crime Library: Criminal Minds and Methods. Turner Broadcasting System. Проверено 24 апреля 2011.
  67. ↑ Rule, 2000, p. 81.
  68. ↑ Rule, 2000, p. 77.
  69. ↑ Michaud, Aynesworth, p. vi.
  70. ↑ Rule, 2009, pp. 90—91.
  71. ↑ 1 2 Keppel, 2005, pp. 3—6.
  72. ↑ Rule, 2009, pp. 99—101.
  73. ↑ Foreman, 1992, p. 45.
  74. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 139—42.
  75. ↑ Nelson, 1994, pp. 294—295.
  76. ↑ Keppel, 2005, pp. 61—62.
  77. ↑ Keppel, 2005, p. 40.
  78. ↑ Rule, 2000, pp. 103—05.
  79. ↑ Keppel, 2005, pp. 8—15.
  80. ↑ Keppel, 2005, pp. 25—30.
  81. ↑ Rule, 2009, pp. 130—31.
  82. ↑ Smith, Stephen C.. [news.google.com/newspapers?id=xbMwAAAAIBAJ&sjid=-PoDAAAAIBAJ&dq=ted%20bundy%20mormon&pg=6890%2C1373449 Momma's boy to murder: Saga of Ted Bundy] (19 августа 1979), стр. 4B. Проверено 24 апреля 2011.
  83. ↑ Bennett, Roger. [news.google.com/newspapers?id=ym9UAAAAIBAJ&sjid=N48DAAAAIBAJ&dq=ted%20bundy%20mormon&pg=6639%2C915017 Mass murderer or scapegoat?: Bundy evidence can't back theories] (14 апреля 1978), стр. 18. Проверено 24 апреля 2011.
  84. ↑ Von Drehle, 1995, p. 389.
  85. ↑ Sullivan, 2009, p. 86.
  86. ↑ Nelson, 1994, pp. 257—59.
  87. ↑ Rule, 2000, p. 527.
  88. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 143—46.
  89. ↑ [articles.orlandosentinel.com/1989-04-25/news/8904255222_1_killer-ted-bundy-wayne-county-salt-lake Psychics Join Search] (25 апреля 1989). Проверено 3 мая 2012.
  90. ↑ Sullivan, 2009, p. 96.
  91. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 92—93.
  92. ↑ Rule, 1989, p. 112.
  93. ↑ [news.google.com/newspapers?nid=336&dat=19771216&id=Q1AOAAAAIBAJ&sjid=Z4ADAAAAIBAJ&pg=3420,365710 Utah county still looking for two women's killers] (16 декабря 1977). Проверено 4 мая 2012.
  94. ↑ Bell, Rachael [www.trutv.com/library/crime/serial_killers/notorious/bundy/5.html Ted Bundy: Killing Spree]. True TV Crime Library: Criminal Minds and Methods. Turner Broadcasting System. Проверено 1 мая 2011.
  95. ↑ Rule, 1989, pp. 112—13.
  96. ↑ Rule, 1989, p. 486.
  97. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 334—335.
  98. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, pp. 93—95.
  99. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 101.
  100. ↑ Larsen, 1980, p. 205.
  101. ↑ Kendall, 1981, pp. 78—79.
  102. ↑ Rule, 2009, pp. 148—149.
  103. ↑ Rule, 2009, pp. 149—150.
  104. ↑ Rule, 2000, pp. 132—36.
  105. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 110.
  106. ↑ Sullivan, 2009, pp. 137—38.
  107. ↑ [articles.orlandosentinel.com/1989-01-25/news/8901250256_1_bundy-pocatello-girl Interview Identifies Victim, 12, In Idaho] (25 января 1989). Проверено 3 мая 2012.
  108. ↑ [news.google.com/newspapers?id=z5QrAAAAIBAJ&sjid=3tAFAAAAIBAJ&pg=3400,921355&dq/ Pocatello police believe woman was Bundy victim] (9 февраля 1989). Проверено 10 июня 2013.
  109. ↑ Kendall, 1981, pp. 140—41.
  110. ↑ Rule, 2009, pp. 164—65.
  111. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 343.
  112. ↑ Gehrke, Robert. [www.deseretnews.com/article/778245/Officer-recalls-Bundys-75-capture.html Officer recalls Bundy's '75 capture] (20 августа 2000). Проверено 24 апреля 2011.
  113. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 98—99, 113—115.
  114. ↑ 1 2 Nelson, 1994, p. 258.
  115. ↑ Rule, 2000, p. 167.
  116. ↑ Kendall, 1981, p. 74.
  117. ↑ Rule, 2009, pp. 187—194.
  118. ↑ Kendall, 1981, pp. 96—100.
  119. ↑ Rule, 2009, pp. 226—227.
  120. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 188.
  121. ↑ Rule, 2000, p. 250.
  122. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 189—191.
  123. ↑ Rule, 2009, pp. 178—179.
  124. ↑ Foreman, 1992, p. 24.
  125. ↑ Kendall, 1981, pp. 119—120.
  126. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 163—165.
  127. ↑ Kendall, 1981, pp. 140—141.
  128. ↑ Rule, 2009, p. 205.
  129. ↑ Rule, 2009, pp. 265—267.
  130. ↑ Rule, 2009, p. 285.
  131. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 203—205.
  132. ↑ Winn, Merrill, pp. 204—208.
  133. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 206.
  134. ↑ Rule, 2009, p. 306.
  135. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 209.
  136. ↑ Rule, 2000, p. 6.
  137. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 209—211.
  138. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 212—213.
  139. ↑ Rule, 2009, p. 7.
  140. ↑ Foreman, 1992, p. 31.
  141. ↑ Rule, 2009, p. 318.
  142. ↑ Foreman, 1992, p. 34.
  143. ↑ Rule, 1989, pp. 278—79.
  144. ↑ [news.google.com/newspapers?nid=950&dat=19790710&id=JAEMAAAAIBAJ&sjid=2VgDAAAAIBAJ&pg=6424,1831474 A "Cool" Bundy — Friends Of Two Murdered Sorority Sisters Testify As Pace Of Trial Picks Up] (10 июля 1979). Проверено 6 июля 2011.
  145. ↑ Rule, 2009, p. 332.
  146. ↑ Rule, 2009, p. 340.
  147. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 243—244.
  148. ↑ [www.flhsmv.gov/fhp/html/story3b.html The History of the Florida Highway Patrol 1972—1982]. flhsmv.gov. Florida Highway Safety and Motor Vehicles. Проверено 30 апреля 2011.
  149. ↑ Rule, 1989, pp. 324—325.
  150. ↑ Winn, Merrill, pp. 245—246.
  151. ↑ Rule, 2009, p. 367.
  152. ↑ Rule, 2000, pp. 321—323.
  153. ↑ Dekle, 2011, p. 124.
  154. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 271—2.
  155. ↑ Dekle, 2011, p. 125.
  156. ↑ Dekle, 2011, pp. 154—155.
  157. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 227, 283.
  158. ↑ McMahon, Patrick. [news.google.com/newspapers?nid=888&dat=19790718&id=pxQOAAAAIBAJ&sjid=TXwDAAAAIBAJ&pg=5384,1036952 Nita Neary tells jury Bundy is man she saw leaving Chi Omega] (18 июля 1979). Проверено 6 июля 2011.
  159. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 230, 283—285.
  160. ↑ Dekle, 2011, p. 156.
  161. ↑ [www.law.fsu.edu/library/flsupct/59128/op-59128.pdf Bundy v. State, 455 So.2d 330 (Fla.1984)]
  162. ↑ [ftp.resource.org/courts.gov/c/F2/808/808.F2d.1410.86-5509.html Bundy v. Wainwright, 808 °F.2d 1410 (Fla. 1987)]
  163. ↑ Bell, Rachael [www.trutv.com/library/crime/serial_killers/notorious/bundy/15.html Ted Bundy: The Kimberly Leach Trial]. True TV Crime Library: Criminal Minds and Methods. Turner Broadcasting System. Проверено 1 мая 2011.
  164. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 303.
  165. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 306—307.
  166. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 308—310.
  167. ↑ [news.google.com/newspapers?nid=336&dat=19810930&id=uPknAAAAIBAJ&sjid=u4MDAAAAIBAJ&pg=6906,4332847 Bundy's wife is pregnant — but she refuses to kiss, tell] (30 сентября 1981). Проверено 25 апреля 2011.
  168. ↑ Hagood, Dick (February 10, 1980). «Bundy Jury: Death» [search.jacksonville.com/ Florida Times Union archive]
  169. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 15—17.
  170. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 102—14.
  171. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 124—26.
  172. ↑ Rule, 2009, pp. 380—96.
  173. ↑ Dekle, 2011, p. 216.
  174. ↑ Rule, 2009, p. 532.
  175. ↑ Keppel, 2010, Kindle location 7431—98.
  176. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, pp. 334—35.
  177. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 339.
  178. ↑ [www.sickofyourcrap.com/tedbundy-johnhinckley-letters/ Prison Pen-pal Letters Between Ted Bundy And John Hinckley Jr. - Sick Of Your Crap] (en-US) (2 июня 2016). Проверено 26 июня 2016.
  179. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 337.
  180. ↑ Rule, 2000, p. 516.
  181. ↑ Keppel, 2005, pp. 367—78.
  182. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 336.
  183. ↑ Rule, 2000, p. 519.
  184. ↑ Keppel, 2010, Kindle location 7600—05.
  185. ↑ Keppel, 2005, p. 363.
  186. ↑ Keppel, 2010, Kindle location 7550—58.
  187. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 225—26.
  188. ↑ Nelson, 1994, pp. 136—137, 255, 302—304.
  189. ↑ Nelson, 1994, p. 264.
  190. ↑ Rule, 2000, p. 518.
  191. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 335—36.
  192. ↑ Word, Ron. [community.seattletimes.nwsource.com/archive/?date=19990124&slug=2940372 Survivors Are Haunted By Memory Of Ted Bundy 10 Years After Execution] (24 января 1999). Проверено 25 апреля 2011.
  193. ↑ [articles.orlandosentinel.com/1989-01-25/news/8901250246_1_ted-bundy-electric-chair-death-row Bundy Finally Draws Cheers: Hundreds Celebrate Execution] (25 января 1989). Проверено 19 июля 2011.
  194. ↑ [www.highbeam.com/doc/1P2-1170806.html 2,000 Cheer Execution of Killer Bundy; `Thank God, It's Finally Over'] (25 января 1989). Проверено 19 января 2013.
  195. ↑ Nelson, 1994, pp. 311—321.
  196. ↑ Nelson, 1994, p. 323.
  197. ↑ Rule, 2009, pp. xxxvi—xxxvii.
  198. ↑ [www.deseretnews.com/article/32184/BUNDYS-WILL-REQUESTS-CREMATION-AND-SCATTERING-OF-ASHES-IN-WASHINGTON.html?pg=all Bundy's WIll Requests Cremation and Scattering of Ashes in Washington] (26 января 1989). Проверено 3 января 2012.
  199. ↑ 1 2 Von Drehle, 1995, pp. 283—285.
  200. ↑ Von Drehle, 1995, p. 285.
  201. ↑ Keppel, 2005, p. 30.
  202. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 111.
  203. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 16.
  204. ↑ Michaud, Aynesworth, p. vii.
  205. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 176.
  206. ↑ Rule, 2009, p. 241.
  207. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 172.
  208. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 12.
  209. ↑ Chua-Eoan, Howard (2007). «[www.time.com/time/2007/crimes/14.html Top 25 Crimes of the Century]». 'Time' (Time Inc). ISSN [worldcat.org/issn/0040-781X 0040-781X]. Проверено 2012-05-06.
  210. ↑ [www.crimemuseum.org/Ted_Bundy Ted Bundy]. CrimeMuseum.org. National Museum of Crime & Punishment (2008). Проверено 24 апреля 2011.
  211. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 14.
  212. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 12—13.
  213. ↑ 1 2 Michaud, Aynesworth, p. 196.
  214. ↑ Keppel, 2010, Kindle location 7583—91, 7655.
  215. ↑ Keppel, 2005, p. 379.
  216. ↑ Keppel, 2010, Kindle location 7046.
  217. ↑ Kendall, 1981, p. 182.
  218. ↑ Rule, 2000, pp. 431—432.
  219. ↑ Michaud & Aynesworth, 1989, p. 156.
  220. ↑ Nelson, 1994, p. 152.
  221. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 331.
  222. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 13.
  223. ↑ Dobbert Duane. [books.google.co.uk/books?id=eBAE1Z1xaeoC&pg=PA55 Understanding Personality Disorders]. — Praeger Publishers, 2007. — P. 55. — ISBN 978-0-275-98960-6.
  224. ↑ Lilienfeld, Scott O. (2007-11-28). «[www.scientificamerican.com/article.cfm?id=what-psychopath-means What "Psychopath" Means: It is not quite what you may think]». Scientific American (December). ISSN [worldcat.org/issn/0036-8733 0036-8733]. Проверено 2011-04-30.
  225. ↑ Long, Phillip W., M.D [www.mentalhealth.com/icd/p22-pe04.html Antisocial Personality Disorder: World Health Organization ICD-10]. www.mentalhealth.com. World Health Organization. Проверено 30 апреля 2011.
  226. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 281.
  227. ↑ Michaud, Aynesworth, pp. 216—22, 250.
  228. ↑ Douglas, CR (May 23, 2012). Ted Bundy’s lawyer: Bundy killed more than 100 women — and a man. [articles.orlandosentinel.com/2012-05-23/news/kcpq-bundys-lawyer-he-killed-over-100-women--and-a-man-20120523_1_ted-bundy-serial-killers-murder Orlando Sentinel archive]
  229. ↑ 1 2 Nelson, 1994, p. 257.
  230. ↑ Michaud, Aynesworth, p. 199.
  231. ↑ Rule, 2000, p. 335.
  232. ↑ 1 2 3 Rule, 2009, pp. 334—43.
  233. ↑ [www.findthemissing.org/en/cases/11575/6/ NamUS Missing Persons Database: Nancy Perry Baird]. National Missing and Unidentified Persons System. Проверено 2 мая 2012.
  234. ↑ [news.google.com/newspapers?id=eGVYAAAAIBAJ&sjid=rfcDAAAAIBAJ&pg=6712,6268452&hl=en Coast Stewardess Fatally Beaten] (22 июня 1966). Проверено 3 мая 2012.
  235. ↑ Keppel, 2010, Kindle location 7135.
  236. ↑ Rule, 1989, pp. 416—17.

Литература

  • Jenkins J. P. [www.britannica.com/biography/Ted-Bundy Ted Bundy] // Britannica. [web.archive.org/web/20160508054409/www.britannica.com/biography/Ted-Bundy Архивировано] из первоисточника 8 мая 2016.
  • Kendall, Elizabeth (Elizabeth Kloepfer). The Phantom Prince: My Life with Ted Bundy  (англ.). — Madrona Pub., 1981. — ISBN ISBN 978-0-914842-70-5..
  • Keppel, Robert. The Riverman: Ted Bundy and I Hunt for the Green River Killer  (англ.). — Pocket Books, 2005. — ISBN ISBN 978-0-7434-6395-9..
  • Larsen, Richard W. Bundy: The Deliberate Stranger  (англ.). — Prentice Hall, 1980. — ISBN ISBN 978-0-13-089185-3..
  • Michaud, Stephen; Aynesworth, Hugh. Ted Bundy: Conversations with a Killer  (англ.). — Signet, 1989. — ISBN ISBN 978-0-451-16355-4..
  • Michaud, Stephen; Aynesworth, Hugh. The Only Living Witness  (англ.). — Authorlink, 1999. — ISBN ISBN 978-1-928704-11-9..
  • Nelson, Polly. Defending the Devil: My Story as Ted Bundy’s Last Lawyer  (англ.). — William Morrow, 1994. — ISBN ISBN 978-0-688-10823-6..
  • Rule, Ann. The Stranger Beside Me  (англ.). — Signet, 2000. — ISBN ISBN 978-0-451-20326-7..
  • Sullivan, Kevin M. The Bundy Murders: A Comprehensive History  (англ.). — McFarland and Co., 2009. — ISBN ISBN 978-0-7864-4426-7..
  • Winn, Steven; Merrill, David. Ted Bundy: The Killer Next Door  (англ.). — Bantam., 1980. — ISBN ISBN 978-0-553-20849-8..

Ссылки

  • [www.peoples.ru/state/criminal/manyak/bandy/ Теодор Банди]
  • [www.serial-killers.ru/karts/bundy.htm Биография Теодора Банди на сайте Slaughter-House]
 Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе.
Список неработающих ссылок: Dekle, 2011, Foreman 1992, Keppel, 2010, Michaud, Aynesworth, Michaud & Aynesworth 1989, Rule, 1989, Rule, 2009, Von Drehle, 1995, Winn, Merrill
Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.

Отрывок, характеризующий Банди, Тед

Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Банди,_Тед&oldid=81465802»