Банкузов, Анатолий Иванович

Анатолий Иванович Банкузов
Дата рождения	15 января 1917(1917-01-15)
Место рождения	д. Мхиничи, Чериковский уезд, Могилёвская губерния, ныне Краснопольский район Могилёвской области, Белоруссия
Дата смерти	23 мая 1980(1980-05-23) (63 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1938—1953
Звание
Часть	5-я гвардейская стрелковая Городокская ордена Ленина Краснознамённая ордена Суворова дивизия, 11-я гвардейская армия, 3-й Белорусский фронт
Должность	командир 17-го гвардейского ордена Суворова стрелкового полка
Сражения/войны	Финская война Великая Отечественная война: Городокская операция (1943) Невельская наступательная операция Белорусская операция Восточно-Прусская операция Кёнигсбергская операция Штурм крепости Пиллау форсирование пролива Зеетиф бой на косе Фрише-Нерунг
Награды и премии
Связи	см. Примечания

Банкузов, Анатолий Иванович (15 января 1917, д. Мхиничи, Краснопольский район, Могилёвская область, Белоруссия — 25 мая 1980, Москва) — советский военачальник, в 1944 году — командир 17-го гвардейского ордена Суворова стрелкового полка, Герой Советского Союза.

Внешние изображения
	[kommission-lefortovo.ru/sites/default/files/memorialnaya-doska-geroi-sovetskogo-soyuza-bankuzov-anatolii-ivanovich.jpg?1460280644 памятная мемориальная доска Герой Советского Союза Банкузов, Анатолий Иванович.]

Биография

Ранние годы

Анатолий Иванович Банкузов родился 15 января 1917 года, в деревне Мхиничи, Краснопольского района, Могилёвская область, Белоруссия в семье служащего. По начиональности — белорус. Окончив среднюю школу, Банкузов поступил учиться в Саратовский институт механизации сельского хозяйства.

В 1938 году Банкузов был призван в ряды Красной Армии, в составе которой принимал участие в советско-финской войне. В 1940 году Банкузов окончил Саратовское военное училище.

Участие в Великой Отечественной войне

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года, Банкузов сражался на Карельском, Западном, Брянском, Калининском, 2-м и 1-м Прибалтийских и 3-м Белорусском фронтах. Во время службы Банкузов последовательно занимал должности командира стрелковых взвода, роты, начальника штаба стрелкового полка. 6 февраля 1944 года Банкузов был назначен командиром 17-го гвардейского стрелкового полка.

Анатолий Банкузов принимал непосредственное участие в обороне Ленинграда, Петрозаводска, Мурманска; в освобождении городов Вязьмы, Невеля, Орши, Городка, Борисова, Минска, Лиды. Во время штурма Кёнигсберга под командованием подполковника Банкузова почти без потерь форсировал два рукава реки Прегель, соединившись с войсками 50-й армии в районе башни «Дона».

Полк под командованием гвардии подполковника Банкузова отличился при штурме города-крепости и военно-морской базы Пиллау и при форсировании пролива Зеетиф, соединяющий Балтийское море с заливом Фришес-Хафф (ныне Калининградский залив) и бое на плацдарме косы Фрише-Нерунг. Командир 17-го гвардейского стрелкового полка гвардии подполковник Банкузов умело организовал форсирование полка через пролив Зеетиф. Решительные действий 17-го гвардейского стрелкового полка способствовали разгрому противника на косе Фриш-Нерунг и капитуляции более 6000 немецких солдат и офицеров. За мужество и отвагу, проявленные при форсировании пролива Зеетиф и высадке десанта на косу Фрише-Нерунг, Банкузову Анатолию Ивановичу и 11 гвардейцам из его полка, было присвоено звание Героя Советского Союза в том числе 8 Героев из 3-го батальона гв. майора Дорофеева А. В.

После войны

В 1947 году Анатолий Иванович Банкузов окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Командовал 1-й гвардейской стрелковой Московско-Минской ордена Ленина, Краснознамённой, орденов Суворова, Кутузова дивизией. В 1953 году генерал-майор Банкузов вышел в запас, после чего жил и работал в Москве.

25 мая 1980 года Анатолий Иванович Банкузов скончался. Похоронен в Москве на Введенском кладбище (участок № 1).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»
• Орден Ленина (2)
• Орден Красного Знамени (3)
• Орден Суворова III степени
• Орден Кутузова III степени
• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Отечественной войны II степени
• Орден Красной Звезды
• Медаль За боевые заслуги
• Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• Медаль «За оборону Советского Заполярья»
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За взятие Кенигсберга»
• Медаль «Ветеран труда»
• Медаль «30 лет Советской Армии и Флота»
• Юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»
• Юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»

Память

• На могиле Анатолия Ивановича Банкузова установлен надгробный памятник
• Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москвы

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10807 Банкузов, Анатолий Иванович]. Сайт «Герои Страны».
• russian-west.narod.ru/lyudi/geroi/komandiry/komandiry_11.htm

Отрывок, характеризующий Банкузов, Анатолий Иванович

После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.