Банк Монголии

Банк Монголии
Расположение	Монголия Монголия, Улан-Батор
Координаты	47°55′13″ с. ш. 106°54′45″ в. д.47.920139° с. ш. 106.912422° в. д. / 47.920139; 106.912422
Дата основания	1991 год
Президент (председатель)	Н. Золжаргал
Валюта	Тугрик
Веб-сайт	[www.mongolbank.mn www.mongolbank.mn]

Банк Монголии или Монголбанк (монг. Монголбанк^?, ᠮᠣᠩᠭᠣᠯᠪᠠᠺ^?) — центральный банк Монголии.

Функции

Правовой статус и функции Банка Монголии определены в законе «О Центральном Банке» и утверждены Великим государственным хуралом Монголии.

Центральный банк Монголии отвечает за реализацию государственной денежно-кредитной политики Монголии. Его основными задачами являются обеспечение стабильности национальной валюты (Монгольский тугрик) и содействие сбалансированному и устойчивому развитию национальной экономики путём поддержания стабильности финансовых рынков и банковской системы.

Банк Монголии осуществляет следующие виды деятельности в целях достижения своих целей. К ним относятся:

1. Разработка и осуществление денежно-кредитной политики путём регулирования денежной массы в экономике
2. Надзор за банковской деятельностью
3. Организация межбанковских платежей и расчётов
4. Управление золотовалютными резервами страны

Банк Монголии ежегодно разрабатывает принципы денежно-кредитной политики на следующий финансовый год и направляет их в Великий государственный хурал на утверждение. Также ежегодно Банк Монголии отчитывается перед Великим государственным хуралом о результатах реализации денежно-кредитной политики.

История

После национальной революции 1911 года Правительство Автономной Монголии несколько раз пыталось создать собственный национальный банк, однако из-за нехватки средств и отсутствия национальных кадров эти попытки не были успешными.

1914 — Монгольский национальный банк

В 1914 году, через три года после национальной революции, в столице Урге под руководством министра финансов Г. Чагдаржава был открыт Монгольский национальный банк, финансируемый российским Сибирским торговым банком. Согласно уставу банка, он имел право выпуска монгольских банковских билетов на сумму в 1 миллион рублей, которые должны были беспрепятственно обмениваться на металлические деньги — серебряные монеты. Монгольские банкноты достоинством в 1, 5, 10, 25 и 100 рублей предполагалось изготовить в Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг в Петрограде. Планировалось, что надписи на них будут на монгольском и русском языках. Их рисунок был утвержден министром финансов России П. Л. Барком. Предполагалось также, что Монетный двор приступит к изготовлению серебряных и разменных медных монет для Монголии одинакового достоинства с российской медной монетой.

1921 — Монгольские доллары

В 1921 году Ургу занял белогвардейский генерал Унгерн-Штернберг. По его приказу в апреле 1921 года были выпущены в обращении монгольские доллары — обязательства в 10, 25, 50 и 100 долларов с изображениями барана, быка, лошади и верблюда, ставшие де-факто первой со времён Империи национальной валютой Монголии.

1924 — создание Монголбанка

После того, как 13 июня 1924 года Монголия была объявлена народной республикой, правительство МНР обращается за помощью в создании монгольской национальной валюты к Советскому Союзу. По решению Совета Народных Комиссаров СССР 2 июня 1924 г. в Урге был учрежден Монгольский торгово-промышленный банк (Монголбанк) на акционерных началах Наркоматом Финансов СССР и правительством МНР. Из 22 специалистов Банка 18 сотрудников были гражданами СССР, 4 гражданами Монголии.

В то время в стране обращались китайские серебряные и медные монеты, российские монеты, серебро в слитках, деньги других иностранных государств, а также различные денежные суррогаты — скот, кожи, куски шелка. Основной валютой был мексиканский серебряный доллар, обращавшийся в Китае и называвщийся «китайский янчан».

Постановлением правительства МНР от 22 февраля 1925 года о проведении денежной реформы право выпуска национальной валюты, получившей название «тугрик», было предоставлено Монголбанку. В декабре 1925 года выпущены и поступили в обращение первые в истории Монголии национальные денежные знаки — тугрики. Монгольские денежные знаки были изготовлены в Советском Союзе. Монеты были отчеканены на Монетном дворе в Ленинграде, а банкноты напечатали на Гознаке в Москве.

Одновременно с денежной реформой 1925—1927 годов Монголбанк проводил важную работу по организации кредитных операций. Предоставление краткосрочных кредитов государственным и кооперативным предприятиям и организациям явилось началом планового ведения народного хозяйства, организации учета и контроля над производством и обращением.

1954 — Реформа

До 1954 года Монгобанк оставался акционерным монголо-советским банком. В 1954 году, учитывая укрепление финансово-кредитной системы Монголии и в целях содействия дальнейшему развитию её народного хозяйства, правительство СССР безвозмездно передало ей в собственность свою долю участия. В связи с этим было принято решение о реорганизации акционерного Монголбанка в Государственный банк Монгольской Народной Республики. В соответствии с уставом (утвержден в апреле 1954 года) он стал единым эмиссионным, расчётным и кассовым центром страны, банком краткосрочного и долгосрочного кредитования.

1980-е — Перестройка

В 1980-х годах, после распада СССР и СЭВ и свертывания торгово-экономических отношений бывших социалистических государств с Монголией, появились проблемы как в экономике страны так и в денежном обращении в связи с резким сокращением притока внешних ресурсов в экономику Монголии.

В 1991 года с принятием Закона о банках и Закона о Монголбанке (о центральном банке) банку было возвращено первоначальное название Монголбанк. Этими же законами были утверждены изменения банковской системы, в результате она стала двухъярусной — Центральный банк перестал заниматься обычной банковской деятельностью, при этом получили возможность работать банки с частным и государственным капиталом. Банковская реформа 1991—1993 годов проводились по схеме, предложенной Международным валютным фондом, руководство реформой осуществлял советник Джеффри Сакс. Как и в других странах под патронажем МВФ реформа подпитывалась кредитом МВФ (Stand-by), выделенного под программу финансовой экономической стабилизации.

Руководство

Руководители банка:

• В. И. Комар (1924—1931)
• Д. И. Микилман (1924—1931)
• Н. И. Дойчман (1924—1931)
• С. Довчин (1931—1939)
• Ю. Цэдэнбал (1939—1940)
• Т. Балдан (1940—1955)
• Г. Балжид (1955—1960)
• Л. Лхамсурэн (1960—1965)
• П. Тумур (1965—1975)
• Д. Данзан (1975—1981)
• Г. Худэрчулуун (1981—1991)
• Н. Жаргалсайхан (1991—1992)
• Д. Моломжамц (1992—1996)
• Ж. Унэнбат (1996—2000)
• О. Чулуунбат (2000—2006)
• А. Батсух (2006—2009)
• Л. Пурэвдорж (2009—2012)
• Н. Золжаргал (2012-н.в.)

См. также

• Экономика Монголии
• Тугрик
• Центральные банки и валюты Азии

Ссылки

• [www.mongolbank.mn Офиц сайт Монголбанка]
• [www.cbr.ru/publ/MoneyAndCredit/batcuh.pdf Банковская система Монголии] Алаг Батсух, Президент Монголбанка (Центрального банка Монголии), доктор экономических наук
• [www.cbr.ru/publ/MoneyAndCredit/mongol_02_11.pdf Особенности денежно-кредитной политики Монголии на 2011 год] Лхамсурэнгийн Пурэвдорж, Президент Центрального банка Монголии (Монголбанка)

Отрывок, характеризующий Банк Монголии

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.