Банных, Владимир Андреевич

Владимир (Всеволод) Андреевич Банных
Дата рождения	1901(1901)
Место рождения	с. Фомино, Екатеринбургский уезд, Пермская губерния, Российская империя
Дата смерти	11 марта 1962(1962-03-11)
Место смерти	Свердловская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	инженерные войска
Годы службы	1941 — 1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война

Владимир (Всеволод) Андреевич Банных (1901—1962) — гвардии сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944), лишён звания в 1951 году.

Биография

Владимир Банных родился в 1901 году в селе Фомино (ныне — Сысертский городской округ Свердловской области). Окончил начальную школу, проживал и работал в Свердловске. В ноябре 1941 года он был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию Свердловским городским военным комиссариатом. Со 2 января 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны. В боях дважды был ранен — 19 мая 1942 года и 16 августа 1942 года. К сентябрю 1943 года имел звание сержанта, занимал должность командира отделения сапёрного взвода 270-го гвардейского стрелкового полка. Отличился в 1943 году во время битвы за Днепр.

В ночь с 29 на 30 сентября 1943 года в районе Келеберды Банных вместе со своим отделением, несмотря на плотный миномётный и пулемётный огонь, изготовил 14 плотов, после чего лично руководил переправой основных сил своего полка через реку Днепр, при его непосредственном участии были переправлены на другой берег два батальона с приданной артиллерией. После форсирования Днепра Банных организовал инженерную разведку местности и, обнаружив минное поле противника, в течение короткого времени деактивировал 420 мин, чем обеспечил возможность переправившимся войскам занять исходные рубежи и отразить все вражеские контратаки на данном участке. Во время нападения на его отделение группы немецких разведчиков Банных лично уничтожил 4 солдата противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года гвардии сержант Владимир Банных был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После окончания войны Банных был демобилизован, работал бригадиром на Черноусовском торфохозяйстве. Стал злоупотреблять алкогольными напитками, занимался хищениями личного имущества граждан. Позднее в кассационной жалобе Банных писал:

…Нервное поведение и пьянство — следствие 2 ранений и контузии. Крал не с целью обогащения, а чтобы выпить…

17 апреля 1948 года народный суд 2-го участка Сысертского района приговорил Владимира Банных к 6 годам лишения свободы. В марте 1951 года, уже находясь в местах лишения свободы, писал маршалу Александру Василевскому с просьбой не лишать его наград и званий.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 августа 1951 года Банных был лишён звания Героя Советского Союза и всех государственных наград.

После отбытия срока наказания Владимир Андреевич вернулся к родным. Работал сначала в Свердловске, у дочери на складе. Затем вынужден был вернуться в родные края. Жил в поселке Патруши своим хозяйством. 11 марта 1962 года трагически погиб. Возвращался из соседнего поселка из магазина по железной дороге, был сбит проходящим мимо тепловозом. Похоронен на кладбище г. Сысерть.

Отрывок, характеризующий Банных, Владимир Андреевич

– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.