Банных, Олег Александрович
Поделись знанием:
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
| Олег Александрович Банных | |||||||
 Академик О. А. Банных в рабочем кабинете | |||||||
| Дата рождения: |
27 сентября 1931 (92 года) | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
Рыково (ныне: Енакиево, Донецкая область), Украинская ССР, СССР | ||||||
| Страна: | |||||||
| Научная сфера: | |||||||
| Место работы: |
Институт металлургии и материаловедения им. А. А. Байкова РАН, | ||||||
| Учёная степень: | |||||||
| Учёное звание: | |||||||
| Альма-матер: | |||||||
| Награды и премии: |
| ||||||
Оле́г Алекса́ндрович Ба́нных (род. 27 сентября 1931, Рыково, УССР, СССР) — российский материаловед. Доктор технических наук, профессор, академик Российской академии наук. Заведующий лабораторией конструкционных сталей и сплавов Института металлургии и материаловедения им. А. А. Байкова РАН. Лауреат Государственных премий СССР и Российской Федерации, премии Совета Министров СССР и двух премий Правительства Российской Федерации.
Содержание
Биография
Происхождение
О. А. Банных родился 27 сентября 1931 года в городе Рыково (ныне: Енакиево Донецкой области) Украинской ССР. С 1939 по 1955 год жил и учился в Магнитогорске, где работал его отец — Александр Михайлович Банных (1899, с. Никольское Тамбовской губернии, ныне Липецкой области — 1964, г. Магнитогорск Челябинской области), известный советский металлург, доктор технических наук, профессор.
А. М. Банных окончил Ленинградский политехнический институт (1926). Работал начальником доменного цеха на Енакиевском металлургическом заводе, заместителем главного инженера по коксовому и доменному производствам на Магнитогорском металлургическом комбинате. В годы Великой Отечественной войны А. М. Банных, как и другие труженики тыла, отдавал все силы делу достижения победы над врагом. На страницах послевоенной периодики сохранился отголосок той поры:[1]
|
Квитанция № 826898 Государственной трудовой сберегательной кассы № 1693 Магнитогорска. 15 марта 1943 года. Принято от Банных Александра Михайловича для перечисления в госбанк в фонд Уральского танкового корпуса. Списано со счета 117 на сумму 600 руб. (шестьсот руб.). | 
|
В 1944—1962 — заведующий кафедрой металлургии чугуна, заместитель ректора по учебно-научной работе в Магнитогорском горно-металлургическом институте. Награждён орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта».[2] Мать — Ангелина Васильевна Банных.
Хроника творческой жизни
- 1950—1955: учёба в Магнитогорском горно-металлургическом институте им. Г. И. Носова по специальности «Металловедение и термическая обработка металлов». Дипломную работу писал в Центральной заводской лаборатории ЗИЛа. Получил диплом с отличием, квалификация — инженер-металлург.
Вся трудовая и научная деятельность О. А. Банных связана с Институтом металлургии и материаловедения им. А. А. Байкова РАН.
- 1955—1958: учёба в аспирантуре при Институте металлургии им. А. А. Байкова АН СССР;
- 1959: защитил кандидатскую диссертацию, посвящённую исследованию закономерностей легирования теплостойких перлитных сталей; научные руководители — академик АН СССР Н. Т. Гудцов (1885—1957) и член-корреспондент АН СССР И. А. Одинг (1896—1964). Кандидат технических наук;
- 1958—1963: младший научный сотрудник, старший научных сотрудник;
- 1960: прошёл полугодичную стажировку в Институте исследования металлов (Стокгольм, Швеция);
- с 1963 по настоящее время: заведующий лабораторией конструкционных сталей и сплавов;
- 1971: защитил докторскую диссертацию, посвящённую разработке и созданию жаропрочных и жаростойких экономно легированных никелем сталей аустенитного класса. Доктор технических наук;
- 1973: присвоено учёное звание профессора;
- 1973—1980: заместитель директора ИМЕТ АН СССР по научной работе;[3]
- 1987: избран членом-корреспондентом Академии наук СССР по специальности «Химия и технология конструкционных материалов»;
- 1992: избран действительным членом Российской академии наук по специальности «Физикохимия и технология неорганических материалов»;
- с 2002: заведующий кафедрой «Высокопрочные неорганические материалы» МАТИ — РГТУ им. К. Э. Циолковского (по совместительству).
Научная и педагогическая деятельность
Работы О. А. Банных в области металловедения и термической обработки металлов получили международное признание. Основным научным направлением его деятельности является развитие и совершенствование физико-химических основ создания новых сталей, сплавов и композиционных материалов, сочетающих высокую прочность с различными комплексами специальных функциональных свойств (жаропрочностью, жаростойкостью, коррозионной и радиационной стойкостью, износостойкостью, электрическими и магнитными характеристиками).
Новизна научного подхода О. А. Банных к разработке новых сталей различного назначения включает в себя решение проблемы экономного легирования сталей на основе учёта эффективности упрочняющего и пластифицирующего влияния различных химических элементов, использование суммарного эффекта сразу от нескольких микромеханизмов упрочнения: деформационного, твёрдорастворного, дисперсионного и субструктурного. Это послужило основой успешного развития комплекса работ по созданию аустенитных и аустенито-мартенситных нержавеющих сталей, использующих в качестве аустенизатора азот.
Работы по легированию сталей азотом позволили О. А. Банных создать новый класс высокопрочных конструкционных материалов — низкоуглеродистые азотосодержащие стали со структурой азотистого мартенсита или продуктов его превращения. В результате развития этого направления под руководством и при участии О. А. Банных созданы новые, не имеющие аналогов в мире, высокопрочные нержавеющие экономно легированные стали и сплавы.
Значителен вклад О. А. Банных в разработку коррозионно-стойких нержавеющих сталей на хромомарганцевой основе, легированных молибденом. Было установлено, что однофазные высокопрочные стали обладают более высоким сопротивлением коррозии, чем аустенито-ферритные стали. Разработаны марганцевоникелевые стали с комбинированным легированием дисперсными продуктами распада твёрдого раствора в виде карбидов ванадия и интерметаллидами типа NiAl, Ni3Al и Ni3Ti, для которых были выбраны химические составы, обеспечивающие формирование оптимального сочетания их прочностных, пластических и вязких свойств.
Большое практическое значение имеют выполненные под руководством О. А. Банных исследования по созданию особо прочных низколегированных сталей с высоким сопротивлением динамическим нагрузкам, послужившие основой для изготовления в промышленных масштабах изделий, обладающих уникальными свойствами. В результате фундаментальных исследований О. А. Банных были созданы литейные сплавы для производства магнитов с повышенными энергетическими параметрами и оптимизированы режимы их термической обработки.
В результате проведённых О. А. Банных научных работ:
- созданы теплостойкие перлитные стали;
- созданы марганцевоникелевые стали для работы при криогенных температурах;
- были созданы материалы для изготовления основных конструкций термоядерного реактора с сильным магнитным полем;
- повышены эксплуатационные качества дизельных двигателей тральщиков ВМФ в немагнитном исполнении, что позволило обезопасить их от магнитных мин;
- увеличена прочность и надёжность работы немагнитных пружин и упругих элементов с высокой коррозионной стойкостью;
- разработаны и внедрены в производство новая технология и комплект оборудования для восстановления поршневых пальцев автомобильных и тракторных дизельных двигателей на поточно-механизированных линиях.
Академик О. А. Банных — председатель Научного совета по конструкционным материалам РАН. Член и руководитель секции Учёного совета ИМЕТ РАН. Более 25 лет он является председателем Диссертационного совета Д.002.060.01 при ИМЕТ (специальности: физика конденсированного состояния, металловедение и термическая обработка металлов — технические науки). Член Диссертационного совета ЦНИИчермет им. И. П. Бардина, Научного совета по новым материалам Минобрнауки России. В течение ряда лет Олег Александрович являлся членом экспертного совета ВАК. В 1980—1993 — заместитель главного редактора, с 1993 по настоящее время — главный редактор журнала «Металлы». Член редколлегий ряда российских и иностранных научных журналов. О. А. Банных опубликовал более 300 статей в отечественных и зарубежных научных журналах и в сборниках трудов конференций, автор 6 монографий и более 40 авторских свидетельств и патентов.
О. А. Банных — создатель и руководитель кафедры «Высокопрочные неорганические материалы», входящей в структуру МАТИ — Российского государственного технологического университета им. К. Э. Циолковского и работающей на базе ИМЕТ РАН. Студенты, специализирующиеся на этой кафедре, наряду с учёбой участвуют в фундаментальных научных исследованиях по проблемам материаловедения, связанных с разработкой новых композиций металлических материалов с заданными свойствами.
Под руководством и при научном консультировании О. А. Банных защищено более 50 кандидатских и более 10 докторских диссертаций. В один рекордный год сразу пять молодых сотрудников из числа членов научной школы О. А. Банных защитили кандидатские диссертации. В 2010 году коллектив лаборатории, возглавляемой О. А. Банных, стал победителем конкурса ведущих научных школ страны.
Признание
- 1981: награда Болгарской Академии наук и Софийского университета «Земля и естественные науки» — за разработку и исследование высокоазотистых сталей;
- 1984—1986: президент Международного общества по термической обработке материалов;
- 1989: Государственная премия СССР — за цикл работ по высокопрочным немагнитным сталям;
- 1989: премия Совета Министров СССР — за разработку новых способов термической обработки ряда деталей транспортной и сельскохозяйственной техники, позволяющих в несколько раз продлить их эксплуатацию;
- 1991: Золотая медаль им. Д. К. Чернова РАН — за работу «Структура, фазовые превращения и физико-механические свойства мартенситных и аустенитных сталей со сверхравновесным содержанием азота»;
- орден «Знак Почёта»;
- 2000: Государственная премия Российской Федерации в области науки и техники — за работу «Научные основы создания нового поколения сталей и сплавов для эксплуатации в экстремальных условиях и технологии их обработки»;[4]
- 2000: премия Правительства Российской Федерации в области науки и техники — за работу «Сплавы и ресурсосберегающая технология для производства литых магнитов с высокими энергетическими параметрами»;[5]
- 2002: почётный доктор МАТИ;
- 2007: премия Правительства Российской Федерации в области науки и техники — за работу «Разработка научных основ создания, внедрение и повышение ресурса высокопрочных коррозионно-стойких, хладостойких и криогенных сталей для конструкций ответственного назначения».[6]
Список наиболее известных научных трудов
- Хромомарганцовистые стали с алюминием. — М.: Наука, 1959. — Соавт.: Ю. К. Ковнеристый.
- Хромомарганцовистые теплоустойчивые стали с алюминием. — М.: Наука, 1965. — 103 с. — Соавт.: Ю. К. Ковнеристый, И. Ф. Зудин.
- Стали для работы при низких температурах. — М.: Металлургия, 1969. — 191 с. — Соавт.: Ю. К. Ковнеристый.
- Дисперсионно-твердеющие немагнитные ванадийсодержащие стали. — М.: Наука, 1980. — 190 с. — Соавт.: В. М. Блинов.
- Диаграммы состояния двойных и многокомпонентных систем на основе железа : Справочник / Под ред. О. А. Банных, М. Е. Дрица. — М.: Металлургия, 1986. — Совм. с др.
- O. A. Bannych, V. M. Blinov, O. P. Tchernogorova. Structure and Properties of Austenitic Precepitation-Hardened P/M steel. Zeitschrift fur Metallkunde, 1992. — B. 83. — S. 236—240.
- O. A. Bannych, V. M. Blinov. On the structure and properties of high nitrogen low-carbon non austenitic steels. Steel Research. 65 (1994) No 5, pp. 178—183.
- Yu. Ustinovshikov, A. Ruts, O. Bannych, V. Blinov. Non stable structure of high-chromium and high-nitrogen iron based alloy. J. of mater. Sci. 29 (1994), pp. 5449-5454.
- Высокоазотистые коррозионно-стойкие стали для высоконагруженных изделий. / В кн.: Институту металлургии и материаловедения им. А. А. Байкова 60 лет: Сборник научных трудов под ред. Н. П. Лякишева. — М.: ЭЛИЗ, 1998. — С. 192—201. — Соавт.: В. М. Блинов, М. В. Костина.
- Влияние режима термической обработки на структуру, физико-механические и химические свойства Ni-Cr-Cu-Ti-мартенситно-стареющей стали. // Металлы, 2007. — № 7. — С. 40—47. — Соавт.: В. В. Березовская.
- Исследование свариваемости высокоазотистых коррозионностойких аустенитных сталей типа Х22АГ16Н8М. // Металлы, 2007. — № 4. С. 51—67. — Соавт.: В. М. Блинов, М. В. Костина, Е. В. Блинов, Т. Н. Зверева.
- Влияние термической обработки и пластической деформации на износостойкость при трении скольжения высокопрочных коррозионно-стойких азотосодержащих сталей. // Металлы, 2007. — № 6. — С. 1—8. — Соавт.: В. М. Блинов, М. В. Костина, И. А. Афанасьев, Е. В. Блинов.
- Влияние условий магнетронного напыления на структуру и магнитные свойства плёнок FeZrN. // Металлы, 2007. — № 5. — С. 60—68. — Соавт.: Е. Н. Шефтель, Г. Ш. Усманова, П. К. Кесарева, С. И. Утицких, Н. С. Перов.
- Высокопрочная коррозионностойкая азотистая сталь c наноструктурой для крепёжных изделий. // Проблемы черной металлургии и материаловедения, 2008. — № 3. — С. 90—95. — Соавт.: В. М. Блинов, М. В. Костина, И. А. Воробьёв.
- Конструкционные высокоазотистые коррозионно-стойкие аустенитные и мартенситные стали. / В сб. научных трудов под ред. акад. К. А. Солнцева «Институт металлургии и материаловедения им. А. А. Байкова РАН — 70 лет». // Интерконтакт Наука, 2008. — С. 122—135. — Соавт.: В. М. Блинов, М. В. Костина.
- Новый высокопрочный коррозионно-стойкий сплав для хирургических инструментов. // Тровант, Альманах клинической медицины, 2008. — Т. XVII, ч. 2, III. — С. 92—95. — Соавт.: М. В. Костина, В. М. Блинов, Е. В. Блинов, В. Н. Карпов.
- Высокопрочная коррозионностойкая азотистая сталь c наноструктурой для крепёжных изделий. // Проблемы черной металлургии и материаловедения, 2008. — № 3. — С. 90—95. — Соавт.: В. М. Блинов, М. В. Костина, И. А. Воробьёв.
- O. Bannykh. Progress in the research and application of nitrogen-alloyed steels. // Сб. трудов конференции «High Nitrogen Steels 2009», 4—7 июля 2009. — С. 24—31.
- V. V. Berezovskaya, O. A. Bannykh, M. V. Kostina, M. S. Khadyev, A. L. Shestakov. Effect of аging and сold рlastic deformation on structure and stress corrosion cracking in high nitrogen chromium steels. // Сб. трудов конференции «High Nitrogen Steels 2009», 4—7 июля 2009. — С. 96—102.
- Износостойкие металлические композиционные материалы, армированные сверхупругими твердыми углеродными частицами. / Сб. «Неделя металлов в Москве». — М.: Издательство ОАО АХК ВНИИМетМаш им. акад. А. И. Целикова, 2010. — С. 120—128. — Соавт.: О. П. Черногорова, В. М. Блинов, Е. И. Дроздова, И. Н. Овчинникова.
- Влияние термической обработки на структуру и свойства высокоазотистой аустенитной коррозионно-стойкой стали 03Х20АГ11Н7М2. // Металлы, 2010. — № 2. — С. 34—43. — Соавт.: В. В. Березовская, М. В. Костина, В. М. Блинов, А. И. Шестаков, Р. А. Саврай.
Напишите отзыв о статье "Банных, Олег Александрович"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?ei=vL2ATe-dLIKfOs36iccI&ct=result&hl=ru&id=ZZPmAAAAMAAJ&dq=%D0%91%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85+%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80+%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&q=%D0%91%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85+%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B0+%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87%D0%B0 Журнал «Коммунист»,] 1985, выпуски 1—6, стр. 76;
- ↑ [enc.ural.ru/index.php/%D0%91%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Банных Александр Михайлович. Свободная энциклопедия Урала;]
- ↑ Олег Александрович Банных (к 60-летию со дня рождения) / Известия Академии наук СССР. — Металлы. — 1991, № 5. — С. 222—223.
- ↑ Указ Президента Российской Федерации от 26.12.2000 № 2084;
- ↑ Постановление Правительства Российской Федерации от 19.03.2001 № 230;
- ↑ Постановление Правительства Российской Федерации от 27.02.2008 № 121.
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-1358.ln-ru Профиль Олега Александровича Банных] на официальном сайте РАН;
- [www.imet.ac.ru/ Диссертационный совет Д.002.060.01 на сайте ИМЕТ РАН;]
- [www.imet.ac.ru/metally/ Редакционная коллегия научно-технического журнала «Металлы»;]
- [imet.imet-db.ru/ncd-1-4-18/news.html Страница Лаборатории конструкционных сталей и сплавов им. академика Н. Т. Гудцова] на сайте ИМЕТ РАН;
- Гудцов Николай Тимофеевич — статья из Большой советской энциклопедии.
- Одинг Иван Августович — статья из Большой советской энциклопедии.
Отрывок, характеризующий Банных, Олег Александрович
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
Категории:
- Родившиеся 27 сентября
- Родившиеся в 1931 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Енакиево
- Доктора технических наук
- Члены-корреспонденты АН СССР
- Действительные члены РАН
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Лауреаты Государственной премии РФ
- Лауреаты Государственной премии СССР
- Лауреаты премии Совета Министров СССР
- Лауреаты премии Правительства РФ в области науки и техники
- Учёные по алфавиту
- Металловеды СССР
- Материаловеды России
- Лауреаты Государственной премии РФ в области науки и техники
- Преподаватели МАТИ
- Выпускники вузов Магнитогорска
