Бантам (султанат)
Султанат Бантам | |||||||
Султанат | |||||||
| |||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
Султанат Бантам | |||||||
Столица | Бантам | ||||||
Религия | ислам | ||||||
Форма правления | Монархия | ||||||
Бантам (султанат) (1526—1687 гг.) — средневековое мусульманское государство. Располагалось в западной части острова Ява, и образовалось после распада империи Маджапахит[1].
Содержание
История
Султанат был основан в 1526 году Сусухун Гунунг Джати (Фалета-ханом), после чего 158 лет управлялся местной династией. До 1504 года Бантам являлся вассалом Демака[2]. В 1684 году, между последним султаном государства — Хаджи, и голландской Ост-Индийской кампанией был заключён договор, по которому султанат фактически терял независимость[3].
Хотя номинально переемственность правителей-марионеток продолжалась до 1809 года, в котором генерал-губернатор Херман В. Дэндельс изгнал местную династию, и Султанат Бантам официально стал частью Нидерландской колониальной империи.
Правители
Правитель | Начало правления | Конец правления |
---|---|---|
Сусухун Гунунг Джати (Фалета-хан) | 1526 | 1550 |
Маулана Хасан ад-Дин (пангеран Себакинкинг) | 1550 | 1570 |
Маулана Йусуф (пангеран Пасареан) | 1570 | 1580 |
Маулана Мухаммад (пангеран Седанграна) | 1580 | 1596 |
Султан Абдул Кадир | 1596 | 1651 |
Абдул Фатих, султан Агунг | 1651 | 1682 |
Абдул Кахар, султан Хаджи | 1682 | 1687 |
Напишите отзыв о статье "Бантам (султанат)"
Примечания
- ↑ [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000029/st027.shtml Глава XXVII. Народы Индонезии]
- ↑ [bse.sci-lib.com/article095318.html Бантам] — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание)
- ↑ [www.turlocman.ru/indonesia/1032 Султанаты и колониальная эпоха, междоусобная борьба в Индонезии]
Литература
- Сычев Николай Владимирович. Книга династий. — М.: АСТ, 2008. — 956 с. — (Историческая библиотека). — 2000 экз. — ISBN 978-5-17-050081-9.
Это заготовка статьи по истории Индонезии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Бантам (султанат)
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.