Бантыш-Каменский, Дмитрий Николаевич

Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Тобольский губернатор
март 1825 — 20 июля 1828
Предшественник:	А. М. Тургенев
Преемник:	В. А. Нагибин
Виленский губернатор
май 1836 — 1838
Предшественник:	Г. Г. Доппельмейер
Преемник:	Ю. А. Долгоруков
Рождение:	5 (16) ноября 1788(1788-11-16) Москва
Смерть:	25 января (6 февраля) 1850(1850-02-06) (61 год) Санкт-Петербург

Дми́трий Никола́евич Банты́ш-Каме́нский (5 [16] ноября 1788, Москва — 25 января [6 февраля] 1850, Санкт-Петербург) — русский историк и чиновник, тобольский и виленский губернатор.

Биография

Сын Николая Николаевича Бантыш-Каменского. Образование получил домашнее, в 1800 году помещён был юнкером в московский архив Иностранной коллегии, управляющим которого состоял его отец.

Будучи командирован в Сербию, Бантыш-Каменский имел возможность обозреть Украину и страны, лежавшие по пути, которые и были им описаны в изданном им «Путешествии в Молдавию, Валахию и Сербию» (М., 1810).

В 1812 году Бантыш-Каменский сопровождал отца в Нижний Новгород, куда на время был вывезен архив. По возвращении в Москву Бантыш-Каменский слушал лекции в университете, но вскоре за тем, по смерти отца (1814), перешёл на службу в Петербург в Коллегию иностранных дел.

Прекрасное знание языков открывало перед ним широкое поле дипломатической деятельности, но этим он не воспользовался, а поступил сначала чиновником особых поручений, а потом правителем канцелярии к князю H. Г. Репнину, назначенному в 1816 году военным губернатором Украины. Пятилетнее пребывание здесь дало ему возможность вновь предаться любимым архивным занятиям, плодом которых является его «История Украины от присоединения её к Российскому государству до отмены гетманства, с общим введением, приложением материалов и портретами» (4 тома, 1822; 2-е издание, 3 тома, Москва, 1830; 3-е издание, 1842) — труд, предпринятый по поручению князя Репнина, который принимал даже непосредственное участие в составлении первого тома. Источниками для автора послужили рукописный труд его отца по тому же предмету, многочисленные документы московского архива, материалы архива Малороссийской коллегии (при губернском правлении в Чернигове), архив князя Репнина и многие местные материалы. Труд этот, не лишённый недостатков, долгое время оставался единственной цельною историей Украины.

В марте 1825 года Бантыш-Каменский назначен был губернатором в Тобольск. В этой должности он много заботился о благоустройстве города, улучшении быта ссыльных и местных инородцев (способствовал отмене калыма среди диких вогулов), о промышленности края и т. п.

Несмотря, однако, на столь полезную деятельность, Бантыш-Каменский в 1828 году стал жертвою сенаторской ревизии, за которую потянулись следствие и суд в Петербурге (по 1834 год). По поводу этих преследований он составил подробную записку под заглавием «Шемякин суд в XIX столетии»; часть её была напечатана в Русской старине 1873 года.

Пользуясь своим невольным досугом, Бантыш-Каменский вновь отдался любимым литературным занятиям. К этому времени относится его «Словарь достопамятных людей русской земли» (5 томов, Москва, 1836, дополнения в 3 томах, Спб., 1847), основанный на множестве архивных источников, фамильных документов и устных сообщениях.

В мае 1836 года Бантыш-Каменский назначен был губернатором Виленской губернии; здесь он обратил внимание на улучшение богоугодных заведений и госпиталей, на устройство городов, но в 1838 году был отозван и причислен к Министерству внутренних дел. Затем он состоял членом совета этого министерства (1839) и членом департамента уделов (1810), а в 1841 году пожалован в тайные советники.

К последнему периоду жизни Бантыш-Каменского принадлежат его [history.tuad.nsk.ru/Author/Russ/B/Bantysh-Kamensky/feld/index.html «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов»] (4 части, СПб., 1840—1841), на издание которых император Николай I пожаловал 2000 рублей.

Бантыш-Каменский умер в Петербурге 26 января 1850 года, а погребён в Москве, в Донском монастыре.

Он был женат три раза и оставил значительное семейство, но ни служба, ни литературные труды его не обогатили, так что на погашение его долгов император Николай Павлович пожаловал 10 000 рублей.

Библиография

• [runivers.ru/lib/book6208/ Деяния знаменитых полководцев и министров, служивших в царствование Государя Императора Петра Великого: В 2 ч]. — М.: Тип. Н. С. Всеволожского, 1812-1813. С 22 портретами и 2 медалями; 2 изд., Москва, 1821; франц. перевод, Москва, 1822 и 1828; париж. изд. 1826 и 1829 с портр.; англ. перевод, Лондон, 1851 без портр.
• [memoirs.ru/texts/BantKamensk1818.htm Жизнь Николая Николаевича Бантыш-Каменского]. — М.: Тип. Имп. медико-хирургич. акад., 1818. — 79 с.
• [library.kr.ua/elib/history/index.html История Малой России: 2 ч]. — М.: тип. С. Селивановскаго, 1822.
• [new.runivers.ru/lib/book4342/ История Малой России: В 3 ч]. — .: Тип. С. Селивановского, 1830.
  • [runivers.ru/lib/book3546/18607/ История Малой России от водворения Славян в сей стране до уничтожения Гетманства]. — 4-е изд. — Киев: Тип. И. И. Чоколова, 1903. — 653 с.
• [runivers.ru/lib/book6830/ Словарь достопамятных людей русской земли: В 5 ч]. — М.: Тип. Августа Семёна, 1836.
• [runivers.ru/lib/book6829/ Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов с 48 портретами: В 3 ч]. — СПб.: Тип. Третьего Департамента Министерства Государственных Имуществ, 1840.
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/b/1077-bantysh-kamenskij-d-n/13646-bantysh-kamenskij-d-n-istochniki-malorossijskoj-istorii-chast-i-1649-1687-1858 «Источники малороссийской истории»] (напечатаны Бодянским в «Чтениях моск. общ. истории» 1858, кн. I и 1859, кн. I) и другие труды.
• Бантыш-Каменский Д. Н. [memoirs.ru/files/1394BantK.rar Шемякин суд в XIX столетии, или ревизия Тобольской губернии. Записки Д. Н. Бантыш-Каменского. Извлечения] // Русская старина, 1873. — Т. 7. — № 6. — С. 735—784.

Литература

• Бантыш-Каменский, Дмитрий Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Штейн В. Бантыш-Каменский, Дмитрий Николаевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Бантыш-Каменский, Дмитрий Николаевич

– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.