Банхарт, Девендра
| Девендра Банхарт Devendra Banhart | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Годы активности |
2002 — наст. время |
| Страна | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| [devendrabanhart.com/ Официальный сайт] | |
Девендра Оби Банхарт (англ. Devendra Obi Banhart, род. 30 мая 1981) — американский автор-исполнитель песен, играющий музыку в жанре психоделический фолк.
Содержание
Биография
Банхарт родился 30 мая 1981 года в Хьюстоне, штат Техас. Необычное имя Девендра было предложено Премом Раватом, индийским религиозным лидером, последователями которого были родители Банхарта[1]. Спустя два года после рождения мальчика его родители развелись, и Девендра переехал со своей матерью в столицу Венесуэлы Каракас. Позднее его мать вступила в новый брак, и в четырнадцатилетнем возрасте Банхарт с матерью перебрался к отчиму в Лос-Анджелес.
В 1998 году он поступил на обучение в Художественный институт Сан-Франциско. Жил Банхарт в это время в знаменитом гей-районе Кастро и в качестве гитариста выступал в различных барах и клубах. В 2000 году он бросил учёбу и переехал в Париж, где в небольшом клубе выступал на разогреве местных инди-рок групп. Осенью того же года он вернулся в Соединённые Штаты и выступал в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, пока не был замечен Майклом Джирой, владельцем лейбла Young God Records.
Используя свои записи, Банхарт вместе с Джирой собрал материал для своего дебютного альбома «The Charles C. Leary», который был издан в 2002 году. В тот же год музыкант выпустил альбом «Oh Me Oh My…», который получил достаточно лестные отзывы. Вслед за этим последовали акустические релизы «Rejoicing in the Hands» и «Niño Rojo», а в 2005 году вышел имевший более проработанное звучание альбом «Cripple Crow». Шестая пластинка музыканта, озаглавленная как «Smokey Rolls Down Thunder Canyon», была выпущена в 2007 году и достигла 115-й строчки в Billboard 200[2]. Звучащая в альбоме композиция «Lover» вошла в саундтрек комедии «Будь моим парнем на пять минут».
В целом творчество Банхарта ассоциируется с музыкальным жанром New Weird America[3]. Стиль его музыки характеризуется также как психоделический фолк[4], фрик-фолк[5] и лоу-фай.
Альбомы
- 2002 — The Charles C. Leary (Hinah)
- 2002 — Oh Me Oh My… The Way The Day Goes By The Sun Is Setting Dogs Are Dreaming Lovesongs Of The Christmas Spirit (Young God)
- 2004 — Rejoicing in the Hands (Young God)
- 2004 — Niño Rojo (Young God)
- 2005 — Cripple Crow (XL Recordings)
- 2007 — Smokey Rolls Down Thunder Canyon (XL Recordings)
- 2009 — What Will We Be (Warner Bros. Records)
- 2013 — Mala (Nonesuch Records)
- 2016 — Ape in Pink Marble (Nonesuch Records)
Напишите отзыв о статье "Банхарт, Девендра"
Примечания
- ↑ Chris Campion. [www.guardian.co.uk/music/2007/aug/12/popandrock5 Stranger than folk] (англ.). The Observer (12.8.2007). [www.webcitation.org/67Hc3yfSi Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
- ↑ [www.billboard.com/artist/devendra-banhart/chart-history/490309#/artist/devendra-banhart/chart-history/490309 Devendra Banhart Album & Song Chart History] (англ.). Billboard.
- ↑ James Rutledge. [www.bbc.co.uk/dna/collective/A3212740 Here comes New Weird America] (англ.). BBC (5.11.2004). [www.webcitation.org/65uN3jrYc Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
- ↑ Nicholas Hall. [www.sfweekly.com/2009-04-08/music/footloose-folk/ Devendra Banhart's footloose folk] (англ.), SF Weekly (8.4.2009).
- ↑ Alec Hanley Bemis. [www.nytimes.com/2004/12/12/arts/music/12bemi.html?pagewanted=all Freak Folk's Very Own Pied Piper] (англ.), The New York Times (12.12.2004).
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Девендра Банхарт - [devendrabanhart.com/ Официальный сайт]
- [xlrecordings.com/devendrabanhart Девендра Банхарт] на сайте XL Recordings (англ.)
- [younggodrecords.com/Artists/?C=16 Девендра Банхарт] на сайте Young God Records (англ.)
- [myspace.com/devendrabanhart Официальная страница Девендра Банхарт] (англ.) на сайте Myspace
Отрывок, характеризующий Банхарт, Девендра
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
