Банши (рассказ)

Банши — автобиографический рассказ Рея Бредбери, написанный им в 1984 году для журнала Гэллери и позже вошедший в сериал Театр Рея Бредбери.

В основе сюжета лежит реальная история неприязненных отношений сценариста Бредбери и режиссёра Джона Хьюстона во время работы над фильмом Моби Дик. Когда Бредбери посетил по делам дом Хьюстона в Ирландии, ему пришлось перенести множество подколок и насмешек с его стороны, а также попыток запугать его страшилками про привидения.

Сюжет

В рассказе у режиссёра Джона Хэмптона и писателя Дугласа Роджерса тоже неприязненные отношения: режиссёр откровенно глумится над коллегой. Но Бредбери делает в сюжете неожиданный поворот: внезапно страшилка Хэмптона становится правдой. В лесу Джона действительно ожидает банши, скорбящий дух женщины. Несмотря на страх, Дуглас, беседуя с женщиной, узнаёт, что она по ошибке принимает Джона за некоего Вильяма, прошлого жильца дома, своего неверного любовника. Разозлённый выходками Джона, Дуг отправляет его на встречу с банши, зная, что его ждёт смерть. Однако, в последний момент он просит его передумать и не ходить. Джон, тем не менее, идёт навстречу судьбе.

В телевизионной постановке режиссёра исполняет Питер О’Тул, а сценариста — Чарльз Мартин Смит. Интересно, что Питер О’Тул работал с Джоном Хьюстоном в фильме Библия: в начале начал.

Ссылки

• [raybradbury.ru/library/story/84/3/1/ Текст рассказа в переводе Елены Петровой]

Отрывок, характеризующий Банши (рассказ)

– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.