Баня

Ба́ня (из праслав. *ban’a < вульг. лат. *bāneum < класс. лат. balneum/balineum < др.-греч. βᾰλᾰνεῖον) — помещение, оборудованное для мытья человека с одновременным действием воды и горячего воздуха (в турецких и римских банях) или воды и пара (в русской и финской бане). Часто в это понятие вкладывается весь комплекс действий, осуществляемых человеком в бане или связанных с ней.

История

У различных народов мира можно найти свои уникальные традиции в строительстве бань и в пользовании ими. По описанию древнегреческого историка Геродота, бани скифских племён напоминали юрты. Связанные верхними концами наклонно установленные жерди обтягивали сверху войлоком. Посередине ставили котёл с отваром трав и в него бросали раскалённые камни, которые предварительно нагревали снаружи на костре. При этом образовывался влажный пар, насыщенный фитонцидами, который оказывал бактерицидное воздействие на внутреннюю атмосферу помещения. Известно, что у скифов существовала практика пользования корой деревьев, предварительно размягченной при помощи камней для очищения кожных покровов. Подобная практика гигиенических процедур позволяла поддерживать здоровье и чистоту кожи во время длительных кочевых переходов. При этом сборно-разборная конструкция их походных бань предоставляла возможность перевозить данные бани с собой в повозках и при необходимости за короткое время установить их во время стоянки. Походная баня древних скифских и сарматских племен, кочующих по северным берегам Чёрного моря считается прародительницей современных мобильных бань на основе каркасно-тентовых конструкций.

Некоторые индейские племена Америки, такие как племя лакота с древних времен и по сей день пользуются ритуальной баней, которая представляет собой пространственную конструкцию из прутьев, с внешним покрытием из шкур животных. Эта ритуальная баня предназначается для общения с духами предков и называется Инипи. Внутри эта индейская баня имеет сходство с походными банями древних скифов. Но имеет отличие в способе создания влажного пара. В плане, это округлое помещение в центре которого имеется углубление для нагретых камней. Камни нагревают предварительно снаружи на костре, так же, как это делали скифы. Процесс нагрева камней длится 3-5 часов. Затем специально назначенный человек приносит нагретые камни в сетке из влажных прутьев и помещает их в углубление земляного пола в центре помещения. Влажный пар при этом получают поливанием порций воды на горячие камни при помощи небольшого ковшика из заранее приготовленной ёмкости с травяным настоем. Индейская баня Инипи имеет в отличие от скифской походной бани не гигиеническую направленность, а ритуальную. Травы и грибы, которые применяются для приготовления настоя, при помощи которого получают влажный пар, имеют галлюциногенные свойства. Цель ритуала Инипи — ввести присутствующих участников в состояние наркотического транса, сопровождаемого иллюзорными видениями. Как утверждают шаманы во время этого ритуала появляется возможность общаться с духами предков. Таким образом Инипи следует отнести к ритуальной, а не гигиенической походной бане.

Среди современных туристов во время длительных походов распространен способ получения бани во многом похожий на бани скифов и бани североамериканских индейцев. Но эта баня носит в первую очередь гигиенический и развлекательный характер. Её строят во время стоянки из стволов жердей, срубая молодые деревья, а сверху обтягивают заранее приготовленным полиэтиленом, который носят с собой в рюкзаке. При этом каркас будущей походной бани возводят над каменной кладкой из крупных валунов, под которой разводят костер. Нагревание камней до необходимой кондиции происходит несколько часов. Когда камни будут достаточно прогреты, костер под ними тщательно тушат водой и только после этого обтягивают каркас полиэтиленом, закрепляя его обычно кусками проволоки. После этого поливают воду на горячие камни и получают пар. Если такая баня строится на берегу реки, то банная процедура дополняется купанием.

Существенным недостатком такого способа организации походной бани является необходимость длительного нагрева камней, которые, кроме того, в итоге покрываются слоем сажи. При подаче на них воды, образуется пар и сажа вместе с паром возгоняется в воздух. При этом находящиеся внутри люди могут ей достаточно сильно испачкаться. Так, как камни не имеют постоянно действующего источника тепла, который бы компенсировал потери тепловой энергии расходуемой на получение пара, то при данном способе тепла камней хватает на ограниченный промежуток времени. Обычно это всего 3-4 захода. Кроме того, сама технология возведения подобных туристических бань, когда на каждом новом месте стоянки происходит порубка молодых деревьев сопряжена с варварским истреблением молодого леса. Поэтому сегодня туристы, осознавая это, предпочитают мобильные и походные бани произведенные промышленностью на основе легких алюминиевых каркасов, что позволяет гуманнее относиться к зелёным ресурсам природы.

Считается, что комфортабельные бани строили в странах Древнего Востока — Индии, Китае, Египте. В Китае XVII в. были «мылни торговыя каменныя с теплыми водами, и в них лекари». Учёные утверждают, что в Древней Греции врач Гиппократ половине больных прописывал банные процедуры. После завоеваний Александра Македонского в Древней Греции, а затем и в Древнем Риме распространились бани восточного типа с горячими полами.

Баня в Средние века

Общественные бани

«Бани, давнее наследие Рима, были правилом во всей средневековой Европе — как частные, так и весьма многочисленные общественные бани, с их ваннами, парильнями и лежаками для отдыха, либо же с большими бассейнами, с их скученностью обнаженных тел, мужских и женских вперемежку. Люди встречались здесь столь же естественно, как и в церкви; и рассчитаны были эти купальные заведения на все классы, так что их облагали сеньориальными пошлинами наподобие мельниц, кузниц и заведений питейных. А что касается зажиточных домов, то все они располагали „мыльнями“ в полуподвалах; тут находились парильня и кадки — обычно деревянные, с набитыми, как на бочках, обручами. У Карла Смелого был редкостный предмет роскоши: серебряная ванна, которую за ним возили по полям сражений. После разгрома под Грансоном (1476г) её обнаружили в герцогском лагере».

В начале XII века Абу Хамид Аль-Газали дотошно описал правила поведения мусульманина в общественной бане, но заявив, что баня — место Дьявола.

Сохранились сообщение Ибн Джубайра от XII века о банях в арабском мире: «Забота султана об этих прибывших (для обучения в медресе Александрии) иноземцах простирается до того, что он приказал соорудить бани, чтобы они могли мыться всегда, когда им понадобится, и основал больницу для лечения тех из них, кто болен… В этом благословенном городе (Мекке) две бани… И каждый из них (17 кварталов Багдада) имеет две-три бани… В этом городе (Дамаске) и его пригородах находится почти сто бань, а в них около сорока помещений для омовения; все они снабжаются проточной водой».

В Европе городские бани использовались не только по прямому назначению: «В Неаполе, когда настал девятый час, Кателла, взяв с собой свою служанку и не изменяя ни в чём своему намерению, отправилась в те бани… Комната была очень темна, чем каждый из них был доволен» — писал Джованни Бокаччо в «Декамероне».

О банях на Руси конца XVI века упоминал Джильс Флетчер: «Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бань в мыле и, дымясь от жару, как поросёнок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз».

В XVII веке Чарльз Карлейль заметил: «Нет города в их стране, где бы не было общественных и частных бань, так как это почти всеобщее средство против болезней».

Личные бани

«Что касается бань — писал Ибн Джубайр в XII веке — то число их несметно. Один из шейхов города (Багдада) говорил нам, что их там, как в западной, так и в восточной частях, — около двух тысяч»

Описания русской банной практики оставили Иоганн-Георг Корб, Самуэль Коллинз, Станислав Немоевский.

В старинной части города Баку (Азербайджан) — Ичери-Шехере расположены дворцовые бани Ширваншахов, относящиеся к XV веку.

Русская баня

История

Слово баня в письменных источниках встречается с ХI века, во времена активного сотрудничества с различными финно-угорскими народами. Другие названия: мыльня, мыленка, мовница. В повести временных лет (1110-е годы) приводится рассказ о славянской бане, вложенный в уста апостола Андрея:

И пришёл к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришёл в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и берут веники и начинают себя хвостать, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись.

— Повесть временных лет

Также о славянских банях упомянуто в персидской рукописи «Собрание историй»:

(Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. И он (Славянин) приказал чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь, и на них лили воду, пока не пошёл пар и под землей стало тепло. И сейчас они зимой делают так же

— персидская рукопись «Собрание историй»

Самыми знаменитыми русскими банями являются «Сандуновские бани». Основанные в 1808 году как общественные бани, продолжают свою деятельность до сих пор. Здания «Сандуновских бань» являются памятниками культуры. В бассейне высшего мужского разряда снимали кадры из фильма «Броненосец „Потёмкин“» Сергея Эйзенштейна. По преданию, в них парился Наполеон, вошедший в горящую Москву.

Типы русской бани

Традиционные русские бани (деревенские) делятся на:

• Бани, отапливаемые «по-чёрному», рубятся по принципу «пятистенки», то есть имеют «саму баню» и «предбанник», разделенные рубленой стеной. Дверь в саму баню, как правило, небольшого размера и с высоким порогом, который замедляет поступление холодного воздуха из предбанника. Все бани имеют открытый очаг, который прогревает не только камни, но и стены бани. Дым от очага выходит через частично приоткрытую дверь и отдушину («сторонку» так как это доска, отодвигаемая в сторону, и все-таки это не отдушина) в потолке. Обычно в ней есть каменка из валунов-окатышей и котёл для горячей воды. Протапливается дровами, предпочтительно лиственных пород (например, берёзовыми). Любая баня «по-черному» как принято говорить «горчит», то есть воздух помещения бани имеет горьковатый привкус, а слизистая оболочка глаз испытывает иногда довольно сильное раздражение. Древесина внутренней отделки бани «по-черному» заметно коптится, темнеет местами до практически чёрного цвета. Это объясняется тем, что березовые дрова, которые используются для её протопки в своем составе содержат деготь. Деготь в своем составе имеет сложный комплекс углеводородов и фитонцидов. Это в результате приводит к тому, что атмосфера бани «по-черному» имеет резко выраженный бактерицидный характер.

Существует мнение, что по уровню стерильности баня «по-черному» приравнивается к хирургической операционной. Стерильны не только стены такой парилки, но и воздух внутри неё. Деготь традиционно применялся на Руси для лечения кожных высыпаний, паразитарных заболеваниях кожи, при хронических катарах дыхательных путей. Все эти полезные свойства березового дегтя активно работают в бане «по-черному». В средние века эпидемия чумы, которая бушевала в Европе и унесла с собой треть её населения, остановилась на границах ареала традиционного строительства бань «по-черному». Люди, которые регулярно парились в таких банях постоянно дезинфицировали кожные покровы и дыхательные пути. В русских банях «по-черному» испокон веков повитухи принимали роды, так как это было наиболее стерильное помещение.

Но этот же «эффект стерильности» может при высоких концентрациях летучих веществ дегтя приводить к раздражению слизистых поверхностей. Он выражается в появлении кашля, а глаза начинает, как говорится, щипать. Поэтому для уменьшения данного побочного эффекта следует уменьшать концентрацию летучих бактерицидных веществ в атмосфере парилки. «Перед пользованием необходимо проветрить от дыма и вымыть от копоти полок.» Есть понятие, «баня должна выстояться» то есть после окончания топки должно пройти некоторое время. После окончания топки на камни ковшиком подбрасывают кипяток, открывают дверь и выпускают «первый пар». Пар кратковременно повышает давление воздуха внутри парилки и выносит наружу избыток летучих бактерицидных веществ раздражающих глаза и дыхание. Так баня меньше «горчит». Иногда потолок обметают веником, но при хороших дровах сажа на стенах практически не оседает. Также повсеместно для очищения деревянных поверхностей бани по-чёрному (главным образом — полка) используется мелкий речной песок. С помощью тряпки и песка с полков, скамей и стен снимается копоть а также небольшой слой дерева. После этой процедуры деревянные поверхности не только очищаются, но и заглаживаются, что предохраняет посетителей бани от заноз, царапин и т. д. Баня «по-черному», несмотря на некоторые трудности сопряженные с её приготовлением остается самой полезной разновидностью бани из всех видов бань. Поэтому, несмотря на её средневековый характер, она и сегодня высоко ценится знатоками бани.

• Бани, отапливаемые «по-белому», бывают различных конструкций. В такой бане обязательно имеется каменная, кирпичная или металлическая калильная печь с уложенными в неё (на неё) камнями для получения пара и с баком (регистром) для нагревания воды. Такая баня намного проще и приятнее в эксплуатации. Такую конструкцию имеют и современные индивидуальные бани.
• Баня внутри русской печи. Печь протапливается, в чугунах нагревается вода. После топки с пода печи убирается зола и насыпается солома. Жар сгребается в угол печи. После этого можно мыться, забравшись в печь и даже осторожно париться веником, чтобы не натаскать на себя сажи. Вероятно, отсюда происходит украинское и белорусское название бани — «ла́зня».

Отрывки из книги «Русский пар» Г. Б. Добровольского:

Какою же должна быть парная камера русской бани? Прежде всего, она должна отвечать двум основным требованиям — иметь минимальный объём и обеспечивать при этом максимальный комфорт пользующихся ею людей. Первое требование обусловлено необходимостью хорошего управления её главными технологическими параметрами — температурой, влажностью и качественным составом паровоздушной среды. Второе — возможностью париться на полке, в положении лежа и легко осуществлять возможные банные процедуры, с помощью штатного массажиста или взаимно ухаживая друг за другом.

Финская баня

Русская и финская бани имеют общие корни и, несмотря на общераспространённое заблуждение о «сухой парилке», принципиально ничем друг от друга не отличаются. Традиционная финская сауна так же, как и русская баня допускает горячий фито-массаж при помощи березовых веников.

Сухая сауна

Сухая (суховоздушная) сауна не является традиционной финской сауной (баней) которую бы можно было назвать финской сауной с историческими корнями. Это явление возникло относительно недавно с появлением электрокаменок, где нагрев каменной закладки происходит под воздействием электрических ТЭНов. Суховоздушная сауна — это коммерческий продукт, направленный на экономию времени при осуществлении банной процедуры. Так же как и инфракрасные кабины, электрические сауны предоставляют пользователю возможность быстро прогреть помещение без применения источников пламени, для которых нужен дымоход и соответствующие противопожарные меры его монтажа, что далеко не всегда осуществимо в городских многоэтажных строениях. Электрические суховоздушные сауны удобны тем, что их можно смонтировать практически в любом помещении, где имеется необходимая электрическая сеть. Это позволило стать сухой электрической сауне успешным коммерческим продуктом. Появилось множество фирм, которые серийно в большом количестве производят сборные кабины для таких саун в комплекте с электрокаменками. Но их недостаток заключается в необходимости обеспечивать принудительный воздухообмен помещения парилки.

При нагреве тела человека повышается его пульс, сосуды в верхних кожных покровах расширяются. Человеческое тело начинает бороться с внешним притоком тепла, чтобы сохранить постоянную внутреннюю температуру органов. Включаются биологические механизмы терморегуляции тела, а это неизбежно сопровождается усилением кровотока и учащением дыхания. В результате увеличивается и выброс углекислого газа, как одного и продуктов дыхания. Это приводит к тому, что кондиции воздуха небольшого замкнутого помещения, такого, как парилка сауны быстро ухудшаются. Изменяется процентный состав воздушной смеси, что выражается в том, что люди начинают, как принято говорить, «задыхаться». Появляются головные боли.

Чтобы компенсировать ухудшение кондиций воздуха, нужно обеспечить принудительный воздухообмен. Для чего следует монтировать эффективную приточно-вытяжную вентиляцию парилки. Если это не делается с целью «экономии» тепла и как следствие для экономии затрат на электроэнергию, то посетители сауны начинают испытывать дискомфорт. При этом приточно-вытяжные системы вентиляции пассивного типа как правило не справляются с возложенной на них задачей. Эффективно прокачать воздухом парилку можно при помощи вентиляции принудительного, активного типа, которая базируется на применении электровентиляторов. А это сопряжено с дополнительными затратами на электроэнергию.

Для сравнения бани и сауны, оснащенные дровяными печами, которые топятся из парильного помещения не требуют монтажа активной приточно-вытяжной вентиляции. При горении топлива внутри топки дымовые газы нагреваясь расширяются и под воздействием Архимедовой силы «всплывают» и удаляются через дымоход. При этом образуется разрежение давления внутри камеры сгорания, и, как следствие, дровяная печь автоматически втягивает в себя воздух из парилки через ящик зольника. По этой причине образуется зона разрежения давления уже внутри парилки, и в неё увлекается под воздействием разности давлений новая порция извне. Либо через неплотность дверного проема, либо для поступления свежих порций воздуха внизу входной двери специально делается отверстие. Такое же отверстие для поступления свежего воздуха может быть предусмотрено в стене или в полу парилки. Дровяные печи для сауны с коротким топливным каналом, когда закладывание дров в топку происходит внутри парной, имеют спрос в Северной Европе, например, в Финляндии.

Римские бани

В римской бане (терме) было несколько комнат: сначала человек попадал в предбанную комнату, которая называлась «аподериум», эта комната служила для раздевания. Далее человек отправлялся в следующую «теплую комнату», которую римляне называли «тепидариум», после которой следовала жаркая и парная комнаты, температура в которой достигала 85°С — «калидриум» и «лакониум». После парной следовала охлаждающе-ароматическая комната «лавариум». В римской бане была библиотека, спортивные площадки, массажные кабинеты.

Турецкая баня

Действующим началом в турецкой бане является нагретый до 45-50 °C мрамор самого помещения и воздух с влажностью до 100 %.

Японская баня

Сэнто несколько отличается от нашего общепринятого представления о бане. Как таковой парилки в сэнто нет — сначала человек многократно натирается мочалкой и обливается водой до полной чистоты, после чего погружается в индивидуальную или общую большую деревянную ванну — офуро. Здесь положено блаженно вытягиваться и отмокать в горячей воде. После чего процедуры повторяются. В настоящем сэнто всегда были молодые служанки — юна — которые не только мыли и терли клиентов, но и за отдельную плату могли оказать им интимные услуги.

Шведские бани

Традиционные шведские бани называются басту. Название происходит от словосочетания «badstuga», в котором «bad» — это парилка, баня, а «stuga» — небольшие деревянные дома, типичные для скандинавских стран. Вентиляция в басту осуществляется по принципу «перевернутого стакана». Изначально баня стояла над землей, в полу были щели. Печь тянула воздух снизу парилки и, нагревая его, поднимала к потолку. Помещение наполнялось горячим воздухом, холодный вытеснялся вниз и вытеснялся сквозь щели. Басту современной конструкции появились в 1930-х. Их снабжают двумя вентиляционными отверстиями: одно располагают у пола под печью, другое с противоположной стороны парилки.

Ирландские бани

Ирландские или римско-ирландские бани — это модернизированные римские термы. Сейчас очень популярны в Европе. Они разделены на три парильных комнат. Первая — самая холодная (25-27 °C), вторая — погорячей (32-35 °C), третья — самая горячая (50-60 °C), устланная кирпичами с отверстиями, из которых поступает много горячего воздуха.

Банные традиции и этикет

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Люди издавна знали о пользе бани. Это связано как с самим процессом очистки тела, так и с тем, что купание в бане действительно обладает полезным, с медицинской точки зрения эффектом (из-за особенностей строения кожи человека, которая снабжена сальными и потовыми железами). Воздействие пара и горячей воды, обильное потоотделение появляющееся в процессе «парки» стимулируют работу выделительной системы кожи и тем самым помогают организму избавиться от токсинов и растворенных шлаков. В связи с этим у разных народов мира существуют свой этикет при посещении бани. Например, в Древней Греции в баню ходили через день, в сопровождении рабов, которые несли с собой масло, соду, жирную глину, белье, полотенце и щетки; горячую ванну принимали в круглом чане; после чего следовали омовения в холодной воде.
По народным поверьям, в бане живёт банник — дух бани.

Перед свадьбой в деревнях была традиция совместно париться невесте и матери жениха (и, возможно, совместно с другими старшими женщинами семьи жениха). Та смотрела, насколько здорова будущая невестка. В одной книге упоминается отзыв будущей свекрови: «В кости широка. Такая и троих родит — не крякнет!» В сельской местности, при наличии топки изб по-чёрному, баня являлась единственным, наиболее стерильным и подходящим местом для родов. Из народного фольклора известно, что после ссоры «супругам лучше всего мириться в бане».

У славянских и финно-угорских народов баня традиционно являлась местом для знахарства и колдовства. В банях принимали роды, в банях жили роженицы с новорожденными. В банях пытались лечить народными и колдовскими средствами практически весь спектр заболеваний. Бани использовались как место захоронения или кремации мертворожденных или погибших при родах младенцев. Бани служили и своеобразным хосписом для тяжелобольных и умирающих. В банях умерщвляли «зажившихся» стариков и казнили с помощью горячего пара неугодных или преступников. Язычники пред принесением в жертву человека «запаривали» его до бесчувствия в бане.

Пословицы и поговорки о бане

• В бане помылся, что омолодился.
• Баня — мать вторая!
• Тело парит, здоровье дарит!
• Баня шпарит — тело правит.
• Пристал, как банный лист.
• В бане шайками закид.
• Кто про что, а вшивый — про баню.
• В баню ходить — тело мыть, а не водку пить.
• Баню приготовить — что музыкальный инструмент настроить!
• В который день паришься, в тот день не старишься.
• Вылечился Ваня — помогла ему баня.
• Баня без пара — что щи без навара.
• В бане кости распаришь — все тело поправишь.
• В бане веник дороже денег.
• В бане веник — всем начальник.
• Баня любую болезнь из тела гонит.
• В бане помылся — что заново родился.
• В бане все равны.
• В бане генералов нет.
• В парной молча лежи, за чаем — про жизнь расскажи.
• (Шутливая) В бане моются только ленивые, кому от грязи чесаться лень.

О бане — в литературе и искусстве

Тема бани и всего, что с ней связано, получила широкое распространение в произведениях искусства, от живописи до фольклора, в анекдотов и частушек. В частности, в русских народных сказках нередко встречается мотив похода героя в баню, связанный, как правило, с его обессиливанием (Афанасьев, 207), либо с похищением некоего жизненно важного для него атрибута (Афанасьев, 187). Довольно часто мотив омовения в бане сопряжён в русских сказках с мотивом изжаривания и последующего съедения героя его антагонистом (Змеем Горынычем, Бабой-Ягой, колдуном и т. д.): ср. Афанасьев, 202—205. Связь данных мотивов, вероятно, восходит к народной практике париться в русской печи, либо к ритуальному омовению жертвы при жертвоприношении.

Обстановка бань часто используется художниками для изображения обнажённой натуры: например, Борисом Кустодиевым, Зинаидой Серебряковой, Андерсом Цорном.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Одна из пьес Владимира Маяковского — «Баня».
• «В жизни мирной или бранной, у любого рубежа, Благодарны ласке банной наше тело и душа…» — «Василий Тёркин» Александра Твардовского
• Одна из самых известных песен Владимира Высоцкого так и называется — «Банька» («Протопи ты мне баньку, хозяюшка…»).
• Стихотворение Самуила Маршака о бане положено на музыку бардом Александром Сухановым.
• Рассказ Михаила Зощенко «Баня».
• В рассказе Василия Шукшина «Алеша Бесконвойный» описан процесс топки русской бани "по-черному".
• Эпизод в бане, где Евгений Лукашин со своими друзьями распивает спиртные напитки, служит завязкой сюжета в фильме Э. Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!». В продолжении фильма также используется банный эпизод.
• Многие произведения в исполнении Михаила Евдокимова связаны с баней.
• Баня присутствует как важное место действия в цикле фильмов Александра Рогожкина «Особенности национальной охоты», «Особенности национальной рыбалки», «Особенности национальной охоты в зимний период».

Современная баня

Бани и сауны получили широкое распространение как место отдыха сперва в России, а затем и в Европе, в комплексе с бассейнами и тренажерными залами или как самостоятельные предприятия. В состав современной бани обычно входят суховоздушная сауна и парная (иногда несколько с разными условиями), джакузи, холодная ванна, нередко также солярий и пр.

В Европе (в скандинавских и немецкоязычных странах) сохраняется традиция париться в общественных банях мужчинам и женщинам — включая детей — вместе, причем полностью без одежды (обычно также выделяются отдельные дни или время только для женщин и только для мужчин). Исторически бани были самыми священными местами после церкви, и не связаны с сексом и сексуальностью.

Литература

• Бани войсковые // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• Дубровский В. И., Дубровская А. В. Русская баня и массаж. — М.: Владос-пресс, 2008. — 312 с. — ISBN 978-5-305-00221-8.
• Фальковский Н. И. [hitrovka.livejournal.com/613958.html Бани и портомойни]. Москва в истории техники 162—167. Московский рабочий (1950). Проверено 28 ноября 2013.

Ссылки

• [ateismy.net/content/photo/gallery/index.php?cat=bani Бани: галерея средневековых изображений.]. [www.webcitation.org/6CV2Btg2u Архивировано из первоисточника 28 ноября 2012].

Отрывок, характеризующий Баня

С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.