Барабанов, Василий Арсентьевич
Поделись знанием:
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
| Василий Арсентьевич Барабанов | |||||||||||||||
 Полковник государственной безопасности В. А. Барабанов | |||||||||||||||
| Дата рождения | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | |||||||||||||||
| Дата смерти | |||||||||||||||
| Место смерти | |||||||||||||||
| Принадлежность | |||||||||||||||
| Род войск | |||||||||||||||
| Годы службы | |||||||||||||||
| Звание |
| ||||||||||||||
| Командовал |
ГУЛАГ МВД СССР | ||||||||||||||
| Награды и премии |
| ||||||||||||||
| В отставке |
с 1956 года | ||||||||||||||
Василий Арсентьевич Барабанов (21 апреля 1900, село Алтуфьево Московской губернии, ныне в черте города Москвы — 1964, Москва) — начальник Управления исправительно-трудовых лагерей и строительства Цимлянского гидроузла Волго-Донского судоходного канала МВД СССР, полковник, Герой Социалистического Труда.
Содержание
Биография
Молодые годы
Василий Арсентьевич Барабанов родился 21 апреля 1900 года в селе Алтуфьево Московской губернии (ныне в черте города Москвы). Происхождение: из зажиточных крестьян, русский.
Приложение к справке на БАРАБАНОВА Василия АрсентьевичаПо сообщению начальника Краснополянского РО УНКВД Московской области БАРАБАНОВ происходит из зажиточной семьи огородников. Отец до революции имел клубничный сад в 10 га. с применением наемной рабочей силы до 20 чел. и бакалейную лавку. Сестра БАРАБАНОВА в 1937 году арестовывалась и высылалась. Её муж ВАСИЛЬЕВ за к-р деятельность арестован органами НКВД. Брат отца БАРАБАНОВА – БАРАБАНОВ В.Ф. – в 1930 году раскулачен, его дочь замужем за крупным б. капиталистом фирмы «Га» и «Караван», в годы революции оба бежали в Германию, где проживают в настоящее время. Состоял членом ВКП(б), исключался за пьянство.
Спецпроверки проведены с 1922 по 1935 годы. Перепроверка в 1939 году. Восстановлен в ВКП(б) в 1940 году.
Начальник 6 отделения ОК НКВД СССР ст.лейтенант ГБ Филаткин Оперуполномоченный 6 отделения ОК мл.лейтенант ГБ Бачурин[1].
- Василий Арсентьевич был сельским комсомольским активистом;
- С июня 1919 года — заведующий Народным домом (культурное и пропагандистское учреждение) в Алтуфьево
Служба в Красной армии
- Август 1920 года — начало службы в Красной Армии. Учился на Военно-хозяйственных курсах,
- Декабрь 1920 года — учёба в Военно-хозяйственной академии в Петрограде,
- Декабрь 1922 года — член РКП(б), был принят в члены партии Городским райкомом РКП(б) города Ленинграда, партбилет № 3919522[1].
- Июнь 1924 года — окончание учёбы в академии и направление на службу в Военно-хозяйственное управление РККА. Прослужил там менее двух месяцов и был переведён в органы ОГПУ СССР.
Служба в ОГПУ
- С 1 июня 1924 — помощник уполномоченного ОО ОГПУ (г. Москва)
- С 30 мая 1925 года — уполномоченный там же
- С 1 июля 1926 года — помощник начальника отделения там же.
- С 1 января 1929 года — заместитель начальника отделения Особого отдела ОГПУ Среднеазиатского военного округа (г. Ташкент).
- С 15 декабря 1929 года — начальник отделения Особого отдела ОГПУ 1-го корпуса (г. Москва).
- С 1 мая 1931 года — помощник начальника отдела Особого отдела ОГПУ Московского военного округа (г. Москва).
- С 10 августа 1932 года — заместитель начальника управления войск ОГПУ Московской области.
Служба в системе ГУЛАГа
- В 1933 году Василий Арсентьевич Барабанов был переведён с оперативной работы на руководящие должности в систему Главного Управления исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ) НКВД СССР:
- С 1 апреля 1933 года — начальник 3-го отдела и заместитель начальника Дмитровского исправительно-трудового лагеря ОГПУ.
- Осенью 1934 года принял участие в офицерской вечеринке, после которой двое из участников решили стреляться. Один был убит. Всех участников наказали… Барабанов был исключен из партии за «за пьянство и сокрытие кулацкого происхождения», и арестован. Пока шло следствие провел шесть месяцев в одиночной камере.
- В апреле 1935 года был освобожден и выслан на Север с его семьей. Назначен начальником промысла Ухто-Печорского исправительно-трудового лагеря НКВД в городе Ухта Коми АССР.
- С 1 апреля 1935 года — начальник промысла Ухтпечлага - Ухто-Печорского ИТЛ НКВД (пос. Чибью (ныне г. Ухта Коми АССР));
- С 11 марта 1936 года — начальник Воркутинского рудника Ухтпечлага;
- С 1 ноября 1936 года — зам начальник 1 (угольного) отделения Ухтпечлага;
- С 20 февраля 1937 года — начальник 1 отделения Ухтпечлага;
- С 1 декабря 1937 года — помощник начальника Управления железнодорожного строительства НКВД СССР на Дальнем Востоке (Амурская область, город Свободный Амурской области).
- С 18 января 1940 года — начальник Нижне-Амурского Управления исправительно-трудовых лагерей НКВД (Комсомольск-на-Амуре Хабаровского края), отвечал за строительство железнодорожных путей и военных аэродромов на Дальнем Востоке.
- В 1940 году — восстановление в партии.
- С 25 января 1942 года — приказом НКВД № 00186 назначен начальником Саратовского исправительно-трудового лагеря НКВД в городе Красноармейск Саратовской области. Этот лагерь также строил железную дорогу Камышин - Саратов, предназначенную для воинских перевозок.
За досрочное открытие движения по линии Камышин-Саратов приказом Народного Комиссара тов. БЕРИЯ № 0419 от 22.Х.42 г. тов. БАРАБАНОВ получил благодарность и премирован месячным окладом[1].
- 5 сентября 1942 года приказом НКВД № 2829лс назначен начальником Северо-Печорского Управления исправительно-трудовых лагерей НКВД (поселок Абезь Коми АССР),
- 26 декабря 1946 года приказом МВД № 1779лс назначен заместителем начальника Главного управления лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС) МВД СССР г. Москва.
- 28 апреля 1947 года приказом МВД № 00457 начальник Северного управления железнодорожного строительства МВД (Коми АССР, посёлок Абезь). Управление занималось строительством железной дороги от ст. Чум (Новый) через Обское, Яр-Сале, Новый Порт до места расположения будущего порта в Обской губе на м.Каменный (Строительство 501)
- С 06 мая 1948 года управление переведено на строительство восточного участка железной дороги ст.Чум—Салехард—р.Пур—Игарка (Строительство 503).
- С 5 февраля 1949 года — заместитель начальника ГУЛЖДС МВД СССР и по совместительству начальник Северного управления лагерей железнодорожного строительства.
- С 12 ноября 1949 года начинается реорганизация Северного управления лагерей железнодорожного строительства.Образованы Обский ИТЛ и строительство 501 и Северное управление и строительство 503.
- Барабанов В.А назначен начальником Северного управления и строительство 503 (Красноярский кр., Игарский р-н, пос. (с.) Ермаково) и заместителем начальника ГУЛЖДС МВД СССР (г Москва)(Приказ МВД № 0784 от 12.11.1949 г.)
- 14 июля 1950 года приказом МВД № 849 лс назначен начальником Управления исправительно-трудовых лагерей и строительства Цимлянского гидроузла Волго-Донского судоходного канала МВД.
Этот узел был важнейшим объектом на строительстве Волго-Донского судоходного канала. О масштабах работ говорит такой факт, что в 1951 году на Цимлянском гидроузле работало свыше 43 тысяч заключенных и около 6 тысяч человек вольнонаёмного персонала. Огромный объем работ был выполнен в срок и в июле 1952 года канал был сдан в эксплуатацию, по нему прошёл первый теплоход.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 сентября 1952 года за особые выдающиеся заслуги и самоотверженную работу по строительству и вводу в эксплуатацию Волго-Донского судоходного канала имени В.И. Ленина, Цимлянской гидроэлектростанции и сооружений для орошения первой очереди в 100 тысяч гектаров засушливых земель Ростовской области полковнику Барабанову Василию Арсентьевичу, начальнику управления строительства Цимлянского гидроузла присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
- 9 июля 1952 года Постановление Совета Министров № 3180 создано Главное управление лагерей по строительству нефтеперерабатывающих заводов и предприятий искусственного жидкого топлива (Главспецнефтестрой МВД СССР). В состав этой организации входили 6 крупных лагерей.
- 11 июля 1952 года приказом МВД № 706лс Барабанов назначен начальником Главспецнефтестроя МВД СССР.
- В 1953 году был арестован по делу Берии. Его подводили под расстрел вместе со всеми соратниками Берии. Освобожден после личной встречи с ним Хрущева.
- С 3 июля 1954 года — первый заместитель начальника ГУЛАГа МВД СССР. Он занимался расформированием строительных главков этого ведомства и упразднением многочисленных «строительных» лагерей.
На пенсии
- С 20 июня 1956 года — вышел на пенсию,
- Проживал в Москве; работал в редакции газеты "Известия"; последняя должность - заведующий общественной приёмной «Известий».
- Скончался в 1964 году.
Спецзвания
- 26 декабря 1941 года — старший лейтенант государственной безопасности.
- 3 июня 1944 года — подполковник государственной безопасности.
- 18 апреля 1946 года — полковник МВД
Память
Положительные оценки личности Барабанова
- По многочисленным свидетельствам бывших заключенных и самих работников МВД, Барабанов стремился обеспечивать выполнение планов строительства не ценой жизней заключенных, а путём улучшения условий их труда и содержания. Он сумел добиться —через Москву (!)— улучшения питания воркутинских заключенных, активно использовал их инициативу, внедрял всевозможные улучшения и новаторские предложения на производстве. Василий Арсентьевич широко использовал в своей практике право сокращения сроков и досрочного освобождения для передовиков производства.
- Он пользовался большим авторитетом в среде и политических и уголовных заключённых. В среде уголовников его почтительно называли «дядя Вася». На похоронах было очень много людей, в том числе, и бывшие заключённые. Проводить его в последний путь приехал бывший заключенный «Москва» (завязав со своим уголовным прошлым, он работал в Воркуте начальником одной из шахт), хирург Богданов, знаменитый в Игарке, профессор Данишевский и многие, многие другие.
-
Процесс переезда был очень хороший. Начальником 501-стройки был Барабанов Василий Арсентьевич. Он любил театр. Вообще театр все любили. И дали целый эшелон отдельный для артистов. Мы ехали недели две, наверное, но ехали хорошо. В Новосибирске, например, в баню сходили. Когда приехали в Красноярск там нас ожидал уже пароход "Мария Ульянова". И мы поплыли до Игарки. А в Игарке - так получилось - нас сам Василий Арсентьевич встречал, потому что вместе с нами ехала его семья. Что касается Барабанова, то кроме хорошего, я ничего о нем не могу сказать. Ведущим артистам приказал пошить костюмы из не особо материала дорогого, но приличного. Все ходили в этих костюмах. У меня был пропуск, я мог ходить без конвоя куда угодно. Это было в Абези. На юбилей театра (или стройки?) разрешил водку заключенным принести. В театр принесли водку, буфет организовали. Он на многое смотрел сквозь пальцы. "Хулиганства нет?" "Нет. Нет ничего'" - "Ну, давайте, действуйте". Полковник. Очень элегантный, хорошо одевался. Красивый лицом, и фигурой. И человек хороший. Вот приказал сделать театр – сделали. Набрать по всем лагерям послал людей - и привезли артистов. И каких артистов! Топилин! Одно имя только чего стоит. Кроме Топилина - Чернятинский, дирижер Одесской оперы. Певцы Аксенов, Петрова Дора Николаевна (артистка Николаевского театра), Лина Леренс и многие другие[2].
Отрицательные оценки личности Барабанова
-
Известный всему каторжному лагерю бригадир Смирнов, по прозвищу Москва, до каторги жил в Москве и занимался грабежами и убийствами, за что его приговорили к высшей мере наказания, потом смягчили до десяти лет каторги. Но и на каторге он, как и прежде, убивал всех тех, кто становился на его дороге или просто не понравился ему. Его имя произносилось с ужасом и отвращением, а лагерное радио гремело о нем как о лучшем бригадире. Его бригада якобы ежедневно добывала в шахте угля больше заданного плана, а попросту говоря, она никогда не выполняла плана, получая льготы и проценты по приказу главного начальника лагпункта Барабанова, который урезал со всех бригад по нескольку процентов, начисляя их бригаде жулика Смирнова. С помощью подделок и обмана уголовнику Смирнову и его бригаде создавали незаслуженную славу на Воркуте. За эту «милость» уголовная бригада во главе со Смирновым помогала Барабанову вести борьбу с троцкистами на Воркуте.[3].
-
Уж кто-нибудь без нас расскажет о таких монстрах, как Чечев (разжалованный из прибалтийского минвнудела в начальники Степлага); Тарасенко (начальник Усольлага); Коротицын и Дидоренко из Каргопольлага; о свирепом Барабанове (начальник Печорлага с конца войны); о Смирнове (начальник режима Печжелдорлага); майоре Чепиге (начальник режима Воркутлага). Только перечень этих знаменитых имен занял бы десятки страниц. Моему одинокому перу за ними за всеми не угнаться. Да и власть по-прежнему у них. Не отвели мне еще конторы собирать эти материалы и через всесоюзное радио не предлагают обратиться.[4].
След Барабанова в искусстве
- Барабанов стал прототипом Батманова, компетентного организатора и сталинского героя в романе Василия Ажаева "Далеко от Москвы", опубликованного в 1948 году.
- В 1950 году режиссёр Александр Столпнер снял по роману одноименный художественный фильм. Фильм «Далеко от Москвы» показали в эфире только в конце 2011 года. Технически, несмотря на возраст, фильм сохранил свое качество, так как был снят на трофейную пленку.
- Барабанов стал прототипом одного из героев романа «Тридцать шесть и шесть» Александра Рекемчука.
- Барабанов упоминается в одном из вариантов знаменитой воровской баллады "Гоп со смыком".
- Начальник Барабанов дал приказ,
- Офицеры выполнили враз:
- В зону прыгнули солдаты,
- Зацепили автоматы,
- В БУРы загоняли они нас.
- С БУРов выводили нас гурьбой,
- По пятёркам становились в строй,
- Глухо щёлкали затворы –
- И этапом от Печоры
- Побрели до станции Джанкой ("Джанкой" народное название станции Джинтуй в Коми).
Признание заслуг
Награды
- 1932 - знак «Почётный работник ВЧК-ОГПУ»,
- 1941 - медаль «За трудовое отличие»,
- 28.06.1941 - орден Трудового Красного Знамени,
- 15.09.1943 - орден Красной Звезды (за успешное строительство в период Отечественной войны 1942-1943 годов новых железных дорог в районе правобережной Волги "Сталинград—Вольск, Ульяновск—Свияжск", Указ Президиума Верховного Совета "О награждении строителей железных дорог на Волге"),
- 03.11.1944 - орден Красного Знамени,
- 12.05.1945 - орден Ленина,
- 21.06.1946 - орден Отечественной войны 2-й степени,
- 27.11.1950 - орден Ленина (за строительство Печерской железной дороги Кожва-Воркута),
- 19.09.1952 - орден Ленина, золотая медали «Серп и Молот» и звание Герой Социалистического Труда (за строительство Цимлянской ГЭС),
- 05.11.1954 - орден Красного Знамени,
- другие медали,
Посмертное признание
- В начале 1990-х годов инициативная группа пыталась добиться присвоения его имени улице в Воркуте. Не получилось.
Примечания
- ↑ 1 2 3 [pokayanie-komi.narod.ru/azarov_po_tundre.htm О. Азаров, «ПО ТУНДРЕ, ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ...»: «Предан делу партии Ленина-Сталина»]
- ↑ [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=12206 Юхин Л. И. Рассказ очевидца // Стройка № 503 (1947–1953) : Документы. Материалы. Исследования. Вып. 1. – Красноярск : Гротеск, 2000. – С. 84–90.]
- ↑ [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=8026 Боярчиков А. И. Воспоминания / предисл. В. В. Соловьева. – М. : АСТ, 2003. – 320 с.]
- ↑ [lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/gulag2.txt Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)]
Литература
- Кокурин А., Петров Н. «ГУЛАГ (Главное управление лагерей)», 1917-1960. М., 2000.
- «Сталинские стройки ГУЛАГа». 1930-1953. М.: "Материк", 2005
Ссылки
-
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13176 Василий Арсентьевич Барабанов]. Сайт «Герои Страны». - [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=12206 Юхин Л. И. Рассказ очевидца // Стройка № 503 (1947–1953) : Документы. Материалы. Исследования. Вып. 1. – Красноярск : Гротеск, 2000. – С. 84–90.]
- [komikz.ru/news/history/9906 Анатолий Попов "Человек из Песни"// Информационный портал газеты "Красное знамя" ]
Напишите отзыв о статье "Барабанов, Василий Арсентьевич"
Отрывок, характеризующий Барабанов, Василий Арсентьевич
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Категории:
- Родившиеся 21 апреля
- Родившиеся в 1900 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Алтуфьево
- Умершие в 1964 году
- Умершие в Москве
- Полковники (СССР)
- Герои Социалистического Труда
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Красного Знамени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Награждённые медалью «За трудовое отличие»
- Почётные сотрудники госбезопасности
- Начальники ГУЛАГа
