Барадийн, Базар Барадиевич

Барадийн Базар Барадиевич
Псевдонимы:	Самандабадра
Дата рождения:	16 июня 1878(1878-06-16)
Место рождения:	Могойтуйская управа, Агинская степная дума, Забайкальская область
Дата смерти:	24 августа 1937(1937-08-24) (59 лет)
Место смерти:	Ленинград
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности:	учёный-востоковед, преподаватель, общественный деятель, переводчик
Жанр:	очерк, статья, комедия, пьеса, рассказ, стихотворение
Язык произведений:	бурятский
Премии:	Премия имени Пржевальского

Базар Барадиевич Барадийн (Барадин, литературный псевдоним Самандабадра, 16 июня 1878, Могойтуйская управа, Агинская степная дума, Забайкальская область — 1937, Ленинград) — бурятский учёный-востоковед, государственный, общественный и литературный деятель, один из создателей бурятской письменности.

Биография

Образование

Родился в семье кочевника-скотовода старшим из 11 детей. В 1891 году окончил Агинскую че­тырёхклассную приходскую школу. Обучался в Читинской городской школе, в 1895 году выехал в Санкт-Петербург. В Санкт-Петербурге учился в частной гимназии П. А. Бадмаева. После её окончания в 1898 году вернулся на родину, где самостоятельно изучал монгольскую и тибетскую литературу. Заметное влияние на него оказала трёхмесячная поездка в 1900 году в Германию, Швейцарию и Италию в качестве переводчика бурятского купца из Аги.

В 1901 году Б. Барадийн поступил на юридический факультет Петербургского университета, но вскоре оставил его ради востоковедения. В 1902 году перешёл на Восточный факультет, где вместе с Ц. Жамцарано под руководством С. Ф. Ольденбурга и Ф. И. Щербатского занимался изучением санскрита, тибетского и монгольского языков, готовился к научной работе в области культур Индии, Тибета и Монголии.

Базар Барадийн ещё студентом включился в общественно-политическую деятельность: принимал участие в национальном движении бурятского народа, выступая за предоставление бурятам национального самоуправления, за развитие самобытной бурятской культуры.

Научная деятельность

В 1905—1907 годах был командирован Русским комитетом при Академии наук по изучению средней и Восточной Азии сопровождать Далай-ламу XIII, возвращавшегося из Урги на родину, в Тибет, для изучения культуры, языка и быта тибетцев. Там Б. Б. Барадийн провёл 8 месяцев в монастыре Лавран на северо-востоке Тибета. Результатом путешествия стало множество научных материалов — дневников, очерков, несколько сотен фотоснимков и т. п. За это путешествие Русским географическим обществом ему была присуждена премия имени Пржевальского. С 1908 по 1917 год преподавал монгольский язык на Факультете восточных языков Петербургского университета. Тогда же Б. Б. Барадийн начал свою литературную деятельность: в 1910 году он перевёл на бурятский язык несколько произведений Л. Н. Толстого, издал свой первый рассказ в созданном в Петербурге А. Доржиевым издательстве «Наран».

В Сибири

После победы Февральской революции он вернулся в Сибирь и стал принимать активное участие в общественно-политической и культурной деятельности, войдя в состав Бурнацкома.

Состоявшийся 23—25 апреля 1917 года в Чите первый общенациональный съезд бурят Забайкальской области и Иркутской губернии рассмотрел вопросы бурятской национальной автономии, развития национальной культуры, прежде всего просвещения. Базар Барадийн был единогласно избран председателем съезда.

За время существования Бурнацкома (до сентября 1918 года), Б. Барадийн принимал активное участие в его работе, являясь некоторое время его председателем.

С образованием Дальневосточной республики и Бурят-Монгольской автономной области в её составе, Б. Барадийн вместе с Б-Д. Гомбоевым и Г. Ринчино создал в Агинском аймаке общество национального культурно-политического самоопределения бурятского народа (Бурнацкульт).

Он являлся одним из энтузиастов «обновленческого» движения в буддизме, ставившего задачу синтезировать философско-психологические и этические учения буддизма с теорией социализма (буддийский социализм) и тесно увязать их с достижениями европейской культуры.

Для достижения грамотности бурятского населения Б. Барадин организовывает учительские курсы. В он 1917—1918 годах составил «Букварь бурят-монгольского языка» и книгу для чтения «Улаан сэсэг». Они впервые были тиражированы только в 1922 году в Чите.

Литературная деятельность

В этот же период Б. Б. Барадийн занимался литературной деятельностью и драматургией: его художественные произведения входят в число первых бурятских произведений письменной художественной литературы. В 1917—1918 в Агинске силами Б. Барадийна, Д. Намжилона, Ч-Л. Базарона, Л. Линховоина был создан народный театр. В 1918 году Б. Барадин написал для него комедию «Урданай ноёд» (Господа прошлого, Старые нойны), которая затем была объединена с работой Д-Р. Намжилона и получила известность как комедия «Жэгдэн». В 1920 году Б. Барадин написал драму «Чойжид хатан» о середине XIX века. Написанная в 1921 году трагедия «Ехэ удаган-абжаа» (Сестрица — великая шаманка) основывалась на подлинных исторических фактах, связанных с поездкой хоринских бурят к Петру I. Написанный под псевдонимом Самандабадра в 1920 году и изданный в 1927 году большой рассказ «Сэнгэ баабай» (Отец Сэнгэ) оказал влияние на повесть Х. Намсараева «Цыремпил».

Нар­ком просвещения

В 1923 году была образована Бурят-Монгольская Автономная Советская Социалистическая Республика. Б. Барадин стал первым нар­комом просвещения республики, а в 1925 году — первым председателем Бурят-Монгольского учёного комитета. Вся полнота власти в БМАССР впредь до созыва первого съезда республики передавалась Революционному комитету в составе М. Н. Ербанова (председатель), М. И. Амагаева, М. Д. Бермана, Б. Б. Барадина и В. И. Трубачеева.

На первом съезде Советов Бурят-Монгольской АССР, состоявшемся 4—9 декабря 1923 года в Верхнеудинске, в числе 35 членов ЦИК, избранных съездом, был и Б. Б. Барадин. При формировании правительства БМАССР он был назначен наркомом просвещения республики. За время, которое он провёл в должности, грамотность населения республики поднялась с 21,7 %, в том числе бурят — 15,3 % в 1920 году до 34 % и 27 % соответственно в 1926 году.

Наряду с организаторской, общественно-политической деятельностью Барадийн продолжал научную работу. В 1923—1929 годах он был председателем Бурятского ученого комитета, заместителем директора Бурятского института культуры, в 1923—1935 годах он также был заведующим кафедрой бурят-монгольского языка и литературы Бурят-Монгольского педагогического института.

В Ленинграде

В 1935 году Барадийн был командирован Институтом культуры в Институт востоковедения Академии наук СССР в Ленинграде, откуда переведён в институт истории, философии и лингвистики преподавателем монгольского языка.

В период массовых сталинских репрессий 20 февраля 1937 года Б. Б. Барадийн был арестован НКВД, как «участник контрреволюционной шпионской организации», проводящий «активную шпионско-повстанческую работу». Его дело вели Н. А. Голуб, А. Б. Калецкий и Г. Г. Мирзоев. В справке 3-го отдела УНКВД Ленинградской области было указано, что «следственным путём вскрыта контрреволюционная повстанческо-шпионская организация, возглавляемая представителем Тибета в СССР Агваном Доржиевым и подданным МНР проф. Жамсарано Цыбеном». 24 августа 1937 года в Ленинграде Б. Барадийн был осуждён по статьям 58-1а, 58-7, 58-8, 58-9 и 58-11 Уголовного кодекса РСФСР и приговорён к расстрелу, который вскоре был приведён в исполнение.

Решением Верховного суда СССР от 27 марта 1958 года дело Б. Б. Барадийна было пересмотрено. Военная коллегия постановила «Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 24 августа 1937 года в отношении Барадина Базара Барадиевича по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело прекратить за отсутствием состава преступления».

Память

19 сентября 2012 года в Улан-Удэ открылся памятник Барадийну.

Библиография

• Буддийские монастыри // Orient. СПб., 1992.
• Беседы буддийских монахов // Сборник Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого при Академии наук Союза Советских Социалистических республик. Том V : Ко дню 80-летия академика Василия Васильевича Радлова (1837—1917). Вып. 2. Л.: Изд-во АН СССР, 1925. — Т. 5, вып. 2. — С. 631—656.
• Путешествие в Лавран: буддийский монастырь в северо-восточной окраине Тибета в 1905—1807 гг. // Известия / ИРГО. − СПб., 1908. — T. 19, вып. 4. − С. 183—232.
• Статуя Майтреи в Золотом храме в Лавране. Пг., 1924.
• Краткое руководство по грамматике и графетике нового бурят-монгольского литературного языка: (с 8-ю таблицами) / Бурят-Монг. гос. ин-т культуры. − Верхнеудинск: Бургосиздат, 1931. − 76 с.
• Русско-бурятский терминологический словарь по языку и литературе: с крат. объяснениями / Бурят-Монг. гос. ин-т культуры. — Улан-Удэ: Бурят-Монг. кн. издво, 1935. — 195 с.
• Жизнь в Тангутском монастыре Лавран: Дневник буддийского паломника (1906—1907 гг.). — Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2002.
• Бурят-монгольская национальная школа и её задачи // Материалы к первому культурно-национальному совещанию БМАССР. — Верхнеудинск, 1926. — С.15—24.
• Бурят-монголы. Краткий исторический очерк оформления бурят-монгольской народности: оттиск / Бурят-Монгольское научное общество им. Д. Банзарова. — Верхнеудинск, 1927.
• Бурятский язык и литература / Б. Барадин, В. Котвич // Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — СПб, 1912. — Т. 8. — С. 681—682.
• Вопросы повышения бурят-монгольской языковой культуры / Всесоюз. центр. ком. нового тюрк. алфавита. − Баку, 1929.
• Вопросы сценического искусства бурят-монголов: оттиск. − Верхнеудинск, 1825.
• Грамматика нового бурят-монгольского литературного языка: Фонетика. Графетика. Морфетика. Фразетика / Бурят-Монг. ин-т культуры. Сектор яз. и лит. − Верхнеудинск: Бургосиздат, 1933. — 96 с. — Латин. шрифт.
• Рассказ бурятского монаха Гепела про Амдосскую местность // Живая старина. — 1910. — Вып. 4. − С. 319—325.
• Цам Миларайбы: (из жизни в Лавране) // Записки Императорского Русского Географического Общества по отделу этнографии: Сб. в честь 70-летия Г. Н. Потанина. — 1909. — Т. 39. — С. 135—147.

Литература

• Дмитриев В. А., Н. М. Калашникова. Путешественник Б. Б. Барадийн как этнограф // Проблемы развития культуры народов и изучения культуры по музейным коллекциям. Всесоюз. науч. конф. Этногр. наука и пропаганда этногр. знаний, посвящ. 70-летию Великого Октября: тезисы докл. / АН СССР, Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, Омск. гос. ун-т; ред. Н. А. Томилов [и др.]. Омск: ОмГУ, 1987.
• Ермакова Т. В. Буддийский мир глазами российских исследователей XIX — первой трети XX в. (Россия и сопредельные страны). СПб.: Наука, 1998. — 344 с.
• Алексеева Л. Ц. О талантливом представителе бурятской культуры // Образование, культура и гуманитарные исследования Восточной Сибири и Севера в начале XXI века: материалы V междунар. науч. симп., 28-30 сент. 2005 г. г. Улан-Удэ — оз. Байкал: Байкал. встречи V / М-во культуры и массовых коммуникаций Рос. Федерации [и др.]; науч. ред. Р. И. Пшеничникова. — Улан-Удэ, 2005. — Т. 2. — С. 38—41.
• Барадин Базар Барадиевич // Ученые — исследователи Бурятского института общественных наук СО РАН: (к 75-летию ин-та): биобиблиогр. справочник / Рос. акад. наук. Сиб. отд-ние. Бурят. науч. центр. Ин-т обществ. наук; редкол.: В. Ц. Найдаков (отв. ред.) [и др.]. — Улан-Удэ, 1997. — С. 37—38.
• Балданмаксарова Е. Е. Б. Барадин и его роль в общественно-политическом и культурном развитии региона // Высшая школа: история, современность, перспективы: материалы к межрегион. науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения М. П. Хабаева, 10-11 окт. 2003 г. / М-во образования Рос. Федерации. Правительство Респ. Бурятия. Бурят. гос. ун-т, Бурят. гос. с.-х. акад. им. В. Р. Филиппова; редкол.: К.Б-М. Митупов (отв. ред.) [и др.]. — Улан-Удэ, 2003.
• Батуев Б. Б. Б. Барадин: штрихи к полит. биографии // Неизвестные страницы истории Бурятии: из архивов КГБ / Вост.-Сиб. гос. ин-т культуры Бур. ССР. Обществ.-науч. центр «Сибирь»; редкол.: Б. В. Базаров (гл. ред.) [и др.]. − Улан-Удэ, 1991. — Вып. 1. — С. 6—22.
• Гармаев Ж. А. Б. Б. Барадин в среде буддийских монахов монастыря Лавран // Монголоведные исследования: сб. науч. статей / Сиб. отд-ние РАН. Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии; редкол.: Ш. Б. Чимитдоржиев (отв. ред.) [и др.]. — Улан-Удэ, 2000. — Вып. 3. — С. 118—125.
• Дугаров Р. Путешественник и исследователь Центральной Азии (Алашань) Б. Б. Барадин (1905—1907 гг.): (путь в монастырь Лавран) // Байкал. — 1997. — № 2. — С. 139—160.
• Заятуев Г. Н. Базар Барадин (1878—1938) / Г. Н. Заятуев, С. А. Максанов // Выдающиеся бурятские деятели (XVII в. — начало XX в.) / М-во образования Рос. Федерации. Бурят. гос. ун-т, Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН; сост. Ш. Б. Чимитдоржиев, Т. М. Михайлов, Д. Б. Улымжиев. − Улан-Удэ, 2001. — Ч. 2, вып. 1.
• Заятуев Г. Н. Базар Барадин (1878—1938) / Г. Н. Заятуев, С. А. Максанов // Выдающиеся бурятские деятели — выходцы из хори-бурят: (очерки) / Ком. по делам национальностей и связям с обществ., религиоз. об-ниями Администрации Президента и Правительства Бурятии, Конгр. бурят. народа; сост. Ш. Б. Чимитдоржиев. — Улан-Удэ, 2002. — С. 63—66.
• Максанов С. А. Барадин Б. Б. // Национально-освободительное движение бурятского народа: тез. и материалы докл. и сообщ. / Акад. наук СССР. Сиб. Отд-ние. Ин-т обществ. наук; редкол.: Н. В. Ким [и др.]. — Улан-Удэ, 1989. − С.76—80.
• Найдаков В. Ц. Базар Барадин (1878—1937) / В. Ц. Найдаков, М. К. Миткинов // Биобиблиографический словарь репрессированных писателей Бурятии / Рос. акад. наук. Сиб. отд-ние. Ин-т обществ. наук. ОНЦ «Сибирь»; отв. ред. М. И. Тулохонов. − Улан-Удэ, 1996. − С. 12—20.
• Найдаков В. Ц. О творчестве Б. Барадина // Банзаровские чтения, посвященные 170-летию со дня рождения Д. Банзарова: тез. докл. науч. конф. / Рос. акад. наук. Сиб. отд-ние. Бурят. ин-т обществ. наук. — Улан-Удэ, 1992. — С. 92—106.
• Цибиков Б. Д. О так называемых «ошибках» Б. Барадина // Цибиков Б. Д. Бурятские ученые национал-демократы / Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. — Улан-Удэ, 2003. — С. 219—234.
• Чимитдоржиев Ш. Б. Базар Барадин // Чимитдоржиев Ш. Б. Российские монголоведы (XVIII в. — начало XX вв.) / Рос. акад. наук. Сиб. отд-ние. Бурят. науч. центр. Ин-т обществ. наук. — Улан-Удэ, 1977. — С. 117—121.
• Шерхунаев Р. А. Профессор Базар Барадин // Шерхунаев Р. А. Сыны славные Бурятии: ст. и заметки / Бурят. культ. центр Иркут. обл. — Иркутск, 1999. — С. 19—35.

Ссылки

• Литературы народов России: XX в.: словарь. / Отв. ред. Н. С. Надъярных. — М.: Наука, 2005. — 365 с. — ISBN 5-02-010208-3
• [memory.pvost.org/pages/baradijn.html Барадийн (Барадин) Бадзар Барадиевич (1878—1937)]// Люди и судьбы: Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991)/ Сост. Я. В. Васильков, М. Ю. Сорокина. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003.
• [old.minkultrb.ru/nc/tema/ Базар Барадин. Министерство культуры Бурятии в преддверии Дня памяти жертв политических репрессий рассказывает о тех, кто был безвинно осужден]
• Баринов Д. А., Ростовцев Е. А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/121.html Барадийн Базар Барадиевич // Сетевой биографический словарь историков Санкт-Петербургского университета XVIII—XX вв.]

Отрывок, характеризующий Барадийн, Базар Барадиевич

– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.