Баранаускас, Антанас
Анта́нас Барана́ускас (лит. Antanas Baranauskas; Baranowski, Baranauskis, Baronas; 17 января 1835, Оникшты — 26 ноября 1902, Сейны) — католический прелат, епископ Сейны с 21 июля 1897 года по 26 ноября 1902 год, литовский поэт и языковед; писал также на польском языке.
Биография
Родился в крестьянской семье. Окончил начальную школу в Аникщяй и двухлетнюю школу писарей в Румшишкес, служил в волостных канцеляриях Расейняй, Скуодасе и других городках (1853—1856). Познакомился с польской поэтессой Каролиной Проневской, во многом определившей направленность поэтического творчества Баранаускаса.
В 1856 году поступил в католическую духовную семинарию в Варняй, затем обучался в петербургской католической Духовной академии, которую окончил в 1862 году. Ещё в Варняй заинтерсовался лингвистикой, стал первым литовским диалектологом и создателем терминов литовской грамматики. Немецкому языковеду А. Шлейхеру посылал записи литовских диалектов.
В 1863—1864 продолжил изучение теологии в университетах Мюнхена, Рима, Инсбрука, Лювена. После подавления восстания 1863 занял узкоклерикальные позиции и отошёл от поэтического творчества. В 1865 был назначен профессором Императорской Римско-католической духовной академии в Санкт-Петербурге. В том же году был назначен викарием ковенского кафедрального собора и профессором ковенской духовной семинарии, где преподавал моральную теологию и гомилетику (1866—1884). С 1867 был профессором Ковенской духовной семинарии, позднее инспектором. С 1871 начал преподавать литовский язык. В это время перевёл грамматику литовского языка А. Шлейхера и, опираясь на неё, начал писать учебник литовского языка Mokslas lietuviškosios kalbos (не издан). Поддерживал связи с Шлейхером, И. А. Бодуэном де Куртенэ, И. А. Карловичем и другими языковедами. В 1897 был назначен епископом в Сейны. Умер в Сейнах и там же похоронен.
Творчество
Помимо ряда стихотворений на польском языке, написал большое стихотворное произведение из четырнадцати песен «Путешествие в Петербург» („Kelionė Petaburkan“, 1858—1859). Наиболее известное и художественно совершенное произведение Баранускаса — написанная не без влияния «Пана Тадеуша» Адама Мицкевича поэма «Аникшчяйский бор» («Аникщяйский бор»; „Anykščių šilelis“, 1858—1859). Опубликованная впервые в 1860 году (первое отдельное издание 1905), причисляется к классике литовской литературы и переведёна на английский, латышский, немецкий, русский, японский и другие языки.
Перу Бараунскаса принадлежит также дидактическая поэма «Бич и милость Божья» (Dievo rykštė ir malonė, 1859) и некоторые другие произведения.
Память
- Его имя носят улицы во многих городах Литвы.
- 25 сентября 2015 года его именем назван кратер Baranauskas на Меркурии[1].
Сочинения
- O mowie ludu żmudzkiego i litewskiego. 1857.
- Anykščių šilelis. Vilnius, 1966.
- Raštai. T. 1—2/ Vilnius: Vaga, 1970 (Lituanistinė biblioteka).
- Аникшчяйский бор. Пер. с литов. Н. Тихонова, Вильнюс, 1952.
Напишите отзыв о статье "Баранаускас, Антанас"
Примечания
- ↑ [planetarynames.wr.usgs.gov/Feature/15388 Baranauskas]
Литература
- История литовской литературы. Вильнюс: Vaga, 1977. С. 87—101.
- Lietuvių rašytojai. Bibliografinis žodynas: A—J. Vilnius: Vaga, 1979. С. 141—152.
- Egidijus Aleksandravičius. Giesmininko kelias. Vilnius: Versus Aureus, 2003. Второе издание Versus aureus, 2006. 9955-601-00-0
Ссылки
- [anthology.lms.lt/texts/17/main.html Anthology of the Lithuanian classic literature: Antanas Baranauskas. The forest of Anykščiai] (англ.)
- [www.baranauskas.lt/kletele/turinys.ru.htm Мемориальный музей А. Баранаускаса]
- [www.rasyk.lt/index.php/fuseaction,writers.view;id,253 Antanas Baranauskas] (лит.)
Предшественник: епископ Пётр Павел Вежховский |
Епархия Сейны 21 июля 1897 год — 26 ноября 1902 год |
Преемник: епископ Антоний Карась |
Отрывок, характеризующий Баранаускас, Антанас
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
- Родившиеся 17 января
- Родившиеся в 1835 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Аникщяе
- Умершие 26 ноября
- Умершие в 1902 году
- Умершие в Польше
- Писатели по алфавиту
- Поэты Литвы
- Литовские поэты
- Религиозные деятели Литвы
- Литуанисты
- Лингвисты Литвы
- Похороненные в Подляском воеводстве
- Выпускники Императорской Римско-католической духовной академии
- Епископы Сейны
- Католические епископы Польши