Барановский, Степан Иванович

Степан Иванович Барановский
Род деятельности:	педагог, инженер и изобретатель
Дата рождения:	23 декабря 1817(1817-12-23)
Место рождения:	Капустино, Мышкинский уезд, Ярославская губерния
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	1890(1890)
Дети:	Владимир

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Степан Иванович Барановский (1817—1890) — русский педагог, инженер и изобретатель в области кораблестроения и транспорта; отец Владимира Барановского — изобретателя и конструктора первых систем скорострельной артиллерии, дядя Пётра Викторовича Барановского — промышленника и разработчика артиллерийского вооружения.

Биография

Степан Иванович Барановский родился 23 декабря 1817 года в селе Капустине Мышкинского уезда Ярославской губернии.

Первоначальное образование получил в Черниговской гимназии, в 1833 году был принят в число казеннокоштных студентов филологического факультета Санкт-Петербургского университета по разряду восточных языков.

По окончании университета в 1836 году С. И. Барановский назначен учителем истории и статистики в городе Пскове, а в 1842 году его перевели преподавателем во Вторую петербургскую гимназию. В том же году Барановский стал профессором русского языка в Гельсингфорском (ныне Хельсинкском) университете.

В Финляндии ученый проработал до 1863 года, где, кроме профессорской должности, занимал с 1855 года должность цензора.

Вернувшись в столицу Российской империи с целью руководить работами по внедрению некоторых своих изобретений, он около трёх лет состоял чиновником особых поручений при государственном контролере, а затем около года являлся главным инспектором училищ Западной Сибири.

С 1868 года С. И. Барановский, причисленный к различным министерствам, никаких должностей больше не занимал, а в 1881 году окончательно оставил государственную службу.

В конце XIX — начале XX века на страницах Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона учёному давалась следующая оценка: «Б. человек редкого разнообразия способностей: он знал не только главные европейские языки, но, кроме того, шведский, датский, польский, финский, арабский, турецкий и персидский, писал чуть ли не по всем отраслям знания: по языковедению, истории литературы, богословию, географии, статистике, медицине, механике и геометрии, составлял железнодорожные проекты, издавал карты, делал изобретения.»

С. И. Барановский составил ряд проектов среднеазиатских железных дорог и одним из первых заговорил о необходимости строительства Сибирской железной дороги.

Из его изобретений отдельно следует отметить его планиметр и путемер. Дальше удачных опытов не пошли многие другие его изобретения: подводная лодка, построенная под его руководством и при содействии его старшего сына Владимира, равно как и наиболее важное изобретение его, имеющее своим предметом улучшенные способы для сжимания воздуха и для приложения силы сжатого воздуха к движению машин. Построенный им Духоход Барановского (или «духовой самокат Барановского») возил в 1862 году некоторое время небольшие поезда по Николаевской железной дороге, но, поступив в распоряжение морского министерства, изобретение это там и «заглохло».

Барановский оставил свой след в истории и как общественный деятель. По его идее и на основании составленной им статистики преступлений в Финляндии в Гельсингфорсе возникло «общество умеренности», избравшее его своим председателем и вызвавшее к жизни множество обществ трезвости, по числу которых Финляндия того времени считалась одной из первых стран в мире. При основании «общества покровительства животных» он был председателем организационного комитета. В 1860-х годах по его инициативе был основан приют для женщин, выходящих из тюрем и больниц, и он же первый высказал мысль о необходимости основать в городе Санкт-Петербурге ночлежный приют.

Степан Иванович Барановский умер в 1890 году.

Избранная библиография

Кроме множества статей в различных журналах и газетах, Барановский издал следующие труды:

• «Руководство к первоначальному изучению русского языка» (Гельсингфорс, 1846 год, есть и шведское издание),
• «Исторический атлас древнего мира» (Спб., 1843; 3 изд. Спб., 1850);
• «Краткий географический атлас» (Санкт-Петербург, 1845, 2 изд. Спб., 1857);
• «Начальные основания географии» (Санкт-Петербург, 1853);
• «Духовая сила как движитель», «Морской сборник», 1859, № 4;
• «Гигиена» (Санкт-Петербург, 1860 — первая популярная книга на русском языке по этому предмету)
• «Индо-волжская железная дорога», Санкт-Петербург, 1874;
• «Идеография. Общий язык для всех народов», Харьков, 1884 год.

Литература

• Барановский, Степан Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.runivers.ru/bookreader/book16779/#page/107/mode/1up Барановские]

Отрывок, характеризующий Барановский, Степан Иванович

29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.