Баранов, Анатолий Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анатолий Николаевич Баранов
Дата рождения

1 января 1924(1924-01-01)

Место рождения

Костромская область

Дата смерти

14 февраля 1992(1992-02-14) (68 лет)

Место смерти

Костромская область

Принадлежность

СССР СССР

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Анатолий Николаевич Баранов (01.01.1924, Костромская область — 14.02.1992) — заряжающий самоходной артиллерийской установки СУ-85 1056-го отдельного самоходного артиллерийского полка 179-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии 2-го Прибалтийского фронта, сержант.



Биография

Родился 1 января 1924 года в селе Густомесово Красносельского района Костромской области . Окончил 7 классов Сидоровской школы, поступал в Рыбинский речной техникум, но не удачно. Весной 1941 года устроился матросом на буксирный пароход «Мир» Волжского бассейнового управления. Рейсы совершал от Горького до Рыбинска и обратно. Когда началась война, и многие ушли на фронт, стал рулевым.

В летнюю навигацию 1942 года, на буксир, пришедший в Кинешму, пришли представители военкомата, проверили списочный состав и тут же четырём членам экипажа вручили повестки о призыве. Анатолий Баранов был направлен в 16-й учебный танковый полк, расквартированный в городе Горьком. Сначала будущих танкистов готовили на американские машины, поступавшие по ленд-лизу. Затем отправили переучиваться на Урал, где Баранов был зачислен в группу самоходчиков, получил специальность заряжающего и наводчика.

На фронт сержант Баранов попал лишь в начале 1944 года в составе 1056-го самоходного артиллерийского полка, сформированного там же на Урале. Полк прибыл на 1-й Прибалтийский фронт, готовящийся к освобождению Прибалтики и был включен в резерв командующего фронтом. Вскоре начались тяжелые, кровопролитные бои. Отличился сержант Баранов во время Рижской наступательной операции в сентябре 1944 года.

Только 14 сентября в боях близ города Бауска экипаж самоходки, заряжающим в котором был сержант Баранов, вывел из строя 2 штурмовых орудия, 2 пушки, 2 автомобиля и свыше 20 вражеских солдат и офицеров. 23 сентября в бою у населенного пункта Айзпурве пехота, которую поддерживали самоходчики, дрогнула под натиском немецких танков и отступила. Артиллеристы же остались на своих позициях и продолжали вести меткий огонь. Противники потеряли три танка и штурмовое орудие и отступили. После этого боя, учитывая и прежние успехи членов экипажа, в полку заполнили на самоходчиков наградные листы — сержант Баранов был представлен к ордену Славы 3-й степени.

В тот же день, после окончания боя, к самоходке подъехал командирский виллис. Из него вышел генерал, командир стрелковой дивизии которую поддерживали самоходчики. Он поблагодарил за меткую стрельбу и приказал находившемуся с ним майору-порученцу записать фамилии артиллеристов. На следующий день к ним снова пожаловал тот же майор и вручил ордена Славы 3-й степени и соответствующие документы к ним. Приказом командира стрелковой дивизии от 24 сентября 1944 года сержант Баранов Анатолий Николаевич награждён орденом Славы 3-й степени.

Через несколько дней прошли по инстанциям наградные документы, оформленные в полку. Приказом от 13 октября 1944 года сержант Баранов Анатолий Николаевич награждён орденом Славы 3-й степени. Так получил два ордена Славы 3-й степени, фактически за один и тот же бой.

Вновь отличился сержант Баранов в боях в начале 1945 года. 21 февраля 1945 года при прорыве обороны противника в районе города Прекуле самоходчики разрушили 3 дзота, подавили 2 минометные батареи и 4 пулеметные точки, истребители свыше 20 противников. Приказом от 10 марта 1945 года сержант Баранов Анатолий Николаевич награждён орденом Славы 2-й степени.

В одном из боев самоходка Баранова первой ворвалась на вражеский аэродром. Бойцы захватили четыре исправных, готовых взлететь вражеских транспортных четырёхмоторных самолета. Позднее экипаж самоходки захватил в качестве трофеев ещё два исправных немецких танка. За смелые действия при ликвидации Курляндской группировки немцев старший сержант Баранов удостоен ордена Красной Звезды.

Всего к окончанию боев в Прибалтике на счету самоходчика Баранова числилось девять сожженных и подбитых им вражеских танков, не считая другой техники. Чуть больше года пробыл он на фронте. За это время три боевые машины, они были сожжены в боях под Бауском, Клайпедой и при ликвидации Курляндской группировки, сменил несколько экипажей. Сам был ранен, но вернулся после госпиталя в свой полк.

После Победы продолжил службу в армии. В 1947 году был демобилизован. Вернулся в родные края. Пятнадцать лет плавал по Волге штурманом на пароходах «Алтай», «Таймыр», «Академик Щусев» Волжского объединенного речного пароходства. В 1962 года перешел на строительство Костромской ГРЭС, стал жить в Волгореченске. С 1968 года был начальником вневедомственной охраны ГРЭС. В 1978 году послал запрос в Главное управление кадров Министерства обороны СССР о своих трех орденах.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1979 года в порядке перенаграждения Баранов Анатолий Николаевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы. Был аннулирован орден Славы 3-й степени за № 232872.

После выхода на пенсию продолжал работать в неведомственной охране. Скончался 14 февраля 1992 года. Похоронен на кладбище города Волгореченск.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, Славы 3-х степеней, медалями.

В городе Волгореченске, на доме где жил ветеран, установлена мемориальная доска.

Напишите отзыв о статье "Баранов, Анатолий Николаевич"

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6556 Анатолий Николаевич Баранов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 1 июля 2014.

Литература

  • Голубев Е. П. Солдатская слава. Ярославль, 1987
  • Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Отрывок, характеризующий Баранов, Анатолий Николаевич


На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.