Баранов, Вячеслав Григорьевич

Вячеслав Григорьевич Баранов
Дата рождения	26 февраля 1888(1888-02-26)
Место рождения	станица Луганская, Донецкий округ, Область Войска Донского
Дата смерти	21 июня 1964(1964-06-21) (76 лет)
Место смерти	Лондон
Принадлежность	Российская империя Российская империя Белое движение Белое движение → → → → Великобритания Великобритания
Род войск	авиация
Годы службы	1905—1945
Звание	Генерал-майор
Командовал	Гвардейский КАО, 7 АД, Донской самолетный АД
Должность	инспектор авиации УНР, начальник авиации Донской армии, заместитель командующего авиацией Вооруженных Сил Юга России
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии	|

Вячеслав Григорьевич Баранов (26 февраля 1888, ст. Луганская — 21 июня 1964, Лондон) — генерал-майор, начальник авиации Донской армии, начальник Отдельного Донского корпуса Русской армии Врангеля.

Происхождение

Из дворян Войска Донского. Вячеслав родился 26 февраля 1888 года в станице Луганская Донецкого округа Войска Донского в семье офицера Войска Донского Баранова Григория Лукьяновича. Брат, Баранов Дмитрий Григорьевич (1881—1945, в 1920 году — генерал-майор Донской Армии).

Биография

Выпускник Донского императора Александра III кадетского корпуса (1905), он 5.06.1908 г. окончил Николаевское инженерное училище и 15.06.1908 г. выпущен подпоручиком в 4-й саперный батальон.

С 24 июня 1908 г. — зачислен в военную телеграфную роту. С 31.03. по 30.05.1910 г. — и.д. делопроизводителя батальонного суда. С 29 сентября 1910 г. — в 5-й воздухоплавательной роте. Поручик — 01.10.1910 г., а 31.10.1910 г. возвращен в 4-й саперный батальон.

1 ноября 1910 г. назначен в переменный состав Офицерской воздухоплавательной школы. 10.10.1911 г., по окончании школы, переведен на службу в 5-ю воздухоплавательную роту младшим офицером. С 24.03.1912 г. — при батальоне воздухоплавательной школы.

1 августа 1912 г. выдержал экзамен в авиационном отделе Офицерской воздухоплавательной школы на звание лётчика на аппарате «Фарман». 05.10.1912 г. сдал экзамен на звание «военного лётчика» на аппарате «Фарман-7».

28 января 1913 г. присвоено звание — военный лётчик и 22.03.1913 г. Баранов назначен летчиком авиационного отряда, прикомандированного к гвардейскому корпусу.

30 марта 1914 г. переведен в Гродненскую крепостную воздухоплавательную роту. С 17.06.1914 г. по 26.06.1914 г. участвовал в отрядном перелете по маршруту Санкт-Петербург — Новгород — Псков — Юрьев — Ревель — Санкт-Петербург.

С началом Первой мировой войны откомандирован в Гвардейский корпусной авиационный отряд. Штабс-капитан (01.10.1914 г.). За боевые заслуги награждён Георгиевским оружием (14.04.1915 г.).

С 06 июня 1915 г. по 11 августа 1915 г. находился в командировке в Москве на заводе «Дукс» "для обучения полетам на аппаратах «Моран-парасоль».

С 15 августа 1915 г. по 19 января 1917 г. — начальник Гвардейского корпусного авиационного отряда. 25 апреля 1916 г. был назначен помощником командира I-го авиационного дивизиона.

С 19 января по 24 октября 1917 г. — капитан (22.04.1917 г.) — начальник 7-го авиационного дивизиона. Подполковник — 27.09.1917 г.

В декабре 1917 г. вступил в армию Украинской Народной Республики (УНР). С 15.12.1917 г. — инспектор авиации УНР. С 20.08. по 30.08.1918 г. — инспектор авиации Киевского района армии гетмана П. П. Скоропадского, который в апреле 1918 г. упразднил УНР и провозгласил Украинскую Державу (марионеточное государство, созданное германо-австрийскими оккупантами). Баранов, находясь на службе у гетмана, тайно симпатизировал Донской казачьей республике и в июне вышел на контакт с её агентами в Киеве, которым пообещал оказать содействие в поставках авиатехники Юго-Западного и Румынского фронтов, оставшейся после распада Российской Империи на украинской территории.

…4-го июля сформированный Барановым эшелон из 24 вагонов с самолетами, моторами, запчастями и авиабомбами отправился на восток. По документам он вез в Харьков имущество для одного из отрядов украинских ВВС. На самом же деле поезд пересек неохраняемую границу, миновал Таганрог и 27 июля прибыл в казачью столицу Новочеркасск.
2 августа за ним последовал очередной состав из 40 товарных и одного пассажирского вагона, в котором, помимо самолетов, находилась группа украинских летчиков во главе с полковником Ковалевым, желавших сражаться с большевиками в рядах Донской армии.

Но даже при тогдашней неразберихе скрыть исчезновение двух эшелонов с аэропланами оказалось невозможно. «Двойная игра» Баранова была раскрыта. Правительство гетмана Скоропадского издало приказ о его аресте и обратилось к германскому командованию, под чьим контролем находились все железные дороги Украины, с требованием задержать хотя бы второй эшелон. Однако ни то ни другое не увенчалось успехом. Баранов не стал дожидаться конвоиров и одновременно с отправкой второго состава бежал в Новочеркасск, где его уже ждал пост начальника авиации Всевеликого Войска Донского. А немцы, связанные с Доном секретным договором о военной помощи, просто проигнорировали требование Киева…

С сентября 1918 г. — в Донской армии. С 25.12.1918 г.- полковник. С 26.09.1918 г. по 03.03.1919 г. — командир Донского самолетного дивизиона. С 03.03.1919 г. по 24.03.1920 г. — начальник авиации Донской армии.

13 марта 1920 г. эвакуировался из Новороссийска в Крым.

С 24 марта по 1 мая 1920 г. — начальник Отдельного Донского корпуса. С 13.04.1920 г. — член комиссии для выработки устава Общества взаимопомощи чинов авиации.

14 апреля 1920 г. прикомандирован к Управлению начальника авиации Русской армии, «за расформированием Донской авиации». В Русской армии генерала Врангеля — заместитель командующего авиации.

30 апреля 1920 г. произведен в генерал-майоры за боевые отличия.

С 01 мая по 12 декабря 1920 г. — начальник Донского корпуса. С 29.06.1920 г. — член суда чести для штаб-офицеров авиации. При оставлении Крыма, в ноябре 1920 г., выполняя приказ генерала Врангеля, оставил на аэродромах Симферополя и Севастополя все боевые самолеты в полной сохранности.

В ноябре 1920 г. на судне «Сцегед» из Крыма вместе с женой Вячеслав Григорьевич эвакуируется в Турцию. В эмиграции находился сначала в Болгарии и Сербии, затем во Франции.

Преподавал на Высших военно-научных курсах (с 1927), читал лекции в Военно-морском историческом кружке, в Офицерской школе усовершенствования знаний, в Спортивном авиационном кружке (1930-е). Член Общества по изучению мировой войны (1930-е).

Начиная с 1929 г. был постоянным сотрудником журнала «Часовой».

В 1930-м году он избирается заместителем председателя Союза русских летчиков за рубежом, а в 1938 году становится и его председателем. Принимал участие в создании Высших военно-научных курсов генерала Н. Н. Головина. Оставил ряд трудов, посвященных применению авиации в будущей войне, а также курс лекций на Высших военно-научных курсах генерала Головина.

В 1939 году вместе с отделом французского Министерства авиации, в котором служил, эвакуируется в Лондон. После Второй мировой войны занимался научной деятельностью.

В 1952 вошёл в Комитет по сооружению иконы-памятника Русскому воздушному флоту (для установки в Свято-Александро-Невском соборе в Париже).

Умер в Лондоне 21 июня 1964 года. Погребен на кладбище Вест-Бромптон. (Жена — Баранова Екатерина Сергеевна — сестра милосердия, поэтесса; умерла 10 января 1962 года в Лондоне).

Награды

• Орден Св. Станислава 3-й ст. — ВП от 28.10.1911 г.;
• Орден Св. Анны 3-й ст. — ВП от 27.03.1913 г.;
• Орден Св. Станислава 2-й ст. с мечами и бантом — ВП от 06.11.1914 г. «за воздушную разведку в тылу расположения противника 7-го сентября 1914 г.»;
• Орден Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом — ВП от 28.01.1915 г. «за ряд дальних воздушных разведок над расположением противника с 5-го октября 1914 г.»;
• Орден Св. Анны 2-й ст. с мечами — ВП от 04.03.1915 г. «за дальние воздушные разведки над расположением противника 25-го октября 1914 г.»
• Мечи и бант к имеющемуся ордену Св. Анны 3-й ст. — ВП от 27.09.1915 г. «за ряд дальних воздушных разведок в ноябре 1914 г.»
• Мечи и бант к имеющемуся ордену Св. Станислава 3-й ст. — ВП от 13.12.1915 г. «за ряд дальних воздушных разведок в феврале 1915 г.»
• Георгиевское оружие — ВП от 14.06.1915 г. «за то, что 5-го октября 1914 г. произвел воздушную разведку в районе неприятельского расположения, при крайне тяжелых атмосферных условиях и под артиллерийским огнём противника, причем обнаружил направление движения неприятельского авангарда и расположение его главных сил, что существенно повлияло на успешный ход боя».

Литература

• Журнал «Часовой», Париж, 1964 г., № 458, 459
• Незабытые могилы. М., 1999. Т. 1. С. 200;
• Алабин ИМ., Судравский В. Д. Донской генералитет в изгнании. Опыт библиографического словаря. М., 2001. С. 31-32;
• Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002
• Авиаторы — кавалеры ордена Св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914—1918 годов: Биографический справочник / Сост. М. С. Нешкин, В. М. Шабанов. — М: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. — 360 с, илл.
• Архивные источники: РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. П/с. 92-625; Ф. 493. Оп. 3. Д. 129; Ф. 2000. Оп. 2. Д. 2605. Л. 70 об.; Ф. 2008. Оп. 1. Д. 942; Ф. 5304. Оп. 1. Д. 46. Л. 249—252. РГВА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 866. Л. 119; Ф. 39540. Оп. 1. Д. 216. Л. 14; Ф. 39540. Оп. 1. Д. 242. Л. 363; Ф. 39540. Оп. 1. Д. 248. Л. 138; Ф. 39540. Оп. 1. Д. 274. Л. 12, 18, 27 об., 79; Ф. 39540. Оп. 1. Д. 285. Л. 74, 156.
• [www.retroplan.ru/encyclopaedia.html?sobi2Task=sobi2Details&catid=117&sobi2Id=812 Полеты Донской авиации для связи с 4-м конным корпусом Мамонтова]

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=366 Баранов, Вячеслав Григорьевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [www.retroplan.ru/encyclopaedia.html?sobi2Task=sobi2Details&catid=115&sobi2Id=141 Энциклопедия. АВИАТОРЫ. Русские летчики. БАРАНОВ Вячеслав Григорьевич]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_b/baranov_vg.html Баранов Вячеслав Григорьевич]

Отрывок, характеризующий Баранов, Вячеслав Григорьевич

Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?