Баранов, Иван Анисимович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Анисимович Баранов
Дата рождения

21 ноября 1919(1919-11-21)

Место рождения

Осташковский уезд, Тверская губерния, РСФСР

Дата смерти

21 августа 2006(2006-08-21) (86 лет)

Место смерти

Андреаполь, Тверская область, Россия

Принадлежность

СССР СССР

Годы службы

1939—1945

Звание

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Иван Анисимович Баранов (21 ноября 1919, Осташковский уезд, Тверская губерния — 21 августа 2006, Андреаполь, Тверская область) — разведчик 18-й гвардейской разведывательной роты, гвардии старший сержант — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.





Биография

Родился 21 ноября 1919 года в деревне Церковище, по другим данным 15 августа в деревне Синцово[1]. Окончил 4 класса. Работал в колхозе «Синцово» того же района.

В 1939 году был призван в Красную Армию Ленинским райвоенкоматом. В боях Великой Отечественной войны с июне 1941 года. В составе 372-й стрелковой дивизии оборонял город Калинин. Затем воевал в 334-й стрелковой дивизии. В марте 1942 года в боях в районе города Велиж был ранен, считался погибшим. После выздоровления вернулся на фронт. К осени 1944 года ефрейтор Баранов — пулемётчик 510-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии.

20-22 ноября 1944 года в боях в районе хутора Глазниэки пулемётчик ефрейтор Баранов поразил свыше 10 вражеских солдат. Был ранен. Приказом от 22 декабря 1944 года ефрейтор Баранов Иван Анисимович награждён орденом Славы 3-й степени.

После госпиталя вернулся на фронт в начале 1945 года. В дальнейшем воевал в разведке — в 18-й гвардейской разведывательной роте 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Особо отличился в боях в Восточной Пруссии. 18 февраля 1945 года, находясь с разведывательной группой в засаде у населенного пункта Роминтен, Баранов уничтожил 6 противников и гранатой поджег БТР противника. 21 февраля в районе города Магген во время разведки в тылу врага сразил 3-х противников. Затем умело прикрывал отход группы захвата, подавив пулемётную точку. Приказом от 21 марта 1945 года гвардии сержант Баранов Иван Анисимович награждён орденом Славы 3-й степени, повторно.

8 апреля 1945 года в районе юго-западнее города Кёнигсберг разведчик Баранов вместе с бойцами истребил свыше 10 противников и столько же пленил, подавил несколько огневых точек, подорвал 2 вражеских автомобиля с боеприпасами. К тому времени на его счету было около 40 «языков». Приказом от 25 мая 1945 года гвардии старший сержант Баранов Иван Анисимович награждён орденом Славы 2-й степени.

В 1945 году старшина Баранов демобилизован. Вернулся на родину.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1951 года в порядке перенаграждения Баранов Иван Анисимович награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

Работал на молочной ферме в колхозе. Член КПСС с 1953 года. Последние годы жил в городе Андреаполь. Скончался 21 августа 2006 года.

Награды

Напишите отзыв о статье "Баранов, Иван Анисимович"

Примечания

  1. Оба названных населённых пункта, расстояние между которыми менее 1 км, ныне находятся в Андреапольском районе Тверской области

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11611 Иван Анисимович Баранов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 28 августа 2014.

Литература

  • Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
  • Слава, слава, слава. — Московский рабочий, 1979.

Отрывок, характеризующий Баранов, Иван Анисимович

Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»