Баранов, Сергей Фомич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сергей Фомич Баранов
Ответственный секретарь Кубанского окружного комитета РКП(б)-ВКП(б)
1925 год — 1926 год
Предшественник: Должность учреждена
Преемник: Николай Иванович Барышев
Ответственный секретарь Омского губернского комитета РКП(б)
1923 год — 1924 год
Предшественник: Александр Иванович Криницкий
Преемник: Василий Григорьевич Егоров
 
Рождение: 1890(1890)
Пермская губерния, Российская империя
Смерть: 17 ноября 1937(1937-11-17)
Партия: ВКП(б)

Сергей Фомич Баранов (1890, Пермская губерния — 17 ноября 1937) — советский партийный и государственный деятель, ответственный секретарь Кубанского окружного комитета РКП(б) — ВКП(б) (1925—1926).



Биография

Член РСДРП(б) с 1913 г.

  • 1913—1915 гг. — счетовод больничной кассы Чусовского завода (Пермская губерния),
  • 1917 г. был арестован, в марте того же года — амнистирован,
  • 1917 г. — председатель Чусовского районного Совета,
  • 1919 г. — член Вятского отделения Сибирского бюро ЦК РКП(б),
  • 1923—1924 гг. — ответственный секретарь Омского губернского комитета РКП(б),
  • 1925—1926 гг. — ответственный секретарь Кубанского окружного комитета РКП(б) — ВКП(б).

Арестован в 1935 г. Осужден тройкой УНКВД по «Дальстрою» 23 сентября 1937 г. по статье «контрреволюционная троцкистская деятельность», расстрелян 17 ноября 1937 г.

Реабилитирован 22 ноября 1965 г.

Напишите отзыв о статье "Баранов, Сергей Фомич"

Ссылки

  • [www.knowbysight.info/BBB/12228.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]

Отрывок, характеризующий Баранов, Сергей Фомич


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?