Баранов-Россине, Владимир Давидович
Поделись знанием:
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
(перенаправлено с «Баранов-Россинэ, Владимир Давидович»)
| Владимир Давидович Баранов-Россине | |
 Автопортрет, 1914 | |
| Имя при рождении: |
Шулим Вольф-Лейб Баранов |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
немецкий концлагерь, Аушвиц |
| Стиль: | |
 Работы на Викискладе | |
Владимир Давидович Баранов-Россине (еврейское имя — Шулим Вольф Лейб Баранов, псевдоним Даниэль Россинэ; 1 января 1888, Херсон — 1944, Аушвиц) — мастер русского авангарда, живописец, рисовальщик и скульптор.
Биография
В 1902—1903 годах учился в Одессе. В 1903—1907 — в Петербургской Академии художеств.
В 1910 году уехал в Париж, где организовал выставку в «Салоне независимых».
В 1912 году вместе с Марком Шагалом, Осипом Цадкиным, Александром Архипенко, Хаимом Сутиным становится обитателем знаменитого парижского дома «Улей», участвует в парижских салонах под псевдонимом Даниэль Россине.
Во время Первой мировой войны жил в Норвегии, где и состоялась его первая персональная выставка.
После Февральской революции вернулся в Россию и участвовал в авангардном движении. В 1918 году организовал мастерскую в здании бывшей АХ в Петрограде.
Развивая идеи А. Н. Скрябина, создал «оптофон» (тип «цветового» фортепиано) — аппарат с системой клавиш, позволяющий проецировать на экран более трех тысяч оттенков спектра. Два цветовизуальных концерта были даны им в 1923-1924 годах в театрах В. Мейерхольда и Большом театре в Москве.
В 1925 году эмигрировал во Францию (Париж).
В 1943 арестован гестапо, депортирован, погиб в концлагере.
Напишите отзыв о статье "Баранов-Россине, Владимир Давидович"
Литература
- Неизвестный русский авангард в музеях и частных собраниях / Авт.-сост. А. Д. Сарабьянов. — М.: Советский художник, 1992. — 352 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-269-00326-0.
- [www.rusiskusstvo.ru/frontpage/a1892/ Владимир Баранов-Россине — художник русского авангарда]
- Сарабьянов Андрей. Владимир Баранов-Россине. — М.: Трилистник, 2002. — 265 с.
- Шустов С. Л. Забытые страницы истории отечественной прото-электронной музыки: Владимир Давидович Баранов-Россине и его «Оптофонический клавир» / МУЗИЧНЕ МИСТЕЦТВО I КУЛЬТУРА. В. 5 © Одеська державна музична академія ім. А. В. Нежданової. Одесса, 2004. Сс.316-328
Ссылки
- [www.baranoffrossine.com/museum/index.cfm?SelectLang=English Wladimir Baranoff-Rossiné] (англ.) (фр.)
- [www.artcyclopedia.com/artists/baranoff-rossine_wladimir.html Artcyclopedia] (англ.)
- [120years.net/machines/optophonic/index.html] {Оптофонический клавир}
- [www.thereminvox.com/article/articleview/15/1/2/] {автопортрет}
 |
В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок. Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.
|
Отрывок, характеризующий Баранов-Россине, Владимир Давидович
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
