Баранья

Баранья/Baranya
Административный центр (1910)	Печ
Площадь (1910)	5177 км²
Население (1910)	352 500
Современная принадлежность	Венгрия, Хорватия

Ба́ранья (венг. Baranya, хорв. Baranja, серб. Baranja; Барања) — историческая область в междуречье Дуная и Дравы и находившийся на её территории комитат Венгерского королевства. В настоящее время большая часть области входит в состав медье Баранья Венгерской республики, а её юго-восточная часть — в состав хорватской жупании Осиецко-Бараньская. Административным центром комитата Баранья был город Печ.

География

Баранья занимает регион между северным берегом Дравы и западным берегом Дуная до их слияния. Название происходит от славянского слова «бара», означающего болотистую местность. До настоящего времени значительная территория Бараньи занята болотами, а в месте слияния Дравы и Дуная болотистый ландшафт специально охраняется государством в природном парке Копачки Рит (Хорватия). Согласно другой теории наименование комитата происходит от венгерского слова «барань» (венг. bárány), восходящего к славянскому «баран». Овцеводство действительно играло значительную роль в местной экономике

Комитат Баранья граничил с венгерскими комитатами Шомодь, Тольна и Бач-Бодрог, а также с комитатом Верёче, входившим в состав автономного королевства Хорватия и Славония. Площадь Бараньи составляла 5176 км² (по состоянию на 1910 год).

Баранья являлась важным сельскохозяйственным регионом Венгерского королевства. Общегосударственное значение имело выращивание пшеницы и мукомольная промышленность, снабжавшая хлебом всю Венгрию. Здесь также было хорошо развито виноделие, овцеводство и свиноводство. Из полезных ископаемых в Баранье промышленное значение представляла добыча каменного угля. Область также славилась термальными источниками.

История

В VI веке земли между Дравой и Дунаем заселили славяне, однако с конца IX века они стали вытесняться или ассимилироваться переселившимися сюда венграми и вошли в состав Венгерского государства. Баранья была одним из первых венгерских комитатов, образованных в начале XI века при короле Иштване I Святом. После битвы при Мохаче 1526 года Баранья была завоёвана Османской империей и вошла в состав санджака Мохач. В конце XVII века эта область была освобождена войсками Габсбургов и включена в состав Венгерского королевства. Турецкая власть над Бараньёй привела к опустению земель, на которые, при активной поддержке австрийского правительства, стали переселяться немецкие колонисты и сербские беженцы с оставшегося под властью турок южного берега Дуная. Это создало пестроту этнического состава населения комитата, что с первой половины XIX века начало приводить к межнациональным конфликтам, прежде всего между венгерской и сербской общинами.

После поражения Австро-Венгрии в Первой мировой войне территория Бараньи была оккупирована сербской армией и стала частью провинции Банат, Бачка и Баранья, которая несколько лет управлялась Королевством сербов, хорватов и словенцев. Согласно Трианонскому договору 1920 года бывший комитат Баранья был разделён между Венгрией и Королевством сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года — Югославия). Большая часть области была передана Венгерской республике, а крайний юго-восток у слияния Дравы и Дуная с городами Дарда и Бараньин вошёл в состав Югославии. В 1921 году в течение нескольких дней (с 14 по 25 августа) на территории Бараньи существовала самопровозглашённая республика Баранья-Байя (включая северную часть области Бачка), ликвидированная венгро-сербскими войсками.

Венгерская часть бывшего комитата была включена в состав медье Баранья. Югославская часть входила в состав округа (c 1922 года — области) Бачка, а в 1929 г. перешла под управление администрации Дунайской бановины, одной из 10 новообразованных провинций Югославского королевства. В 1941 году югославская часть Бараньи была оккупирована венгерскими войсками, однако в 1944 году границы между государствами были восстановлены.

После Второй мировой войны округ Сигетвара, который исторически входил в состав комитата Шомодь, также отошёл к медье Баранья. После распада Югославии в 1991 году бывшая югославская часть комитата Баранья вошла в состав республики Хорватия. Однако эта территория была включена в состав самопровозглашённой республики Сербская Краина (1991—1995), а позднее управлялась миротворческими силами ООН (до 1997 г.). До настоящего времени существует значительное венгерское и сербское национальные меньшинства в хорватской части Бараньи и хорватское меньшинство в венгерской части бывшего комитата.

Герб

Герб Бараньи был пожалован комитату королём Леопольдом I в 1694 году после освобождения этой территории от власти турок. Сторожевая башня на гербе символизирует положение комитата у венгерско-турецкой границы. Идущие люди с виноградной лозой представляют собой образы библейских Иисуса Навина и Халева, возвращающихся к Моисею с плодами земли Ханаанской, что, вероятно, должно было подчёркивать природное богатство комитата. Литеры L и J под королевской короной относятся к венгерским королям Леопольду I и Иосифу I, первым правителям освобождённой от турок Бараньи.

Население

Согласно переписи 1910 года на территории комитата Баранья проживало 353 478 жителей.

Национальный состав (по состоянию на 1910 г.):

• венгры — 199 659 чел.;
• немцы — 112 297 чел.;
• сербы — 13 048 чел.;
• хорваты — 10 159 чел.

Административное деление

В начале XX века в состав комитата входили следующие округа:

Округа
Округ	Адм. центр
Бараньявар (с хорв. — «Бараньин»)	Дарда
Хедьхат	Шашд
Мохач	Мохач
Печ	Печ
Печвар	Печварад
Шиклош	Шиклош
Сентлёринц	Сентлёринц
Свободный город
Печ

См. также

• Баранья (медье)
• Хорватский демократический союз Славонии и Бараньи

Литература

• История Венгрии. М., 1971
• История Югославии, т. 1-2. М., 1963

Ссылки

• [www.talmamedia.com/php/district/district.php?county=Baranya Данные переписи 1910 г. по комитату Баранья]
• [lazarus.elte.hu/hun/maps/1910/baranya.jpg Карта комитата Баранья на 1910 г.]
• [parizs.tripod.com/trianon/trianon.html Территориальный раздел Венгрии по Трианонскому договору]

Отрывок, характеризующий Баранья

– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.