Бараха, Рубен

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рубен Бараха
Общая информация
Полное имя Рубен Бараха Вегас
Прозвища El Pipo
Родился 11 июля 1975(1975-07-11) (48 лет)
Вальядолид, Испания
Гражданство Испания
Рост 180 см
Вес 69 кг
Позиция полузащитник
Информация о клубе
Клуб без клуба
Должность главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
Реал Вальядолид
Клубная карьера*
1993—1996 Реал Вальядолид 41 (2)
1993—1995   Реал Вальядолид B 46 (11)
1996—1998 Атлетико Мадрид B 79 (20)
1999—2000 Атлетико Мадрид 34 (4)
2000—2010 Валенсия 262 (41)
Национальная сборная**
1993 Испания (до 18) 3 (1)
2000—2006 Испания 43 (7)
Тренерская карьера
2011 Атлетико Мадрид тренер
2013—2015 Валенсия юноши
2013 Валенсия Месталья и.о.
2015—2016 Эльче

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Рубе́н Бара́ха (исп. Rubén Baraja; 11 июля 1975, Вальядолид) — испанский футболист, центральный полузащитник, тренер клуба «Эльче». С 2000 по 2006 год выступал за национальную сборную Испании, провёл за неё 43 матча и забил 7 мячей.





Общая информация

Бараха начинал играть в футбол в своём родном городе за «Вальядолид», в период 1993-96 провёл за клуб в чемпионате 41 матч и забил два мяча. Затем полузащитник оказался в мадридском «Атлетико», однако первые три года играл за дублёров. В сезоне-1999/2000 провальное выступление «матрасников» в чемпионате позволило Барахе попасть в основу и проявить себя в полной мере. «Атлетико» всё равно вылетел, однако смог продать недавнего дублёра в «Валенсию» за рекордные для последней 11,1 млн долларов.

Уже в первом своём сезоне за новый клуб Бараха стал ключевым игроком команды и дошёл до финала Лиги чемпионов, где испанцы проиграли по пенальти (свой одиннадцатиметровый Бараха забил). В следующем году он помог «Валенсии» впервые за 31 год выиграть чемпионат Испании, став лучшим бомбардиром клуба с 7 забитыми мячами в 17 играх. В сезоне-2003/04 он забил уже 8 мячей, а «Валенсия» вновь стала чемпионом и выиграла Кубок УЕФА. С 2006 года Бараху преследуют травмы, из-за которых он, в частности, пропустил ЧМ-2006. Всего за десять сезонов в клубе он провёл более 250 игр и забил 41 гол только в первенстве Испании.

Летом 2010 г. закончился контракт Барахи с «Валенсией». Матч 38-го тура чемпионата Испании (сезон 2009/10) против «Тенерифе» (1:0) стал последним в карьере центрального полузащитника, объявившего об уходе из профессионального спорта.

С «летучими мышами» Бараха провел ровно 10 сезонов — в этот отрезок вместились 260 матчей и 41 гол. Единственным турниром, который так и не покорился ни Барахе, ни «Валенсии» за это время, стала Лига чемпионов. Рубен один раз выступал в финале самого престижного клубного турнира Европы, когда команду тренировал Эктор Купер, но "Валенсия" уступила "Баварии" в серии пенальти.

Вместе с тем на счету Рубена Барахи два титула чемпиона Испании, один Кубок Испании, Кубок и Суперкубок УЕФА — все эти трофеи игрок завоевал с «Валенсией».

Младший брат Рубена - Хавьер Бараха, также профессиональный футболист.

Достижения

Командные

Напишите отзыв о статье "Бараха, Рубен"

Ссылки

  • [www.weltfussball.de/spieler_profil/baraja Профиль на worldfootball.net]
  • [www.valenciacf.com/contenidos/Cracks/Baraja.html?__locale=en Crack Players - Baraja (статья на официальном сайте «Валенсии»]
  • ru.uefa.com/competitions/UCL/Players/Player=48379/index.html
  • www.sport-express.ru/art.shtml?36521
  • www.euro04.ru/teams/spain/players/68867.shtml
  • soccer.ru/news/183819.shtml


Отрывок, характеризующий Бараха, Рубен

– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.