Барашев, Дмитрий Иванович

Дмитрий Иванович Барашев
Дата рождения	19 октября 1920(1920-10-19)
Место рождения	с. Княжево, Шацкий уезд, Тамбовская губерния, РСФСР
Дата смерти	20 августа 1943(1943-08-20) (22 года)
Место смерти	Боринское, Липецкая область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВВС
Годы службы	1939—1943
Звание
Часть	24-я авиационная дивизия АДД
Командовал	звеном 752-го бомбардировочного авиационного полка
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Дми́трий Ива́нович Барашев (1920—1943) — боевой лётчик, Герой Советского Союза.

Биография

Д. И. Барашев родился 19 октября 1920 года в селе Княжево (ныне — Моршанского района Тамбовской области) в крестьянской семье.

В Красной Армии с 1939 года. В 1941 году окончил Таганрогскую авиационную школу. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года.

В ночь на 5 сентября 1942 года после удачной бомбардировки военных и военно-промышленные объектов Будапешта (столицы Венгрии — союзницы Германии) крылатая машина под командованием Д. И. Барашева была сбита. Экипаж был вынужден покинуть самолёт на парашютах. Дмитрий Барашев приземлился вблизи железнодорожной станции в пригороде Будапешта, но найти кого-либо из членов своего экипажа не удалось. Чтобы не попасть в руки врага лётчик спрятался в вагоне с углём, стоявшего на пути железнодорожного состава, на котором чудом сумел доехать до оккупированной Белоруссии. Здесь он сбежал из эшелона, попал в лес, где встретил партизан. Перейдя линию фронта, отважный советский лётчик пришёл в свою часть, и, несколько дней спустя, поднялся в воздух для выполнения очередного боевого задания.

Командир звена 752-го бомбардировочного авиационного полка (24-я авиационная дивизия, авиация дальнего действия) старший лейтенант Дмитрий Барашев к февралю 1943 года совершил 181 боевой вылет на бомбардировку объектов в тылу врага, в том числе 145 ночью.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 марта 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм старшему лейтенанту Барашеву Дмитрию Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Возвращаясь с боевого задания, отважный лётчик авиации дальнего действия погиб в авиационной катастрофе в ночь с 19-го на 20 августа 1943 года в 40 км южнее Липецка (невдалеке от села Боринское) вместе с двумя членами своего экипажа (штурманом-радистом лейтенантом В. Н. Травиным и стрелком-радистом старшиной Н. С. Подчуфаровым). Лётчики похоронены со всеми воинскими почестями в городе Липецке в сквере у площади Революции, где установлен памятник-обелиск.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»
• орден Ленина
• Два Ордена Красного Знамени
• Медали

Память

• На родине Д. И. Барашева в городе Моршанске Тамбовской области, в экспозиции краеведческого музея, имеется стенд, посвящённый славному земляку.
• 21 мая 1957 года в Липецке в честь Барашева назван проезд (ныне не существует). 2 марта 1990 года часть Коммунальной площади Липецка выделена в улицу Барашева.
• На доме, расположенном на углу улиц Барашева и Первомайской, установлена мемориальная доска, посвящённая героическому лётчику.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6190 Барашев, Дмитрий Иванович]. Сайт «Герои Страны».
• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=2139 Памятник-обелиск Барашеву и членам его экипажа в Липецке. Фотография на сайте «Герои страны»]

Литература

• Сталинградская битва. Июль 1942-февраль 1943: энциклопедия / под ред. М. М. Загорулько. — 5-е изд., испр. и доп. — Волгоград: Издатель, 2012. — С. 59. — 800 с.

Отрывок, характеризующий Барашев, Дмитрий Иванович

С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.