Барбара Ягеллон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Барбара Ягеллон
Barbara Jagiellonka<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет работы Лукаса Кранаха Старшего</td></tr>

Герцогиня Саксонская
12 сентября 1500 — 15 февраля 1534
Предшественник: Сидония Богемская
Преемник: Катарина Мекленбургская
как супруга герцога Саксонского
 
Рождение: 15 июля 1478(1478-07-15)
Сандомир, Польша
Смерть: 15 февраля 1534(1534-02-15) (55 лет)
Дрезден, Саксония
Место погребения: Мейсенский собор
Род: Ягеллоны
Отец: Казимир IV, король Польши
Мать: Елизавета Австрийская
Супруг: Георг, герцог Саксонский
Дети: 10 детей

Барбара Ягеллон, также Барбара Польская (нем. Barbara von Polen, польск. Barbara Jagiellonka; 15 июля 1478, Сандомир — 15 февраля 1534, Дрезден) — польская принцесса из рода Ягеллонов, в замужестве — герцогиня Саксонии.





Биография

Барбара была дочерью польского короля Казимира IV (1427—1492) и его супруги, Елизаветы Габсбург (1437—1505), дочери императора Священной Римской империи Альбрехта II. Своё имя она получила в честь прабабушки, Барбары Цилли. Старшая сестра Барбары, Ядвига Ягеллонка, с 1475 года была замужем за герцогом Баварии-Ландсхута Георгом.

21 ноября 1496 года в Лейциге Барбара вышла замуж за Георга, герцога Саксонского. На свадьбу, знаменитую своей роскошью, были приглашены 6.286 дворян из Польши и Германии. Как ближайший родственник сразу трёх польских королей, Георг Саксонский отныне стал одной из влиятельнейших политических фигур как на востоке Германии, так и в регионе Польша-Литва, посредником при проведении переговоров между враждующими феодальными партиями. В то же время этот брак имел важное значение и для польских Ягеллонов, находившихся в это время во враждебных отношениях с Габсбургами, споря из-за венгерской короны.

Супружеская жизнь Георга и Барбары сложилась удачно, они были счастливой и любящей друг друга парой. Совместно они дали начало в 1513 году проводимым с тех пор ежегодно торжественным Пасхальным мессам и литургиям в Мейсенском соборе. Сохранились письма, которые писала в 1514 году Барбара своему мужу, ушедшему на войну во Фрисландию, они полны заботы и нежности. После смерти своей жены Георг, в знак траура, перестал более бриться и с тех пор носил данное ему прозвище Бородатый (der Bärtige).

Барбара похоронена в Мейсенском соборе, в отдельной, сооружённой её мужем, капелле. Рядом покоится и Георг. Они являются последними герцогами из рода Веттинов, похороненных в этом соборе. Над алтарём в этой капелле находится алтарная картина работы Лукаса Кранаха Старшего, изображающая Георга и Барбару в окружении апостолов и святых.

Семья

У Барбары и Георга родились дети[1]:

Предки Барбары Ягеллон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Гедимин (ок.1275—1341)
 
 
 
 
 
 
 
8. Ольгерд (1296—1377)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
4. Владислав II Ягайло
(ок.1351—1434)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Александр Михайлович (1301—1339)
 
 
 
 
 
 
 
9. Иулиания Александровна
(ок.1325?—ок.1392?)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Анастасия (ум.1364)
 
 
 
 
 
 
 
2. Казимир IV, король Польши (1427—1492)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Иван Гольшанский (?—до 1401)
 
 
 
 
 
 
 
10. Андрей Гольшанский
(ок.1374—до 1420)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Агриппина Святославна (ок.1350—?)
 
 
 
 
 
 
 
5. Софья Гольшанская
(ок.1405—1461)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Дмитрий Ольгердович (ум.1399)[2]
 
 
 
 
 
 
 
11. Александра Друцкая (ок.1380—1426)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. Анна (?)
 
 
 
 
 
 
 
1. Барбара Ягеллон (1478—1534)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Альбрехт III Австрийский (1349—1395)
 
 
 
 
 
 
 
12. Альбрехт IV Австрийский (1377—1404)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Беатрис Гогенцоллерн (1362—1414)
 
 
 
 
 
 
 
6. Альбрехт II Габсбург (1397—1439)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Альбрехт I Баварский (1336—1404)
 
 
 
 
 
 
 
13. Иоганна София Баварская
(ок.1373—1410)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Маргарита Бжегская (1342—1386)
 
 
 
 
 
 
 
3. Елизавета Австрийская (1436—1505)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Карл IV Люксембург (1316—1378)
 
 
 
 
 
 
 
14. Сигизмунд I Люксембург (1368—1437)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. Елизавета Померанская (1347—1393)
 
 
 
 
 
 
 
7. Елизавета Люксембургская (1409—1442)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Герман II Цельский (ок.1365—1435)
 
 
 
 
 
 
 
15. Барбара Цилли (1395—1451)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. Анна Шаунберг (ок.1358—1396)
 
 
 
 
 
 
</center>

Напишите отзыв о статье "Барбара Ягеллон"

Примечания

  1. [www.geneall.net/W/per_page.php?id=62241 Barbara, princess of Poland] (англ.). geneall.net. Проверено 22 апреля 2011. [www.webcitation.org/69UbQtOfq Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  2. Родство Александры и Дмитрия Ольгердовича оспаривается. Согласно другой версии, она была дочерью Дмитрия Семёновича Друцкого.

Литература

  • Friedrich Albert von Langenn: [books.google.com/books?id=KeY5AAAAcAAJ&pg=PA45&dq=barbara+polen+georg+sachsen&lr=&hl=de#v=onepage&q=barbara%20polen%20georg%20sachsen&f=false Christoph von Carlowitz: eine Darstellung aus dem XVI. Jahrhundert, S. 45]
  • Friedrich Albert von Langenn: [books.google.com/books?id=120AAAAAcAAJ&pg=PA488&dq=barbara+polen+georg+sachsen&lr=&hl=de#v=onepage&q=barbara%20polen%20georg%20sachsen&f=false Herzog Albrecht der Beherzte, Stammvater des königlichen Hauses Sachsen …, S. 488 f.]
  • Matthias Donath: [books.google.com/books?id=81kw4pPrKN4C&pg=PA410&dq=barbara+polen+georg+sachsen&lr=&hl=de#v=onepage&q=barbara%20polen%20georg%20sachsen&f=false Die Grabmonumente im Dom zu Meissen, S. 411]
  • Uwe Schirmer: Die Hochzeit Georgs des Bärtigen mit der polnischen Prinzessin Barbara von Sandomierz (1496), in: Strukturen und Figuren. Historische Essays für Hartmut Zwahr zum 65. Jubiläum, изд. von Manfred Hettling (и др.), München 2002

Отрывок, характеризующий Барбара Ягеллон

Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.