Барбаро, Иосафат

Иосафат Барбаро

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Иосафат Барбаро (итал. Giosafat Barbaro, 1413, Венеция — 1494, там же) — венецианский дипломат, путешественник и государственный деятель. Автор сочинения, где даётся первое описание Москвы западноевропейцем.

Биография

Иосафат Барбаро происходил из венецианского аристократического рода Барбаро. В детстве потерял отца. В 1434 году Иосафат женится на девушке из рода Дуодо. В 1436 году он покидает Венецию по торговым делам и отправляется в Тану (нынешний Азов), венецианскую колонию в излучине Дона, на берегу Азовского моря, и оставался там на протяжении 16 лет, до 1452 года. В Тане, находившейся во владениях Золотой Орды И.Барбаро изучил татарский язык и познакомился с восточными нравами и обычаями.

После возвращения Барбаро несколько лет прожил в Венеции; затем, отклонив в 1460 году предложенный Сенатом пост консула в Тане, был послан в 1463 году, с началом венециано-турецкой войны 1463—1479 годов ревизором в Далмацию. В 1465 году получает назначение провезитором в Албанию, где тогда развернулись военные действия между албанскими князьями, поддержанными Венецией, и турками. В августе 1465 года И. Барбаро назначается командующим венецианскими войсками в Албании, и подтверждается на этом посту в 1469 году. В 1470 он был отозван в Венецию, чтобы возглавить венецианское посольство к шаху Персии Узун-Хасану с целью побудить последнего на ведение войны с Турцией. В 1473 году И.Барбаро был утверждён в должности посла, и отправился на Восток вместе с персидским послом, выехавшим также из Венеции на родину. Кроме того, с посольством было отправлено в Персию большое количество огнестрельного оружия и пороха.

Посольство морем добралось до Фамагусты на Кипре, и здесь И. Барбаро узнал о тяжёлом поражении, которое нанесли турки войскам Узун-Хасана под Эрзинджаном 10 августа 1473 года, и о выходе шаха из войны. Далее посольство двигалось через Каир, Адану, Урфу, между озёрами Ван и Урмия на Тебриз. В горах Тавр на посольство напали курды, персидский посол был убит, И.Барбаро ранен, но сумел спастись. 14 апреля 1474 года венецианец прибыл ко двору шаха, позднее сопровождал его в поход на Грузию. Попытки склонить Узун-Хасана к новой войне с Турцией не удались, и в 1477 году И. Барбаро, уже после смерти шаха, выезжает на родину. Приезжает дипломат в Венецию в марте 1479 года, уже после заключения тяжёлого мира с Османской империей.

В 1482 году И. Барбаро назначается управляющим областью Полезине с городом Ровиго, сильно пострадавшими в войне с Феррарой, и занимает эту должность до 1485 года. Был советником и другом дожа Агостино Барбариго, по настоянию которого в конце 1480-х годов написал 2 книги своих «Путешествий» — в Тану и в Персию.

У И. Барбаро был сын и три дочери. Как «хобби» можно рассматривать его интерес к драгоценным камням.

Сочинения

• Барбаро и Контарини о России. К истории итало-российских связей в ХV в. Вступ. статья, подг. текста, пер. и комм. Е. Ч. Скржинской. Л., Наука, 1971.
• Путешествие в Тану. — В: Каспийский транзит. Т. 2. М., 1996.

Литература

• Барбаро, Иосафат // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Скржинская Е. Ч. «История жизни Иосафата Барбаро», в сб. Каспийский транзит, т.2, Москва 1996

Ссылки

• [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/B.phtml?id=2042 Барбаро, Иосафат. Путешествие в Тану]. Восточная литература. Проверено 19 февраля 2011. [www.webcitation.org/616kVBP59 Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Барбаро, Иосафат

– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.