Барбару, Шарль Жан Мари

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Шарль Жан Мари́ Барбару́ (фр. Charles Jean Marie Barbaroux; 6 марта 1767, Марсель — 25 июня 1794, Бордо) — французский политический деятель, один из выдающихся жирондистов, член Конвента.



Биография

Шарль Барбару родился в Марселе 6 марта 1767 года. Он был адвокатом в своём родном городе и издавал в начале революции журнал «L’Observateur marseillais», весьма много содействовавший усилению революционного движения в Марселе. По открытии Учредительного национального собрания Барбару был послан агентом от марсельцев в Париж, где он выступил против двора и впоследствии присоединился к впавшему в немилость министру Ролану.

После штурма Тюильрийского дворца 10 августа 1792 года, в котором он участвовал в качестве начальника марсельского батальона, Барбару возвратился в свой родной город, где был встречен с восторгом и вскоре после того избран депутатом в Национальный конвент. В Конвенте он присоединился к жирондистам и был в числе тех, которые в процессе короля Людовика XVI подали голос за смертный приговор с апелляцией к народу. Так как после этого он стал противиться партии Марата и Робеспьера и последнего даже прямо обвинял в стремлении к диктатуре, то 31 мая 1793 года подвергся проскрипции как враг Республики.

Вместе с другими обвинёнными он бежал сначала в Кан, где виделся с Шарлоттой Корде и снабдил её рекомендательным письмом для поездки в Париж. После разгрома Федералистского мятежа в июле 1793 года вместе с Петионом и другими жирондистами скрывался в Нормандии, Бретани и Жиронде. И здесь сторонники террора уже успели получить перевес, и беглецам только с трудом удалось достигнуть Сент-Эмильона. Но Барбару был вынужден оставить и это убежище, был схвачен, представлен в революционный суд в Бордо, осуждён и 25 июня 1794 года гильотинирован.

Мемуары

«[books.google.fr/books?id=Ur8WAAAAQAAJ&printsec=frontcover&source=gbs_v2_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Mémoires relatifs à la Révolution]» Шарля Барбару изданы Бодуэном в 1822 году.

Напишите отзыв о статье "Барбару, Шарль Жан Мари"

Литература

Отрывок, характеризующий Барбару, Шарль Жан Мари

Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.