Барбер, Уильям Эрл

Уильям Эрл Барбер
англ. Lewis Burwell Puller
полковник Барбер
Дата рождения	30 ноября 1919(1919-11-30)
Место рождения	Дехарт, штат Кентукки
Дата смерти	19 апреля 2002(2002-04-19) (82 года)
Место смерти	Калифорния, штат Калифорния
Род войск	Корпус морской пехоты США
Годы службы	1940–1970
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Вторая мировая война Корейская война Вьетнамская война

Уильям Эрл Барбер (30 ноября 1919 – 19 апреля 2002 г. ) — полковник корпуса морской пехоты США. Участвовал во Второй мировой войне, сражался в битве за Иводзиму. Участвовал и в Корейской войне, удостоился медали Почёта за свои действия в ходе битвы при Чосонском водохранилище.

В ходе шести дней боёв капитан Барбер и его рота в 220 чел. сдерживали наступление более чем 1400 китайских солдат. Несмотря на холодную погоду и пулю, засевшую в ноге, Барбер отказался от эвакуации и отверг приказ отвести роту с позиции на горном перевале, оказавшись в окружении. Барбер понимал, что после отвода его роты с позиций 8 тыс. морских пехотинцев его дивизии попадут в ловушку противника. Поэтому он держал позицию. Его люди убили свыше тысячи вражеских солдат. После того как его позиция была деблокирована, только 82 человека из его отряда смогли самостоятельно уйти с позиции.

Биография

Уильям Эрл Барбер родился 30 ноября 1919 года в Дехарте, штат Кентукки. Он окончил хай-скул округа Морган в Вест-Либерти, Кентукки и два года учился в университете Морехеда. В возрасте 21 года он вступил в ряды морской пехоты. Он был женат и 60 лет прожил в браке со своей женой Ионой. У них были двое детей: Джон и Шэрон и трое внуков.

Барбер вступил в ряды корпуса морской пехоты в марте 1940 и прошёл программу подготовки рекрутов в лагере подготовки на Пэрис-айленд, штат Южная Каролина, затем парашютную подготовку на базе военно-морской авиации в Лейкхерст, штат Нью-Джерси. Окончив её, Барбер стал морским-пехотинцем-парашютистом и получил назначение инструктором-парашютистом в недавно начавшую работу школу подготовки парашютистов в Нью-ривер, Куантико, Виргиния. 11 августа 1943 он получил звание второго лейтенанта.

До 1944 Барбер проходил службу в 1-м парашютном полку на Западном побережье. Затем он был назначен взводным командиром роты Е, 2-го батальона, 26-го полка. 5-й дивизии морской пехоты на базе морпехов Кемп-Пендлтон, штат Калифорния и отправился на тихоокеанский театр, приняв участие в битве за Иводзиму. Будучи ранен дважды он был эвакуирован и позже вернулся в свою часть, возглавляя роту в последние две недели сражения. Вскоре после этого он был повышен в звании до первого лейтенанта и снова возглавил роту в начальной фазе оккупации Японии. За действия в ходе битвы за Иводзиму он был награждён Серебряной звездой и двумя Пурпурными сердцами, где «он игнорировал свои ранения и прямой вражеский обстрел, чтобы спасти двух раненых морских пехотинцев с территории противника.»

В 1946 Барбер вернулся в США и служил в отделе набора рекрутов в Милвоки, штат Висконсин, затем как командир стрелковой роты в 8-м полку, 2-й дивизии морской пехоты на базе Кэмп-Леджен, штат Северная Каролина. Служил инспектором-инструктором резервной ротой D, 6-го пехотного батальона в Алтуне и Филадельфии.

В октябре 1950 капитан Барбер получил приказ отправляться в Корею и принял участие в битве у Чосонского водохранилища в ноябре-декабре 1950 и за свои действия удостоился медали Почёта и медали пурпурное сердце. Рота F, 2-го батальона, 7-го полка морской пехоты, которой он командовал, пять дней и шесть ночей удерживала трёхмильный горный перевал, жизненно важный для выхода первой дивизии морской пехоты к морю. Ставки были высоки, если бы рота Барбера не удержала свою позицию, тодесятки тысяч китайцев отрезали бы 8 тыс. морских пехотинцев у Юдам-ни от остальных сил в 3 тыс. морских пехотинцев у Хагуру-ри. Рота сражалась при минусовых температурах против превосходящего по численности противника (пять к одному). В ходе первой ночи боёв (29 ноября 1950) капитан Барбер был ранен в ногу, пуля угодила в кость у паха и разбила её. Барбер продолжал командовать с носилок. Отряд получил приказ отступать и прорываться к безопасной позиции, но Барбер отказался сдвинуться с места. Противник трижды прорывал линии, но отряд Барбера отбрасывал его. 8 декабря Барбер был эвакуирован и госпитализирован на американской военно-морской базе в г. Йокосука, Япония, после чего вернулся в США в марте 1951. К концу битвы погибли свыше тысячи солдат противник. Из 240 человек Барбера только 82 смогли выйти из битвы.

В апреле 1951 Барбер получил назначение на базу подготовки корпуса морской пехоты в Сан-Диего, где сначала был ротным командиром, а потом старшим помощником командира 1-го учебного батальона. В июле 1952 он получил звание майора.

20 августа 1952 президент Гарри Трумэн вручил майору Барберу медаль Почёта на церемонии в Белом доме.

В марте 1954 майор Барбер завершил расширенные пехотные курсы в форт-Беннинге, штат Джорджия и служил офицером по подготовке и операциям во 2-м батальоне, 2 го полка морской пехоты на базе Кемп-Леджен. С 1956 по 1958 служил в Таиланде помощником военно-морского атташе и помощником военно-морского атташе по воздушным силам в американском посольстве в Бангкоке. Следующие четыре года он провёл в школах корпуса морской пехоты на базе Куантико и служил помощником главного инструктора юношеской школы. Там он получил звание подполковника в апреле 1960.

В июле 1962 Барбер отправился на Окинаву, Япония где возглавил 3-й разведывательный батальон 3-й дивизии морской пехоты. По возвращении в США он служил в главном штабе морской пехоты как глава отдела боевых требований. В январе 1966 он отделение стрелковой подготовки управления G-3 , где прослужил до июля 1967. 22 сентября 1965 он был повышен в звании до полковника.

Затем Барбер был переведён во 2-й полк 2-й дивизии морской пехоты на базе Кемп-Леджен, где занимал должности офицера отдела планирования, помощника начальника штаба по разведке (G-2) и командира 2-го полка до мая 1969.

В 1969 Барбер получил приказ отправляться во Вьетнам, где прошла последняя часть его активной службы на посту офицера по психологическим операциям, 3-й амфибийной группировки морской пехоты командования по оказанию помощи Вьетнаму. В ходе службы в этой должности он получил орден «Легион почёта» с литерой "V."

1 мая 1970 полковник Барбер закончил активную службу и вернулся в университет Морехеда, где получил научную степень, после чего стал гражданским военным аналитиком для Northrop Corporations.

Барбер скончался 19 апреля 2002 в своём доме в г.Ирвин, штат Калифорния от гемобластоза и был похоронен с полными военными почестями на Арлингтонском национальном кладбище. Его жена скончалась через четыре года и её прах был закопан в его могилу.

Награды

Барбер получил следующие награды и отличия:

1-й ряд		Медаль Почёта
2-й ряд	Серебряная звезда	Орден «Легион почёта» with Combat "V"	Пурпурное сердце с одной золотой 5/16 -дюймовой звездой повторного награждения	Navy Presidential Unit Citation с одной звездой за службу
3-й ряд	Медаль «За безупречную службу»	American Defense Service Medal	Медаль «За Американскую кампанию»	Медаль «За Азиатско-тихоокеанскую кампанию» с одной звездой за службу
4-й ряд	Медаль Победы во Второй мировой войне	Army of Occupation Medal with "Asia" clasp	Медаль «За службу национальной обороне» с одной звездой за службу	Медаль «За службу в Корее» с тремя звёздами за службу
5-й ряд	Медаль «За службу во Вьетнаме» с одной звездой за службу	Благодарность президента Корейской республики	United Nations Korea Medal	Медаль вьетнамской кампании с пряжкой 1960

Наградная запись к медали Почёта

За действия у Чосонского водохранилища, Корея с 28 ноября по 2 декабря 1950 Барбер был награждён медалью Почёта..

За выдающуюся храбрость и отвагу, проявленные с риском для жизни при исполнении служебного долга и за его пределами на посту командира роты F, 2-го батальона, 7-го полка, первой (усиленной) дивизии морской пехоты в бою против вражеских сил агрессора в Корее с 28 ноября по 2 декабря 1950. Получив приказ защищать трёхмильный горный перевална пути от Юдам-ни к Хагару-ри, капитан Барбер и его утомлённые сражением люди заняли позицию, и перед наступлением ночи окопались и организовали защитную линию вдоль замёрзшего, покрытого снегом склона горы. Когда вражеские силы, численностью примерно до полка яростно атаковали ночью, нанесли тяжёлые потери и ,в итоге, окружили его позицию в ходе тяжёлого семичасового боя капитан Барбер после отражения противника дал гарантию, что сможет удержаться, если снабжать его необходимым путём парашютных выбросок и запросил разрешения остаться на позиции, получив приказ по радио пробиться с боем к своим, после того как два отряда подкрепления пытавшиеся пробиться к изолированным отрядам были отброшены назад, встретив сильное сопротивление противника. Понимая, что оставление позиции разорвёт связь с 8 тыс. морских пехотинцев, попавших в ловушку у Юдам-ни и рискуя шансами присоединиться к более чем 3 тыс. морским пехотинцам, ожидающим их прибытия у Хагару-ри для продолжения движения к морю он предпочёл рискнуть своим отрядом чем потерять ещё больше людей в возможном сражении, если бы враг занял эту позицию и пришлось бы его оттуда выбивать. Также он предпочёл не оставлять множество раненых, которые не могли передвигаться. Несмотря на тяжёлое ранение ноги полученное ранним утром 29-го капитан Барбер продолжал лично контролировать ход боя, часто его переносили на носилках вдоль линий. Барбер руководил обороной, обнадёживал и воодушевлял своих людей усилить старания, несмотря на ошеломляющее сопротивление противника. Он и его героический отряд в ходе пяти дней и шести ночей отчаянной битвы отбивали периодические натиски фанатичного агрессора и в ходе эпической обороны при суровой погоде с минусовой температурой уничтожили примерно тысячу солдат противника. Когда рота был деблокирована, только 82 человека из его 220 солдат могли передвигаться и ушли с позиции оборонявшейся с такой храбростью против непреодолимых обстоятельств. Его глубокая верность и отвага, великое личное мужество и непоколебимая сила духа оказались решающими причинами успешного отступления дивизии из смертельной ловушки в секторе Чосонского водохранилища и принесли высочайшую честь ему, его бесстрашным офицерам и людям и военно-морской службе США.

Оригинальный текст (англ.)  

The President of the United States in the name of United States Congress takes pleasure in presenting the MEDAL OF HONOR to

CAPTAIN WILLIAM E. BARBER
UNITED STATES MARINE CORPS

for service as set forth in the following CITATION:

For conspicuous gallantry and intrepidity at the risk of his life above and beyond the call of duty as Commanding Officer of Company F, Second Battalion, Seventh Marines, First Marine Division (Reinforced), in action against enemy aggressor forces in Korea from November 28, to December 2, 1950. Assigned to defend a three-mile mountain pass along the division's main supply line and commanding the only route of approach in the march from Yudam-Ni to Hagaru-ri, Captain Barber took position with his battle weary troops and, before nightfall, had dug in and set up a defense along the frozen snow-covered hillside. When a force of estimated regimental strength savagely attacked during the night, inflicting heavy casualties and finally surrounding his position following a bitterly fought seven-hour conflict, Captain Barber, after repulsing the enemy, gave assurance that he could hold if supplied by air drops and requested permission to stand fast when orders were received by radio to fight his way back to a relieving force after two reinforcing units had been driven back under fierce resistance in their attempts to reach the isolated troops. Aware that leaving the position would sever contact with the 8,000 Marines trapped at Yudam-ni and jeopardize their chances of joining the 3,000 more awaiting their arrival in Hagaru-ri for the continued drive to the sea, he chose to risk loss of his command rather than sacrifice more men if the enemy seized control and forced a renewed battle to regain the position, or abandon his many wounded who were unable to walk. Although severely wounded in the leg the early morning of the 29th, Captain Barber continued to maintain personal control, often moving up and down the lines on a stretcher to direct the defense and consistently encouraging and inspiring his men to supreme efforts despite the staggering opposition. Waging desperate battle throughout five days and six nights of repeated onslaughts launched by the fanatical aggressors, he and his heroic command accounted for approximately 1,000 enemy dead in this epic stand in bitter sub-zero weather, and when the company was relieved, only 82 of his original 220 men were able to walk away from the position so valiantly defended against insuperable odds. His profound faith and courage, great personal valor and unwavering fortitude were decisive factors in the successful withdrawal of the division from the deathtrap in the Chosin Reservoir sector and reflect the highest credit upon Captain Barber, his intrepid officers and men and the United States Naval Service.

—

Литература

• Bernstein, Adam. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/articles/A31494-2002Apr22.html Medal of Honor recipient William Barber Dies], Washington Post (April 23, 2002), стр. B06. Проверено 5 января 2006.(недоступная ссылка)
• Drury Bob. The Last Stand of Fox Company. — New York City: Atlantic Monthly Press, 2009. — ISBN 0-87113-993-6.
• Smith, Larry. [books.google.com/books?id=S7STBPQkiuwC&pg=PA129&lpg=PA129&dq=colonel+william+barber&source=web&ots=sh5XwA8IGM&sig=RdMASwf4B4B6esnhFiTNbAlu8EU Beyond Glory: Medal of Honor Heroes in Their Own Words]. — W. W. Norton & Company, 2003. — P. 129.

Ссылки

• [www.tecom.usmc.mil/HD/Whos_Who/Barber_WE.htm Colonel William Earl Barber, USMC]. Who's Who in Marine Corps History. History Division, United States Marine Corps. Проверено 20 октября 2007.

• Hampton, Greg R. [www.combatleadership.com/Interviews_Story.asp?InterviewID=251 Captain W. E. Barber, Commander, Fox Company, 7th Marines at the Toktong Pass]. CombatLeadership.com.

• [www.arlingtoncemetery.net/webarber.htm William E. Barber, Colonel, United States Marine Corps]. Arlington National Cemetery Website. Проверено 5 января 2006.

• [www.grunt.com/scuttlebutt/corps-stories/heroes/billbarber.asp Bill Barber at Chosin Reservoir]. Grunt Marine Stories. Проверено 5 января 2006.

• [www.korean-war.com/Archives/2002/04/msg00166.html William Barber, 82, Korean War hero who won Medal of Honor]. Various news organization obituaries. Проверено 5 января 2006.

• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6374220 Барбер, Уильям Эрл] (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Барбер, Уильям Эрл

В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.