Барбо, Анна-Летиция

Анна-Летиция Барбо
англ. и фр. Anna Laetitia Barbauld
английская писательница
Дата рождения:	20 июня 1743(1743-06-20)
Место рождения:	Лестершир, Королевство Великобритания
Подданство:	Великобритания Великобритания
Дата смерти:	9 марта 1825(1825-03-09) (81 год)
Место смерти:	Великобритания

Анна-Летиция Барбо (фр. Anna Laetitia Barbauld; 20 июня 1743 — 9 марта 1825) — известная английская поэтесса, эссеистка и детский писатель, сестра писателя Джона Эйкина.

Биография

Анна-Летиция Эйкин родилась в деревне Кибуорт юго-восточнее города Лестер в семье преподобного Джона Эйкина, священника пресвитерианской церкви. Она с детства изучала латинский, греческий, французский, итальянский языки, а также другие предметы, редкие для женщин того времени.

В 1758 году семья переехала в Уоррингтон, где её отец преподавал в местной академии. Там же произошла встреча Анны-Летисии с революционером Маратом в 1770-е гг, который, по некоторым данным, собирался принять британское подданство, чтобы жениться на ней.

Первая её книга была издана в 1773 году, это был сборник стихов, опубликованный под названием «Poems».

В 1774 году она вышла замуж за потомка французских гугенотов Рошмоне Барбо, под фамилией которого и вошла в историю. После свадьбы пара переехала в Саффолк, где переписала некоторые псалмы и опубликовала их вместе со своим эссе «Thoughts on the Devotional Taste, on Sects and on Establishments».

В 1778—1779 годах была написана детская книга «Lessons for Children», в 1781 году — «Hymns in Prose for Children». В XIX веке «гимны» были переведены на несколько европейских языков.

Литература

 (англ.)

• Барбо, Анна-Летиция // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• 1911 Encyclopædia Britannica/Barbauld, Anna Letitia  (англ.)

Отрывок, характеризующий Барбо, Анна-Летиция

Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.