Барг, Шарль
| Шарль Барг | |
| фр. Charles Bargue | |
| Имя при рождении: |
Шарль Барг |
|---|---|
| Дата рождения: |
1826 или 1827 |
| Дата смерти: | |
| Подданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
Шарль Барг (фр. Charles Bargue, 1826/1827 — 6 апреля 1883) — французский художник и литограф, получил известность как педагог.
Биография
Занимался живописью и литографией. Учился у Жана-Леона Жерома (фр. Jean-Léon Gérôme, 1824—1904). Некоторые искусствоведы высказывают по отношению к этому факту сомнения. Барг работал в тесном контакте с Жеромом и находился под влиянием его стиля. Создал большое количество картин бытового жанра, особенно на сюжеты из жизни Северной Африки и арабского Востока. Самой значительной работой художника стала его последняя картина «Игра в шахматы на террасе».
Художник не экспонировал свои работы на Парижских салонах. Барг работал по частным заказам узкого круга коллекционеров, особой популярностью его картины пользовались у американских коллекционеров. В 1867—1868 годах он был удостоен медали за свои литографии[1].
Интерес к творчеству художника возродился после длительного периода забвения в 2003 году выставкой «Charles Bargue: The Art of Drawing» в Dahesh Museum of Art[2].
Педагогическая деятельность
Создал в соавторстве с Ж.-Л. Жеромом «Пособие по рисованию» («Курс обучения рисунку»). К созданию этого курса привела развернувшаяся дискуссия. Парижская выставка студенческих работ, состоявшаяся в 1865 году, привела к убеждению, что экспонаты обладают низкими художественными достоинствами. Курс был опубликован в период между 1867 и 1870 годами тремя отдельными книгами издательством Goupil & Cie. «Курс обучения рисунку» является библиографическим раритетом. Альбом существовал в виде разрозненных листов, полный экземпляр был только один в лондонской Национальной художественной галерее Виктории и Альберта. В 1991 году в музее Гупий (Бордо) были найдены другие два экземпляра. Первые две части книги были предназначены для художественных училищ и школ декоративного искусства. Третью часть предполагалось использовать в художественных академиях. Состоит из 197 литографий, отпечатных в виде отдельных листов[3]. Включает три главы:
- Modèles d'après la bosse (1867 год);
- Modèles d'après les maîtres (1868 год);
- Exercices au fusain pour préparer à l'étude de l'académie d'après nature (1870 год).
Курс широко использовался до начала XX века. Представляет собой несколько альбомов-таблиц, к каждой из которых прилагалась инструкция по выполнению подобного рисунка. Он соединяет достижения реализма и академизма[4].
Обучение начиналось с рисования частей человеческого лица и всей головы, вначале гипсовой, затем живой. Затем осуществлялся переход к изображению деталей фигуры человека: кистей рук и ног, всей руки и ноги Только после этого переходили к зарисовке торса. Изображение полной фигуры человека также осуществлялось первоначально с гипсового слепка, после этого переходили к изображению живой обнажённой натуры. Завершением курса было изображение животных[5].
Пособие впервые предложило чёткую и обоснованную последовательность усложнения учебных заданий. К каждому этапу прилагались образцы рисунков. Однако качество бумаги и печати были невысокими. Плохо различимы были фактура карандаша, угля. Само пособие пособие Барга носило компилятивный характер (некоторые методические приемы и даже таблицы были результатом заимствования).
Среди художников, внимательно изучавших курс Барга, были Пабло Пикассо и Винсент Ван Гог, который скопировал все литографии пособия в 1880/1881 годах, и (но уже только их часть) снова в 1890 году.
Курс был переиздан в 2003 году[6].
Галерея
|
Напишите отзыв о статье "Барг, Шарль"
Примечания
- ↑ [www.antiquariat.ru/author.php?id=0086 Barg Charles (Барг Шарль) (1825—1883). Антиквариат. Информационный каталог.]
- ↑ [www.nytimes.com/2003/12/26/books/art-review-in-the-days-when-artists-were-taught-how-to-draw.html Grace Glueck. ART REVIEW; In the Days When Artists Were Taught How to Draw. The New York. December 26, 2003]
- ↑ [data.bnf.fr/14534469/charles_bargue_cours_de_dessin/ Cours de dessin. Charles Bargue (1826?-1883). National Library of France.]
- ↑ [www.amazon.fr/Charles-Barque-Jean-L%C3%A9on-G%C3%A9rome-Ackerman/dp/286770202X Развёрнутая рецензия на книгу на Аmazon.fr.]
- ↑ [hudozhnikam.ru/zarubezhnaya_shkola/38.html Ростовцев Н. Н. История методов обучения рисованию. Зарубежная школа рисунка. Методы преподавания рисования в XVIII и первой половине XIX века, 9 часть.]
- ↑ Ackerman, Gerald M., (ed.) & Graydon Parrish: Charles Bargue avec le concours de Jean-Léon Gérôme: Cours de dessin, French edition, 2003. ISBN 2-86770-165-1.
Литература
- Ackerman, Gerald M., (ed.) & Graydon Parrish: Charles Bargue avec le concours de Jean-Léon Gérôme: Cours de dessin, French edition, 2003. ISBN 2-86770-165-1.
Ссылки
- [www.artcyclopedia.com/artists/bargue_charles.html Barg Charles на Аrtcyclopedia.]
Отрывок, характеризующий Барг, Шарль
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
