Бардаки, Иван Григорьевич
| Иван Григорьевич Бардаки | ||||
| Принадлежность | ||||
|---|---|---|---|---|
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | |||
| Командовал |
Черноморское штурманское училище | |||
| Награды и премии |
</td></tr> </table> Иван Григорьевич Бардаки (Бардака; ? — 26 ноября 1821) — генерал-майор, директор черноморского штурманского училища. БиографияУроженец Греции, начальное образование получил в тосканском училище, учрежденном в 1774 г. графом А. Г. Орловым, откуда переведен был в Петербург и определен в корпус чужестранных единоверцев. Выпущенный в 1780 г. прапорщиком армии, и награждённый за успешное изучение морских наук медалью, Бардака командирован в Херсон в распоряжение генерал-поручика Ганнибала, и определен в черноморский флот «за мичмана». Моряк в душе, он вскоре же обратил на себя внимание тамошнего начальства, так что в 1787 г. был произведен в лейтенанты, и принял в командование шхуну Измаил. На этой шхуне, посланный в Константинополь, Бардака подвергся заарестованию со всем судовым экипажем по случаю открывшейся войны России с Турцией, но «гоним будучи Портою, тайным образом уехал на купеческом судне в Ливорно», откуда берегом возвратился в Севастополь. В 1788 г., состоя флаг-офицером при контр-адмирале Войновиче, Бардака участвовал в сражении с турецким флотом при острове Федониси, а в следующем году сопровождал от Севастополя к Очакову девять корсарских транспортных судов, командуя при этом 13-ю таковыми же вооруженными судами, для поиска неприятеля. На пути сжег 5 неприятельских судов, и, высадив десант на румелийский берег, сжег город Констанция, защищаемый неприятельскою конницею и находившийся там в запасных магазинах провиант. За эти подвиги Бардака был награждён орденом св. Владимира 4 ст. Военная кампания 1790 г. доставила ему новые случаи для отличия: он участвовал в сражении с турецким флотом у Гаджибея; командуя лансоном, был в военных действиях гребной флотилии на р. Дунае, при овладении сулинскими укреплениями, причем взял в плен 4 канонерские лодки, а при занятии Тульчи сжег 2 лансона и взял в плен канонерскую лодку; при штурме Измаила пустил ко дну 3 неприятельские судна и прогнал неприятеля с одного из бастионов означенной крепости. За все эти подвиги награждён орденом св. Георгия 4 класса и чином капитан-лейтенанта. В 1791 г., находясь в должности флаг-капитана при вице-адмирале де Рибасе, Бардака участвовал при атаке и взятии укрепления против Браилова и в наведении чрез Дунай моста для перехода всей действующей армии на неприятельский берег, за что был награждён золотою шпагою «за храбрость». После сих подвигов, Бардака участвовал в экспедиции строения южных крепостей, города и порта Одессы, и заведовал постройкою в Киевском наместничестве канонерских лодок. В 1800 г., в чине капитана 1 ранга, он, командуя новопостроенным кораблем Мария Магдалина, провел его чрез днепровские гирла из Херсона в Николаев, вооружив при Глубокой пристани, и получил письменное благоволение Государя Императора. В 1801—1804 г., в чине уже генерал-майора, Бардака находился капитаном над севастопольским портом, а с сего времени и по день кончины, — директором черноморского штурманского училища. Награды
Напишите отзыв о статье "Бардаки, Иван Григорьевич"Литература
При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).
Отрывок, характеризующий Бардаки, Иван Григорьевич– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара. Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь. – Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи. – Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына. Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания. – Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею. Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое. – Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади. – Да отчего же? – сказала княжна. Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались. – Отчего же вы не хотите? – спросила она опять. Никто не отвечал. Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд. – Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил: – Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба. – Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности. – Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас… Навигация | |||
