Бардина, Мария Дмитриевна

Мария Дмитриевна Бардина
Имя при рождении:	Мария Дмитриевна Штопорова
Род деятельности:	старший мастер, начальник цеха Рязанского кожевенного завода
Дата рождения:	9 марта 1926(1926-03-09)
Место рождения:	д. Мелекшино, Рязанский уезд, Рязанская губерния, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР→ Россия Россия
Дата смерти:	29 марта 2012(2012-03-29) (86 лет)
Место смерти:	Рязань, Россия
Отец:	Дмитрий Григорьевич Штопоров
Мать:	Ольга Тихоновна Штопорова
Супруг:	Николай Иванович Бардин
Дети:	Галина, Михаил
Награды и премии:

Мари́я Дми́триевна Ба́рдина (в девичестве Што́порова) (1926—2012) — советская передовик производства, старший мастер Рязанского кожевенного завода имени Октябрьской революции Министерства лёгкой промышленности СССР, Герой Социалистического Труда (1966).

Биография

Мария Дмитриевна Бардина родилась 9 марта 1926 года в деревне Мелекшино Рязанского уезда Рязанской губернии в крестьянской семье. У её родителей Дмитрия Григорьевича и Ольги Тихоновны Штопоровых было пятеро детей: три сына и две дочери. Мария училась в местной школе. В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, была направлена на рытьё противотанковых окопов возле города Лебедянь.

С 1946 года, работая на кожкомбинате, училась в Московском кожевенно-обувном техникуме, который с отличием окончила в 1949 году. Получила специальность технолога и распределилась на Рязанский кожевенный завод. Работая мастером, старшим мастером, в совершенстве освоила все операции в отделочном цехе.

За выдающиеся заслуги в выполнении заданий семилетнего плана и достижение высоких технико-экономических показателейстаршему мастеру М. Д. Бардиной Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1966 года присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

В 1967 году была назначена начальником отделочного цеха и руководила коллективом 15 лет. М. Д. Бардина принимала активное участие в работе по модернизации и техническому перевооружению цеха, будучи автором 16 рационализаторских предложений. Награждена бронзовой медалью ВДНХ и ценным подарком. В честь 100-летия В. И. Ленина награждена юбилейной медалью.

На протяжении многих лет М. Д. Бардина занималась подготовкой квалифицированных кадров для предприятия. Она возглавляла школу передовых методов труда, через которую прошли более 100 рабочих. Выйдя на пенсию, продолжала трудиться мастером производственного обучения до 1988 года. 24 октября 1988 года удостоена звания Почётного гражданина города Рязани.

Помимо производственной деятельности, активно занималась общественной работой. В разные годы М. Д. Бардина была депутатом Рязанского горсовета народных депутатов, секретарём комитета ВЛКСМ кожевенного завода, заместителем секретаря партийного бюро, членом бюро Железнодорожного райкома КПСС. Она избиралась в ЦК профсоюза работников текстильной и лёгкой промышленности, членом президиума Рязанского областного совета профсоюзов. 18 лет состояла в Комитете советских женщин, была членом президиума Советского комитета защиты мира.

Умерла 29 марта 2012 года на 87-м году жизни. Похоронена на Скорбященском кладбище Рязани на Аллее Почётных граждан.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13455 Бардина, Мария Дмитриевна]. Сайт «Герои Страны».

См. также

• Герои Социалистического Труда Рязанской области

Отрывок, характеризующий Бардина, Мария Дмитриевна

Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.