Барди, Джованни

Джованни Барди (Giovanni Maria de’ Bardi; 05.02.1534, Флоренция — 09.1612, Рим) — итальянский аристократ (граф Вернио), гуманист, военный офицер. Один из идейных вдохновителей и меценат Флорентийской камераты.

Барди происходил из семьи флорентийских банкиров, получил фундаментальное классическое образование (знал латынь и греческий), брал уроки музыкальной композиции. В 1553 году поступил на воинскую службу к герцогу Козимо I Медичи, в 1565 году участвовал в знаменитой обороне Мальты от османов. В чине капитана инфантерии войска Максимилиана II сражался с османами в Венгрии. В 1592 году был призван папой Климентом VIII в Рим, где в чине «лейтенант-генерала» папской гвардии служил до 1605 года.

Большой почитатель музыки, Барди спонсировал талантливых музыкантов. Ещё в 1563 году он оплатил обучение Винченцо Галилея в Венеции у Дж. Царлино, также в течение десятилетий финансово поддерживал Дж. Каччини. В перерывах между военными кампаниями, с начала 1570-х гг. до 1592 г. Барди спонсировал деятельность членов Флорентийской камераты (Каччини называл это сообщество «Камератой Барди»), его дом был популярным в тогдашней Флоренции местом встречи музыкантов, литераторов, философов. Под влиянием Дж. Меи во второй половине 1570-х гг. Барди занял критическую позицию по отношению к господствовавшей тогда в Италии музыке полифонического склада, считал её неподходящей для выражения желанных античных аффектов.

Сохранились мадригалы Барди (написаны в консервативной технике «первой практики»), а также интермедии к театральным пьесам собственного и чужого сочинения. Близким другом Барди был Винченцо Галилей (который посвятил ему свой знаменитый «Диалог о древней и современной музыке»). Дж. Каччини (который некоторое время был секретарём Барди) посвятил ему свою оперу «Эвридика» (1602). Высоко ценил общественные заслуги Барди Дж. Б. Дони, который опубликовал небольшой трактат Барди «Discorso mandato a Caccini sopra la musica antica e' cantar bene» (написан около 1578).

Литература

• Palisca C.V. The musical humanism of Giovanni Bardi // Poesia e musica nell’estetica del XVI e XVII secolo, ed. H. Meyvalian. Firenze, 1979, pp.45-72.
• Palisca C.V. Humanism in Italian Renaissance musical thought. New Haven, CT, 1985.
• Palisca C.V. The Florentine Camerata: Documentary Studies and Translations. New Haven, CT, 1989 (английский перевод музыкального трактата Барди).
• Palisca C.V. Giovanni de' Bardi // The New Grove Dictionary of Music and Musicians. London: Macmillan Publishers Ltd., 2001.

Отрывок, характеризующий Барди, Джованни

– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.