Виллем Баренц

Виллем Баренц
Willem Barentsz
Род деятельности:	мореплаватель и исследователь
Место рождения:	о. Терсхеллинг, Испанские Нидерланды
Подданство:	Священная Римская империя Священная Римская империя

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ви́ллем Ба́ренц (нидерл. Willem Barentsz, 1550 — 20 июня 1597, в районе Новой Земли) — голландский мореплаватель и исследователь. Руководитель трёх арктических экспедиций, целью которых был поиск северного морского пути в Ост-Индию. Трагически погиб во время последней из них в районе Новой Земли. Его именем названы Баренцево море, один из островов и город на открытом им архипелаге Шпицберген, а также Баренцевы острова у западного побережья Новой Земли.

Предыстория

Виллем Баренц родился около 1550 года на острове Терсхеллинг в Испанских Нидерландах. «Баренц» (Barents, Barentsz) — сокращение от «Барентсзон» (Barentszoon) — то есть «сын Барента», и, таким образом, является отчеством, но не фамилией. Последняя в данном случае отсутствовала, что свидетельствует о незнатном происхождении.

Нидерландский исследователь Люк Коойманс в предисловии ко второму русскому изданию дневников экспедиций Баренца (2011), которые вёл Геррит де Веер, указывает полное имя мореплавателя — Виллем Баренц ван дер Схеллинг — вероятно, по месту его рождения, острову Терсхеллинг. Однако в источниках конца XVI — начала XVII века подобное написание имени Баренца не встречается.

Картограф по специальности, Баренц совместно с Петером Планциусом издал атлас Средиземноморья, ставший результатом его плавания по этому региону. Всемирную известность принесли ему экспедиции в Арктику в поисках альтернативного морского пути в Ост-Индию. Баренц верил в существование «свободной ото льда дороги» через Ледовитый океан, полагая, что солнце в полярный день должно растопить весь лёд.

Основной причиной, побудившей Нидерланды заняться поисками северного морского пути в конце XVI века, являлось господство Испании и Португалии, полностью контролировавших дорогу специй вдоль побережья Индии в эпоху Великих географических открытий. После же освоения голландцами в начале XVII века прямого маршрута от мыса Доброй Надежды к Зондскому проливу необходимость таких поисков отпала.

Первая экспедиция

В 1594 году первая экспедиция с его участием покинула Амстердам. Целью был поиск Северо-Восточного прохода в Азию. 10 июля Баренц достиг побережья Новой Земли, после чего повернул на север, но по достижении крайней северной точки архипелага, был вынужден вернуться назад.

Вторая экспедиция

Экспедиция из семи кораблей, начавшаяся в следующем году опять под командованием Баренца, предприняла попытку пройти между побережьем Сибири и островом Вайгач (через пролив Югорский Шар). Экспедиция добралась к проливу слишком поздно — пролив почти полностью был перекрыт льдом.

Третья экспедиция

16 мая 1596 года стартовала третья экспедиция Баренца по поиску северного пути в Азию, в которой участвовало два корабля. При этом Баренцу удалось открыть Медвежий остров (архипелаг Шпицберген).

Экспедиция Баренца, обогнув Новую Землю, достигла Карского моря. Опасаясь гибели среди льдов, экспедиция высадилась на берег и устроила зимовку на Новой Земле близ Ледяной Гавани (нидерл. Het Behouden Huys).

Первоначально зимовка проходила более-менее успешно, главным образом, из-за непререкаемого авторитета самого Баренца, сумевшего организовать выживание команды в суровых условиях Заполярья.

Осенью 1596 года из выброшенного на берег плавника был выстроен прочный дом с располагавшимся посередине единственной комнаты каменным очагом с вытяжной трубой, сделанной из корабельной бочки. Вокруг печи устроены были деревянные столы и лежанки. С затертого льдами корабля были вывезены немалые запасы провианта — бобов, сала и селедки.

Наличие в распоряжении моряков достаточного количества фитильных мушкетов, пуль и пороха позволило организовать удачную охоту на песцов и белых медведей, нередко нападавших на зимовщиков. Однако, в силу господствовавшего тогда поверья насчет вредности медвежьего мяса, голландцы так и не рискнули употреблять его в пищу, за исключением печени, использовав также медвежьи шкуры для изготовления одежды и одеял.

Предусмотрительный Баренц, опасавшийся дурных последствий зимовки в условиях долгой полярной ночи, погубивших ранее экспедицию англичанина Хью Уиллоби (1554), распорядился установить в хижине бочку с водой для купания и ежедневно заставлял моряков делать физические упражнения на свежем воздухе.

Невзирая на все эти меры предосторожности, зимой 1597 года сам Баренц заболел цингой, от которой так и не оправился. А в январе 1597 года зимовку голландцев завалило снегом по самую трубу, из-за чего они едва не замерзли и не задохнулись дымом.

Хотя к началу июня 1597 года Карское море освободилось ото льда, бухта, где стоял корабль, по-прежнему была во льдах. Зимовщики не стали ждать освобождения корабля — северное лето слишком короткое — и 14 июня 1597 предприняли отчаянную попытку добраться до Кольского полуострова на 2-х шлюпках. Хотя экспедиция достигла полуострова, сам Баренц скончался во время этого путешествия 20 июня 1597 года и похоронен на Новой Земле.

Эта экспедиция стала последней голландской попыткой поиска северного пути в Азию. В честь него названо Баренцево море.

Участники экспедиции Баренца во время зимовки впервые наблюдали оптическое явление, позже названное Эффект Новой Земли по месту его наблюдения. Геррит де Веер вёл дневник экспедиции, где помимо этого явления впервые описаны симптомы гипервитаминоза А, вызванного употреблением в пищу печени белого медведя.

В 1871 году у Ледяной Гавани на Новой Земле норвежской полярной экспедицией Эллинга Карлсена была обнаружена относительно хорошо сохранившаяся хижина Баренца, в которой были найдены посуда, медные монеты, настенные часы, мушкеты, алебарды, протазан, астрономические и навигационные инструменты, а также письменный отчет о зимовке, спрятанный в печной трубе.

Многие из этих находок были переданы голландскому правительству и ныне хранятся в музее экспедиции в Амстердаме. Причиной хорошей сохранности зимовья Баренца на Новой Земле, по единодушному мнению исследователей, стал поверхностный слой льда, «законсервировавший» сооружение. Как только герметизация жилища была нарушена, оно стало стремительно разваливаться, и посетившая спустя всего несколько лет Ледовую Гавань британская экспедиция Гардинера нашла там одни лишь руины. В 1933 году советская гидрографическая экспедиция Б. В. Милорадовича нашла здесь уже только остатки сруба.

Фильмография

• Художественный фильм «Новая земля» (Нидерланды, 2011).

Литература

• Баренц // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Блон Жорж. Великий час океанов… Полярные моря. — М.: Мысль, 1984. — 192 с. — Серия «Путешествия. Приключения. Поиск».
• Визе В. Ю. История исследования Советской Арктики: Карское и Баренцево моря. — Изд. 3-е. — Архангельск: Севкрайгиз, 1935. — 248 с.
• Визе В. Ю. Моря Советской Арктики. Очерки по истории исследования. — М.; Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948. — 416 с.
• Гельвальд Фридрих. Путешествия Виллема Барентса и его открытия // Из книги «В области вечного льда. История путешествий к Северному полюсу с древнейших времен до настоящего». — СПб., 1881.[www.kolamap.ru/library/1881_gelvald.html]
• Де Веер Геррит. Арктические плавания Виллема Баренца 1594—1597 гг. — М.: Рубежи, 2011. — 280 с. — 2-е изд. — Серия «Путешествия иностранцев в России». ISBN 978-5-347-00034-0. Русский пер. 1-го издания 1936 года: [az.lib.ru/d/defer_g/text_0010.shtml Де-Фер Геррит, Плавания Баренца]
• Дьяконов М. А. Путешествия в полярные страны. — Л.: Изд-во Всесоюзного Арктического ин-та, 1933. — 208 с. — Серия «Полярная библиотека».
• Дьяконов М. А. История экспедиций в полярные страны. — Архангельск: Архангельское обл. изд-во, 1938. — 487 с.
• Ковалев С. А. Тайны пропавших экспедиций. — М.: Вече, 2011. — 384 с. — (Морская летопись).
• Малов В. И. Тайны пропавших экспедиций. — М.: Оникс, 2008. — 251 с. — (Библиотека открытий). — ISBN 978-5-488-01497-8.
• Пасецкий В. М. Первооткрыватели Новой Земли. — М.: Наука, 1980. — 192 с. — Серия «Из истории науки и техники».
• Пименова Э. К. Завоевание полюсов. — Л.: Брокгауз-Ефрон, 1930. — 240 с.
• Старков В. Ф., Державин В. Л. Экспедиция Виллема Баренца на Новой Земле (1596—1597 гг.) — М.: Научный мир, 2003. — 212 с. — ISBN 5-89176-230-7.
• Центкевич А., Центкевич Ч. Завоевание Арктики. — М.: Изд-во Иностранной литературы, 1956. — 388 с.
• [www.kolamap.ru/16.html Кольские карты]
• [www.vokrugsveta.ru/vs/article/6371/ «Шкипер эпохи»] статья в журнале «Вокруг света» (№ 11 (2818), ноябрь 2008)
• [www.polarmuseum.ru/sketches/barentz/barentz.htm ЭКСПЕДИЦИИ ВИЛЕМА БАРЕНЦА]
• Gerrit de Veer, Om de Noord : de tochten van Willem Barentsz en Jacob van Heemskerck en de overwintering op Nova Zembla, zoals opgeteken (The three voyages of William Barentz to the Arctic regions, 1594, 1595, and 1596)

Отрывок, характеризующий Виллем Баренц

– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.