Баринова, Галина Всеволодовна

Галина Баринова
Основная информация
Полное имя	Галина Всеволодовна Баринова
Профессии	исполнитель, педагог, профессор
Инструменты	скрипка
Сотрудничество	МГК имени П. И. Чайковского
Награды

Галина Всеволодовна Ба́ринова (1910—2006) — российская скрипачка и музыкальный педагог, многолетний профессор Московской консерватории. Лауреат Сталинской премии второй степени (1949).

Биография

Родилась 7 (20 октября) 1910 года в Санкт-Петербурге в семье музыканта-любителя Всеволода Гамалеи и выдающейся пианистки Марии Бариновой. С четырёхлетнего возраста занималась скрипкой у Павла Коханьского, Иосифа Ахрона, Виктора Заветновского, в десять лет дебютировала как солистка. В 1924—1925 гг. совершенствовалась в Париже под руководством Жака Тибо. Вернувшись в Ленинград, в 1927 году окончила Ленинградскую консерваторию, где помимо скрипки занималась также теорией и композицией. Газета «Жизнь искусства» писала об её отчётном концерте:

У юной скрипачки Галины Бариновой все данные для хорошей артистической карьеры: незаурядная техника, лёгкость штрихов, певучий закруглённый тон, вдумчивая трактовка. Её игра согрета, хоть не оформившимся ещё, но искренним художественным темпераментом. <…> В отчётном концерте Галина Баринова успешно преодолела виртуозную программу («Дьявольские трели» Тартини, Испанская симфония Лало, Рондо Сен-Санса и ряд мелких пьес), увлекая аудиторию свежестью своего исполнения.

С 1925 года выступала как солистка Ленинградской филармонии. В 1934 году перебралась в Москву, став солисткой Московской филармонии и Всесоюзного радио. Известно, что концерт Г. Бариновой, проходивший в 1935 году в Воронеже, вдохновил О. Э. Мандельштама на создание стихотворения: «За Паганини длиннопалым…». В 1937 году была удостоена третьей премии на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Во время Великой Отечественной Войны выступала на фронте и в блокадном Ленинграде, участвовала в концертах, проходивших во время Тегеранской и Потсдамской конференций.

В послевоенные годы Баринова интенсивно концертировала в СССР и различных странах Европы и Азии, её репертуар включал более 300 сочинений. Как отмечал скрипач Игорь Безродный,

Концерты Галины Бариновой всегда были интересным событием. <…> Из большого числа произведений, исполняемых Галиной Бариновой в те годы, я бы в первую очередь назвал концерты Глазунова и Сибелиуса, которые тогда играли не так уж часто. <…> И сегодня живо впечатление от исполнения Галины Бариновой труднейшей до-мажорной сонаты Баха для скрипки соло, это было действительно выдающееся достижение.

Одновременно с 1950-х годов Баринова на протяжении почти полувека преподавала в Московской консерватории и Центральной музыкальной школе (с 1967 — профессор). Входила в жюри нескольких международных конкурсов, в том числе имени Чайковского в Москве, имени И. С. Баха в Лейпциге, имени Н. Паганини в Генуе.

Награды и премии

• народная артистка РФ (1996)
• Сталинская премия второй степени (1949) — за концертно-исполнительскую деятельность
• орден Трудового Красного Знамени (28.12.1946)
• орден Дружбы народов (1991)
• медаль «За оборону Ленинграда»
• медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Литература

• «Жизнь искусства». 1927. 8 марта
• Ю. В. Григорьев. «Советский музыкант». 1985. № 19

Ссылки

• [www.nestor.minsk.by/mg/news/2005/10/1801.html К 95-летнему Юбилею Галины Всеволодовны Бариновой]
• [www.youtube.com/playlist?list=PLd2Lbo4c6T2f4_TDxTO-70NH4t7lE1KcW Плейлист с записями Галины Бариновой]

Отрывок, характеризующий Баринова, Галина Всеволодовна

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.