Баринов, Иван Михайлович

Иван Михайлович Баринов
Дата рождения	1922(1922)
Место рождения	село Ярки, Черепановский уезд, Новониколаевская губерния, РСФСР
Дата смерти	24 августа 1944(1944-08-24)
Место смерти	Татарбунары, Одесская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1941 - 1944
Звание
Командовал	батарея 101-го минометного полка (3-я минометная Свирская бригада, 7-я артиллерийская дивизия прорыва, 46-я армия)
Награды и премии

Иван Михайлович Баринов (1922 год, село Ярки, Новониколаевская губерния — 1944 год, Татарбунары, Одесская область) — Герой Советского Союза, старший лейтенант.

Биография

Иван Михайлович Баринов родился в 1922 году в селе Ярки ныне Черепановского района Новосибирской области в семье крестьянина.

Окончив среднюю школу, Баринов работал учителем сельской школы.

В 1941 году был призван в ряды Красную Армию и был направлен в военное училище и в 1942 году окончил Лепельское артиллерийское миномётное училище, эвакуированное из Белоруссии в город Барнаул.

С 1942 года принимал участие в боях на фронтах Великой Отечественной войны, в ходе которой был дважды ранен принимал участие в боях за Изюм и Запорожье, форсировал Днепр, сражался на реке Свирь.

24 августа 1944 года миномётная батарея под командованием старшего лейтенанта Баринова, совершая марш на новые огневые позиции, вышла к селу Татарбунары (ныне город Одесской области), куда вышли крупные силы противника, отходившие с наступлением советских войск на Измаил. В ходе боя Баринов обнаружил вражескую батарею 105-мм орудий, разворачивающуюся на огневые позиции. С группой бойцов скрытно подошёл к орудиям и огнём из автоматов уничтожил расчёты. Развернув пушки противника, группа под командованием Баринова вела огонь до того, как не закончились снаряды, после чего вернулись на свой НП.

Меньше чем за сутки батарея отбила девять атак противника. После того, как закончились припасы и противник подошёл к НП, Баринов повел бойцов в рукопашный бой. Во время этого боя Баринов погиб. Через полчаса с севера к Татарбунарам прорвалась 5-я мотострелковая бригада. Перед Белолесской горой, где руководил обороной старший лейтенант Баринов, находилось около четырёхсот трупов солдат противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками старшему лейтенанту Ивану Михайловичу Баринову присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»;
• Орден Ленина;
• Орден Красной Звезды;
• Медаль «За отвагу».

Память

Похоронен вместе со своими бойцами в братской могиле в центре города Татарбунары.

Именем Героя названы улицы а городах Татарбунары Одесской области и Черепаново Новосибирской области. В городе Татарбунары установлен бюст.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7851 Баринов, Иван Михайлович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Баринов, Иван Михайлович

– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.