Барлассина, Луиджи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Его Блаженство патриарх
Луиджи Барлассина
итал. Luigi Barlassina<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">архиепископ Неаполя, лорд Пламер и патриарх Л. Барлассина</td></tr>

Патриарх Иерусалима
8 марта 1920 года — 27 сентября 1947 года
Церковь: Римско-католическая церковь
Предшественник: Филиппо Камассей
Преемник: Альберто Гори
 
Рождение: 30 апреля 1872(1872-04-30)
Турин, Италия
Смерть: 27 сентября 1947(1947-09-27) (75 лет)
Иерусалим, Израиль
Принятие священного сана: 22 декабря 1894 года
Епископская хиротония: 8 сентября 1918 года

Луиджи Барлассина (итал. Luigi Barlassina; 30 апреля 1872 года, Турин, Италия — 27 сентября 1947 года, Иерусалим, Израиль) — католический епископ. В 1920—1947 годах — Патриарх Иерусалима латинского обряда Римско-католической церкви. В 1918—1920 годах — вспомогательный епископ Иерусалима и титулярный епископ Капернаума. В 1928—1947 годах — Великий магистр ордена Святого Гроба Господнего Иерусалимского[1].




Биография

Родился 30 апреля 1872 года в Турине.

22 декабря 1894 года рукоположен в священники.

С 9 августа 1918 года — вспомогательный епископ Иерусалима и титулярный епископ Капернаума. 8 сентября 1918 года рукоположен во епископы. Прибыл в Иерусалим 29 октября 1918 года и стал генеральным викарием, а с 16 декабря 1919 апостольский администратор, после отъезда Филиппо Камассеи.

С 8 марта 1920 года по 27 сентября 1947 года — Патриарх Иерусалима. 27 сентября 1947 года умер в Иерусалиме.

Был одним из лидеров антисионистской пропаганды в Палестине.

«Ракиб Сион», орган Патриархии, призывал арабов читать арабский перевод сфальсифицированного сборника текстов — Протоколов сионских мудрецов, опубликованных в Бейруте, Сирия.

Напишите отзыв о статье "Барлассина, Луиджи"

Примечания

  1. [www.oessg-italiasettentrionale.it/cronotassi-dei-grandi-maestri.html Великие магистры ордена Святого Гроба] (итал.)

Ссылки

  • [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bbarlass.html Patriarch Luigi Barlassina †]  (англ.)
  • [www.lpj.org/newsite2006/priests/curricola/priests-dead/Barlessina.htm S.B. Mons Luigi Barlassina]  (англ.)
  • [www.jta.org/1926/02/14/archive/mgr-luigi-barlassina-latin-patriarch-in-jerusalem-arrives-in-new-york Mgr. Luigi Barlassina, Latin Patriarch in Jerusalem, Arrives in New York]  (англ.)
Предшественник:
Пий XI
Великий магистр ордена Святого Гроба Господнего Иерусалимского

1928 — 1947
Преемник:
Никола Канали

Отрывок, характеризующий Барлассина, Луиджи

Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.