Барлеус, Каспар

Каспар Барлеус
Casparus Barlaeus
Дата рождения:	12 февраля 1584(1584-02-12)
Место рождения:	Антверпен
Дата смерти:	14 января 1648(1648-01-14) (63 года)
Место смерти:	Амстердам
Страна:	Нидерланды Нидерланды
Научная сфера:	история, география, медицина
Место работы:	Лейденский университет, Амстердамский университет
Альма-матер:	Лейденский университет

Каспар Барлеус, собственно Каспар ван Баарле или Берле (нидерл. Casparus Barlaeus, Kaspar (Caspar) van Baerle, 12 февраля 1584, Антверпен — 14 января 1648, Амстердам) — нидерландский учёный и писатель.

Биография

Вскоре после рождения Каспара и в связи со вступлением испанских войск в Антверпен (1585) семья переехала в восточные Нидерланды — город Залтбоммел (провинция Гелдерланд), где отец семейства занял пост директора латинской школы.

Каспар Барлеус изучал богословие и философию в Лейденском университете. Полтора года служил священником в Южной Голландии, затем преподавал философию в alma mater. Из-за симпатии к ремонстрантам (арминианам) был вынужден оставить пост. Изучал медицину в Кане, получил степень, но никогда не практиковал по специальности.

С 1631 года Барлеус преподавал философию и риторику в амстердамском Атенее (при этом панически боялся лекций и вообще публичных выступлений — даже инаугурационную речь за него произносил его друг и коллега Гергард Фосс).

Дружил с Питером Хофтом, переписывался с Хёйгенсом и Декартом.

Каспар Барлеус страдал острыми приступами меланхолии, неожиданно скончался во время одного из них.

Труды

Автор стихов на латинском и голландском языках, проповедей, исторических трудов (Medicea Hospes, 1638), описания голландских колоний в Бразилии (Rerum per octennium in Brasilia et alibi nuper gestarum sub praefectura, 1647), переводчик.

Издания

• Caspar Barlaeus: from the correspondence of a melancholic. Assen: Van Gorcum, 1976

Признание

Одной из гимназий Амстердама (открыта в 1885 году) присвоено имя Барлеуса, его именем названа одна из центральных улиц столицы (nl:Van Baerlestraat).

Литература

• Барлеус, Каспар // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Юханнисон К., История меланхолии. М.: Новое литературное обозрение, 2011 (по указателю)

Ссылки

• [www.dbnl.org/auteurs/auteur.php?id=barl001 Биография и библиография]  (нид.)

Отрывок, характеризующий Барлеус, Каспар

Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.