Барнет, Ольга Борисовна

Ольга Барнет
Имя при рождении:	Ольга Борисовна Барнет
Дата рождения:	3 сентября 1951(1951-09-03) (72 года)
Профессия:	актриса
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Театр:	МХАТ имени А. П. Чехова
Награды:
IMDb:	ID 0055835

О́льга Бори́совна Ба́рнет (род. 3 сентября 1951 года) — советская и российская актриса театра и кино, Народная артистка Российской Федерации.

Биография

Ольга Барнет родилась в семье кинорежиссёра Бориса Барнета и актрисы А. А. Казанской.

Окончила Высшее Театральное училище имени Б. В. Щукина в 1972 году (курс А. Ф. Борисова) и была принята в труппу Московского художественного театра им. Чехова, где и служит по настоящее время.

Кроме МХАТ им. Чехова, играет в спектаклях театра-студии под руководством О. П. Табакова.

Творчество

Роли в театре

МХАТ имени Чехова

• «Дульсинея Тобосская» — Маска
• «Синяя птица» Мориса Метерлинка — Фея
• «Валентин и Валентина» — Дина, Женя
• «Иванов» А. П. Чехова — Авдотья Назаровна
• «Господа Головлёвы» М. Е. Салтыкова-Щедрина — Любинька
• «Медная бабушка» — Карамзина
• «Кабала святош» М. А. Булгакова — Риваль
• «Яма» А. И. Куприна — Ровинская
• «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Графиня-внучка
• «Московский хор» — Люба
• «Три сестры» А. П. Чехова — Ольга
• «Мишин юбилей» — Мери
• «И свет во тьме светит» Л. Н. Толстого — Каховская
• «Ю» — Елизавета Сергеевна
• «Копенгаген» — Маргарет Бор
• «Последняя жертва» А. Н. Островского — Глафира Фирсовна
• «Священный огонь» — Миссис Тэбрет
• «Учитель словесности» — Варвара
• «Женитьба» Н. В. Гоголя — Арина Пантелеймоновна
• «Последняя ошибка Моцарта» — жена композитора Сальери.

Московский театр-студия п/р Олега Табакова

• «Дядя Ваня» (Войницкая Мария Васильевна, вдова тайного советника, мать первой жены профессора)
• «Похождение» (Дама)
• «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (Марселина, ключница)

Фильмография

• 1972 — Солярис — мать Криса
• 1975 — Время-не-ждёт — Дид Мэссон
• 1975 — Бегство мистера Мак-Кинли — Кэтти Бенсон
• 1981 — Шляпа
• 1981 — Рождение бури
• 1981 — Чёрный треугольник — Кэт
• 1982 — Сказки старого Арбата
• 1989 — Зима в раю — мать Кати
• 1992 — Три августовских дня
• 1992 — Гладиатор по найму — Клавдиевна
• 2002 — Неудача Пуаро (телесериал) — Миссиc Феррар

Признание и награды

• Народная артистка Российской Федерации (23 октября 1998 года)
• Заслуженная артистка РСФСР (17 июня 1991 года)

Ссылки

• [www.tabakov.ru/artists/guests/barnet/ Театр-студия п/р О. Табакова: Ольга Барнет]

Отрывок, характеризующий Барнет, Ольга Борисовна

– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.