Барнс, Джон

Джон Барнс
Общая информация
Полное имя	Джон Чарльз Брайан Барнс
Прозвище	Копатель
Родился	7 ноября 1963(1963-11-07) (60 лет) Кингстон, Ямайка
Гражданство	Ямайка Англия
Рост	182 см
Вес	79 кг
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Стоув Бойс Клаб
1981	Уотфорд
Клубная карьера*
1980—1981	Садбери Корт	0 (0)
1981—1987	Уотфорд	233 (65)
1987—1997	Ливерпуль	317 (84)
1997—1999	Ньюкасл Юнайтед	27 (6)
1999	Чарльтон Атлетик	12 (0)
1981—1999	Всего за карьеру	586 (155)
Национальная сборная**
1982—1983	Англия (до 21)	3 (0)
1983—1995	Англия	79 (11)
Тренерская карьера
1999—2000	Селтик
2008—2009	Ямайка
2009	Транмир Роверс
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Джон Чарльз Бра́йан Барнс (англ. John Charles Bryan Barnes; 7 ноября 1963, Кингстон, Ямайка) — в прошлом английский футболист, игравший за «Уотфорд», «Ливерпуль», «Ньюкасл» и «Чарльтон Атлетик».

После окончания карьеры игрока Барнс был помощником Кенни Далглиша в шотландском «Селтике». В 2008—2009 годах руководил сборной Ямайки.

Клубная карьера

«Уотфорд»

Барнс переехал в Англию после окончания школы в Ямайке, и был замечен скаутами «Уотфорда» в матче любительской команды «Сэдбери Коурт», играющей в одном из низших дивизионов Англии. После успешной игры за резерв «Уотфорда», Барнс подписал контракт с новым клубом.

Барнс дебютировал в «Уотфорде» 5 сентября 1981 года, когда ему было 17 лет. «Золотые мальчики» сыграли вничью 1:1 с «Олдем Атлетик» во втором дивизионе футбольной лиги на домашнем стадионе «Уотфорда» «Викарэйдж Роуд». В то время главным тренером клуба был Грэм Тейлор.

«Ливерпуль»

9 июня 1987 года после 292 игр и 83 голов Барнс покинул «Уотфорд» и присоединился к «Ливерпулю» Кенни Далглиша за 900 000 £. Одновременно с Джоном в стан мерсисайдцев из «Ньюкасл Юнайтед» перешёл его партнёр по сборной Англии Питер Бёрдсли, ирландец из клуба «Оксфорд Юнайтед» Джон Олдридж, а затем в команду вернулся нападающий Иан Раш, после чего у «красных» сформировалась одна из самых мощных атакующих линий в мире.

Барнс впервые сыграл в составе «красных» 15 августа 1987 года в победном матче с «Арсеналом» на «Хайбери» (1:2) в матче лиги. Джону и, также дебютировавшему за «Ливерпуль» полузащитнику Питеру Бёрдсли, потребовалось лишь 9 минут, чтобы доказать, что деньги на них были потрачены не зря. Мерсисайдцы провели классную атаку, которая закончилась точным ударом Джона Олдриджа. Первый гол за «Ливерпуль» Барнс забил 12 сентября того же года, в котором «красные» в родных стенах уверенно разобрались с «Оксфорд Юнайтед» со счётом 2:0. На 2-й минуте счёт открыл Олдридж, отправивший мяч в сетку своего бывшего клуба, а спустя 25 минут упрочил преимущество Джон Барнс.

В своём первом сезоне в составе «Ливерпуля» Барнс забил 15 голов и завоевал титул чемпиона страны, а также помог своей команде избежать поражения в 29 матчах подряд и окончить сезон лишь с двумя проигрышами. Однако, в финале кубка Англии «красные» были повержены «Уимблдоном» со счётом 1:0. А из-за случившейся незадолго до этого трагедии на Эйзеле, все английские клубы были дисквалифицированы на несколько сезонов, а «Ливерпуль» отбывал дисквалификацию дополнительно три года.

Барнс получил от болельщиков прозвище «Копатель». Прозвище прикрепилось и некоторые фанаты «Ливерпуля» до сих пор называют его так. В следующем сезоне «Ливерпулю» удалось выиграть Кубок Англии, однако чемпионат Англии в этот раз выиграл «Арсенал», обыграв «мерсисайдцев» лишь в последнем туре с нужной «канонирам» разницей в 2 мяча.

В ранние годы Барнс часто сталкивался с расистским поведением болельщиков других команд. В дерби с «Эвертоном» на «Гудисон Парк» болельщики «ирисок» однажды бросили в Джона банан.

В 1990 году «Ливерпуль» завоевал чемпионский титул, а Барнс забил 22 гола, что стало его персональным рекордом. Легенда «Ливерпуля», Иан Раш, также провёл прекрасный сезон, однако в лиге забил на четыре мяча меньше Барнса, который тогда являлся одной из ключевых фигур в клубе.

В следующем сезоне Барнс продолжал играть за «Ливерпуль» и сборную Англии, и начал сезон 1990/91 в блестящей форме, несмотря на то, что многие болельщики были недовольны его игрой и самоотдачей в матчах за сборную. Барнс забил 16 голов за этот сезон, но, несмотря на это, «Ливерпуль» не смог составить конкуренцию «Арсеналу» в борьбе за чемпионский титул. «Канониры» завершили сезон с отрывом в шесть очков. В 1992 году «Ливерпуль» выиграл Кубок Англии, но Барнс пропустил финальный матч из-за травмы ахиллесова сухожилия. Он сыграл лишь в последних двенадцати матчах лиги, забив один гол. «Мерсисайдцы» финишировали шестыми, что случилось впервые за два последних десятилетия, а также впервые с 1981 года «красные» не смогли пробиться в зону еврокубков.

В 1992 году Барнс страдал от травм, из-за которых, в конечном счете, он потерял свою скорость и темп. В середине 90-х, Барнс чувствовал, что близок к завершению карьеры футболиста, из-за чего он стремился выиграть трофей с национальной командой. В 1994-м «Ливерпуль» возглавил Рой Эванс.

«Ливерпуль» выиграл кубок английской Лиги в 1995 году, занял третье место в английской Премьер-лиге и проиграл финал Кубка Англии в матче с «Манчестер Юнайтед». Барнс играл на позиции опорного полузащитника, где он, Реднапп и Макманаман будут строить бесчисленное количество атак на ворота соперника. В сезоне 1995/96 Барнс играл с капитанской повязкой в отсутствие Иана Раша, который потерял место в основе после прихода в команду Стэна Коллимора. Затем Раш и вовсе был продан в «Лидс Юнайтед», и тогда Барнс стал полноправным капитаном команды.

13 августа 1997 года, после 407 игр и 108 голов, Барнс принял решение покинуть «Энфилд» на правах свободного агента. Он пропустил лишь три матча Премьер-лиги в своём последнем сезоне и забил четыре гола. «Ливерпуль» закончил сезон на четвёртом месте.

«Ньюкасл Юнайтед»

Барнс был приглашён в состав «сорок» бывшим наставником «Ливерпуля» Кенни Далглишем. «Ньюкасл», занявший в прошлом сезоне второе место в Премьер-лиге, провёл ужасный сезон в Премьер-лиге, результатом которого было тринадцатое место «Ньюкасла». Но, тем не менее, команда сумела дойти до финала кубка Англии, где проиграла «Арсеналу» 0:2.

«Чарльтон Атлетик»

В сезоне 1998/99 Барнса подписал «Чарльтон Атлетик», который только что пробился в Премьер-лигу. Однако, по итогам сезона удержаться в высшем дивизионе команда не сумела, а Джон Барнс объявил о завершении карьеры футболиста.

В общей сложности, Барнс сыграл в 754 матчах и забил 198 голов, поиграв в четырёх разных клубах.

Карьера в сборной

Барнс родился и жил в Ямайке до 13 лет, но со своей семьёй переехал в Англию и играл впоследствии за английскую национальную команду. Дебютировал за сборную Англии Джон Барнс под руководством Бобби Робсона 28 мая 1983 года, когда он вышел на замену во втором тайме, заменив Лютера Блайсетта. Англичане играли против сборной Северной Ирландии в рамках Домашнего чемпионата Великобритании, на стадионе «Уиндзор Парк» в городе Белфасте. Барнс и Блайсетт были первыми чернокожими футболистами в сборной Англии.

10 июня 1984 года Барнс забил невероятный гол в ворота сборной Бразилии, обойдя всю оборону соперника. Это был товарищеский матч на стадионе Маракана в Рио-де-Жанейро.

Бобби Робсон не использовал Барнса на ЧМ—1986 до стадии четвертьфинала с Аргентиной. Аргентинцы вели 2:0 после двух легендарных голов Диего Марадоны за 15 минут до конца матча. Гари Линекер тогда забил один мяч, однако на второй гол сил у англичан не хватило и они покинули турнир. После ЧМ-1986 Барнс также вызвался на Евро—88, где английская сборная не набрала ни одного очка в своей группе, и ЧМ-90, в котором англичане оступились на стадии полуфинала. Однако ещё в матче 1/8 финала с бельгийцами он получил травму паха, вскоре после ошибочно отменённого гола Барнса.

Барнс продолжал свою международную карьеру в середине 90—х, но многие болельщики были разочарованы его игрой. Джон сыграл 79 матчей в составе сборной и забил 12 голов, но, играя в составе национальной команды, он выглядел далеко не так хорошо, как в «Ливерпуле». Последнюю игру в составе национальной команды Барнс провёл 6 сентября 1995 года против Колумбии на «Уэмбли». Матч закончился нулевой ничьей, но, тем не менее, эта игра приобрела невероятную известность благодаря «Удару скорпиона» в исполнении Рене Игиты.

Тренерская карьера

«Селтик»

Барнс возглавил шотландский «Селтик» в сезоне 1999/00, работая вновь рядом с Кенни Далглишем. По итогам сезона «Селтик» финишировал вторым, а в Кубке Шотландии «обручи» и вовсе вылетели из турнира в третьем раунде. Барнс вскоре был уволен, а остаток сезона команда провела под руководством Далглиша. «Селтик» в том сезоне смог выиграть лишь Кубок лиги. По окончании сезона руководство клуба не стало продлевать контракт с Далглишем и команду возглавил Мартин О’Нил.

Сборная Ямайки

16 сентября 2008 года Барнс возглавил сборную Ямайки, а его ассистентом назначен Майк Коммэн. Команда смогла одержать победу в Карибском чемпионате 2008 и квалифицировалась на Золотой кубок КОНКАКАФ 2009, как лучшая карибская сборная.

В феврале 2009 Барнс заявил английской газете Sky Sports, что хотел бы вновь возглавить клуб, если представится такая возможность. В мае 2009 появились слухи, что Барнс возглавил клуб второй английской лиги «Порт Вейл», чтобы увидеть, сможет ли он заменить уходящего с поста главного тренера английского клуба Дина Глоуера. Однако, перехода в «Порт Вейл» не произошло. А 14 июня 2009 года Барнс покинул Ямайку и возглавил английский «Транмир Роверс», выступающий в Первой футбольной лиге.

«Транмир Роверс»

Барнс официально пришёл на пост наставника «Транмир Роверс» 15 июня, его ассистентом был Джейсон Макатир, в прошлом партнёр Барнса по «Ливерпулю». Но уже 9 октября Барнс был уволен за ужасные результаты команды — «Транмир Роверс» одержал лишь две победы в 14 матчах. Затем Барнс работал с молодёжной сборной Руанды.

Достижения

Игрока

«Уотфорд»

Второе место

• 1981/82 Второй дивизион
• 1982/83 Первый дивизион
• 1983/84 Кубок Англии

«Ливерпуль»

Чемпион

• 1987/88 Первый дивизион
• 1988/89 Суперкубок Англии
• 1988/89 Кубок Англии
• 1989/90 Суперкубок Англии
• 1989/90 Первый дивизион
• 1990/91 Суперкубок Англии
• 1991/92 Кубок Англии
• 1994/95 Кубок Футбольной Лиги

Второе место

• 1987/88 Кубок Англии
• 1988/89 Первый дивизион
• 1990/91 Первый дивизион
• 1995/96 Кубок Англии

«Ньюкасл Юнайтед»

Второе место

• 1997/98 Кубок Англии

Тренера

Сборная Ямайки

Чемпион

• 2008 Карибский кубок

Личные

• Введён в зал славы английского футбола
• Лучший футболист Англии 1988 по версии игроков .
• Лучший футболист Англии 1988 по версии журналистов
• Лучший футболист 1990 года по версии журналистов

Награды

• Назначен кавалером Ордена Британской империи в день рождения королевы 1998

Личная жизнь

Барнс был женат на девушке Сьюзи, дети — Джейми, Джордан, Джемма и Жасмин, но они развелись и отныне Барнс женат на девушке по имени Андреа, сын — Александр, две дочери — Изабелла и Тиа. Его седьмой ребёнок родился 7 ноября 2010 года, в день рождения самого Барнса.

Вместе с бывшими футболистами Лесом Фердинандом и Лютером Блисеттом он основал команду по автоспорту, команду, нацеленную на помощь молодым гонщикам афро-карибского происхождения. В 2008 году команда пробилась на чемпионат Великобритании на машине Alfa Romeo вместе с белым ямайцем Мэтью Гором и англичанином Дареллом Уилсоном. Через несколько дней после увольнения из футбольного клуба «Транмир Роверс» Барнс был объявлен банкротом.

Барнс едва смог избежать лишение водительских прав, будучи признанным виновным в езде без страховки и многочисленные другие правонарушения.

СМИ и благотворительная деятельность

Барнс работает комментатором на известной британской корпорации ITV и на телеканале Channel Five, а также еженедельно ведёт собственную передачу под названием The John Barnes Show на телеканале LFC TV (Liverpool Football Club TV), каждый четверг. Он также был представителем организации Save the Children. Барнс появлялся в нескольких шоу и СМИ для продвижения своей благотворительной деятельности.

После восьми проведённых лет без футбола, он открыл несколько тренировочных клиник в Карибском регионе, дав молодым футболистам возможность присоединиться к клубу английской Премьер-лиги «Сандерленд».

Ссылки

• [www.liverbird.ru/player/76 Профиль] и [www.liverbird.ru/taxonomy/term/633/all новости] об игроке на LiverBird.ru  (рус.)
• [www.lfchistory.net/Players/Player/Profile/261 Профиль и статистика игрока на LFC History]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Барнс, Джон

– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».