Барон Арлингтон
Поделись знанием:
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Барон Арлингтон — наследственный титул в системе Пэрства Англии.
Содержание
История
Титул барона Арлингтона был создан 14 марта 1665 года для сэра Генри Беннета (1618—1685), младшего брата Джона Беннета, 1-го барона Оссалстона (1616—1695). В 1672 году для Генри Беннета были созданы титулы графа Арлингтона и виконта Тетфорда (Пэрство Англии). Генри Беннет занимал должности государственного секретаря Северного Департамента (1662—1674), генерального почтмейстера (1667—1685) и лорда-камергера (1674—1685), лорда-лейтенанта графства Саффолк (1681—1685) и посла Англии в Испании (1658—1661).
Генри Беннет, 1-й граф Арлингтон, скончался в 1685 году, не оставив мужских потомков. Титул перешел к его дочери Изабелле Фицрой (ок. 1668—1723), которая была замужем за Генри Фицроем (1663—1690), незаконнорожденным сыном короля Англии Карла II Стюарта и его фаворитки Барбары Вильерс. Генри Фицрой в 1679 году получил от своего отца титул герцога Графтона. После смерти своих родителей Чарльз Фицрой (1683—1757) унаследовал титулы графа Арлингтона и герцога Графтона.
В 1936 году после смерти Джона Чарльза Уильяма Фицроя, 9-го герцога Графтона (1914—1936), титул герцога Графтона унаследовал его кузен, Чарльз Генри Фицрой, 10-й герцог Графтон (1898—1970), а титулы графа Арлингтона, виконта Тетфорда и барона Арлингтона прервались. На три титула претендовали две его сестры, леди Маргарет Джейн Фицрой (1916—1997) и леди Мэри Роуз Фицрой (1918—2010). После смерти старшей сестры Маргарет Джейн Фицрой её старшая дочь Дженнифер Джейн Нельсон (род. 1939) заявила о своих претензиях на баронство. В мае 1999 года Дженнифер Джейн Форвуд был признана в качестве 11-й баронессы Арлингтон. На сегодняшний день титулы графа Арлингтона и виконта Тетфорда остаются бездействующими.
Бароны Арлингтон (1665)
- 1665—1685: Генри Беннет, 1-й граф Арлингтон (1618 — 28 июля 1685), младший сын сэра Джона Беннета
- 1685—1723: Изабелла Фицрой, герцогиня Графтон, 2-я графиня Арлингтон (ок. 1668 — 7 февраля 1723), единственная дочь предыдущего
- 1723—1757: Чарльз Фицрой, 2-й герцог Графтон, 3-й граф Арлингтон (25 октября 1683 — 6 мая 1757), единственный сын предыдущей
- 1757—1811: Огастес Генри Фицрой, 3-й герцог Графтон, 4-й граф Арлингтон (28 сентября 1735 — 14 мая 1811), старший сын капитана лорда Огастеса Фицроя (1716—1741), внук 2-го герцога Графтона
- 1811—1844: Джордж Генри Фицрой, 4-й герцог Графтон, 5-й граф Арлингтон (14 января 1760 — 28 сентября 1844), старший сын предыдущего
- 1844—1863: Генри Фицрой, 5-й герцог Графтон, 6-й граф Арлингтон (10 февраля 1790 — 26 марта 1863), старший сын предыдущего
- 1863—1882: Уильям Генри Фицрой, 6-й герцог Графтон, 7-й граф Арлингтон (5 августа 1819 — 21 мая 1882), старший сын предыдущего
- 1882—1918: Огастес Чарльз Леннокс Фицрой, 7-й герцог Графтон, 8-й граф Арлингтон (20 июня 1821 — 4 декабря 1918), младший брат предыдущего
- 1918—1930: Альфред Уильям Мейтленд Фицрой, 8-й герцог Графтон, 9-й граф Арлингтон (3 марта 1850 — 10 января 1930), второй сын предыдущего
- 1930—1936: Джон Чарльз Уильям Фицрой, 9-й герцог Графтон, 10-й граф Арлингтон (1 августа 1914 — 1 августа 1936), единственный сын Уильяма Генри Альфреда Фицроя, виконта Ипсвича (1884—1918), внук 8-го герцога Графтона
- 1999 — настоящее время: Дженнифер Джейн Форвуд, 11-я баронесса Арлингтон (род. 7 мая 1939), старшая дочь леди Маргарет Джейн Фицрой (1916—1997), внучка Уильяма Генри Альфреда Фицроя, виконта Ипсвича (1884—1918)
- Наследник титула: достопочтенный Патрик Джон Дадли Форвуд (род. 23 апреля 1967), старший сын предыдущей.
- Наследник наследника: достопочтенный Джеймс Роланд Нельсон Форвуд (род. 16 марта 1969), младший брат предыдущего.
- Наследник титула: достопочтенный Патрик Джон Дадли Форвуд (род. 23 апреля 1967), старший сын предыдущей.
Сонаследники бездействующих титулов графа Арлингтона и виконта Тетфорда
- Дженнифер Форвуд, 11-я баронесса Арлингтон (род. 7 мая 1939), старшая дочь леди Маргарет Джейн Фицрой (1916—1997), внучка Уильяма Генри Альфреда Фицроя, виконта Ипсвича (1884—1918), правнучка 8-го герцога Графтона
- Сэр Фредерик Себастьян Холмли, 7-й баронет из Истона (род. 3 января 1968), единственный сын Джульет Ориоль Салли Нельсон (1940—1998) и капитана сэра Монтегю Джона Холмли, 6-го баронета (1935—1998), внук Уильяма Генри Альфреда Фицроя, виконта Ипсвича (1884—1918)
- Линда Джейн Ориоль Уильямс (род. 1 февраля 1947), единственная дочь леди Мэри Роуз Фицрой (1918—2010) и Фрэнсиса Трелони Уильямса (1915—1977), внучка Уильяма Генри Альфреда Фицроя, виконта Ипсвича (1884—1918).
См. также
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
Напишите отзыв о статье "Барон Арлингтон"
Отрывок, характеризующий Барон Арлингтон
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
