Барон Бриджес
Поделись знанием:
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Барон Бриджес из Хэдли в графстве Суррей и Сент-Николаса в Уэйде в графстве Кент — наследственный титул в системе Пэрства Соединённого королевства. Он был создан 4 февраля 1957 года для известного государственного деятеля сэра Эдварда Бриджеса (1892—1969). Он занимал должности секретаря кабинета министров (1938—1946) и руководителя гражданской службы (1945—1956). По состоянию на 2010 год носителем титула являлся его сын, Томас Эдвард Бриджес, 2-й барон Бриджес (род. 1927), который сменил своего отца в 1969 году. Лорд Бриджес был послом Великобритании в Италии (1983—1987). Лорд Бриджес является одним из девяноста двух избранных наследственных пэров, которые остались в Палате лордов после принятия Акта Палаты лордов 1999 года, сидит на скамейке независимых депутатов.
Первый барон был сыном поэта-лауреата Роберта Сеймура Бриджеса (1844—1930). Внук 1-го барона Джеймс Джордж Роберт Бриджес (род. 1970), стал пожизненным пэром как барон Бриджес из Хэдли в мае 2015 года.
Бароны Бриджес (1957)
- 1957—1969: Эдвард Эттингден Бриджес, 1-й барон Бриджес (4 августа 1892 — 27 августа 1969), сын Роберта Сеймура Бриджеса (1844—1930)[1]
- 1969 — настоящее время: Томас Эдвард Бриджес, 2-й барон Бриджес (род. 27 ноября 1927), старший сын предыдущего[2]
- Наследник титула: достопочтенный Марк Томас Бриджес (род. 25 июля 1954), старший сын предыдущего[3]
- Наследник наследника: Майлс Эдмунд Фаррер Бриджес (род. 1 июля 1992), единственный сын предыдущего[4].
- Наследник титула: достопочтенный Марк Томас Бриджес (род. 25 июля 1954), старший сын предыдущего[3]
Напишите отзыв о статье "Барон Бриджес"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p15204.htm#i152037 Edward Ettingdean Bridges, 1st Baron Bridges] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p15205.htm#i152041 Thomas Edward Bridges, 2nd Baron Bridges] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p15205.htm#i152044 Hon. Mark Thomas Bridges] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p15206.htm#i152056 Miles Edmund Farrer Bridges] (англ.). thePeerage.com.
Ссылки
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). — N. Y.: St Martin’s Press, 1990.
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
Отрывок, характеризующий Барон Бриджес
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
