Барон Дакр

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Барон Дакр (англ. Baron Dacre) — аристократический титул, созданный трижды в системе Пэрства Англии.





История

Впервые титул барона Дакр был создан в 1321 году для Ральфа Дакра (ок. 1290—1339). В этом году Ральф Дакр был вызван в английский парламент как лорд Дарк. Он был женат на Маргарет, 2-й баронессей Мультон из Гисланда, наследнице большого поместья в Камбрии с центром в замке Наворт и земель в Северном Йоркшире, где сейчас находится замок Ховард. Статус баронства является неопределенным после смерти Маргарет в 1361 году. Ральф Дакр, 3-й барон Дакр (1321—1375), второй сын 1-го барона, был убит в 1375 году. Его сменил его младший брат, Хью Дакр, 4-й барон Дакр (1335—1383). Внуком последнего был Томас Дакр, 6-й барон Дакр (1386—1458). Его второй сын, Ральф Дакр, был вызван в парламент в качестве лорда Дарка в 1459 году. Тем не менее, после смерти в 1461 году Ральфа Дакра вторая креация баронов Дакр прервалась. Хамфри Дакр (ок. 1424—1485), пятый сын Томаса Дакра, 6-го барона Дакра, был вызван в парламент в качестве лорда Дакра из Гилсланда в 1482 году.

Томасу Дакру наследовала в 1458 году его внучка, Джоан Дакр, 7-я баронесса Дакр (ок. 1433—1486), единственная выжившая дочь сэра Томаса Дакра, лорда Дакра (1410—1448). Она была женой сэра Ричарда Файнса из замка Херстмонсо (1415—1483). В 1459 году Ричард Файнс был вызван в парламент в качестве лорда Дакра по праву своей жены.

Бароны Дакр, сидевшие в Суссексе, обычно назывались южными баронами Дакр, а бароны, сидевшие в замках Наворт и Гилсланд в Камбрленде, именовались северными баронами Дакр. Это различие существовало до смерти в 1569 году Джорджа Дакра, 5-го барона Дакра из Гилсланда (1561—1569).

Томас Файнс, 9-й барон Дакр (ок. 1515—1541), был обвинен в убийстве и казнен в 1541 году, а его титул и имущество конфисковано. Его сын Грегори Файнс, 10-й барон Дакр (1539—1594), в 1558 году восстановлен королевой Елизаветой Тюдор в своих правах. Его сменила его сестра, Маргарет Файнс, 11-й баронесса Дакр (1541—1612), жена Сампсона Леннарда (ум. 1615). Их правнук, Фрэнсис Леннард, 14-й барон Дакр (1619—1662), женился на Элизабет Бейнинг, дочери Пола Бейнинга, 1-го виконта Бейнинг (1588—1629), которая в 1674 году получила титул пожизненной виконтессы Бейнинг. Их сын, Томас Леннард, 15-й барон Дакр (1654—1715), получил в 1674 году титул графа Сассекса. В 1715 году после смерти последнего титул графа Суссекса угас, а на баронство стали претендовать его дочери, достопочтенная Барбара и достопочтенная Энн. После смерти в 1741 году бездетной Барбары её сестра Анна Леннард (1684—1755) был официально признана 16-й баронессой Дакр. Она была трижды замужем, во-первых, за Ричардом Барреттом, во-вторых, за Генри Ропером, 8-м бароном Тейнхема, и в-третьих, за достопочтенным Робертом Муром, сыном Генри Мура, 3-го графа Дроэды. Её наследовал сын от первого брака, Томас Барретт-Леннард, 17-й барон Дакр (1717—1786). Его преемником стал его племянник, Тревор Чарльз Ропер, 18-й барон Дакр (1745—1794). Он был сыном достопочтенного Чарльза Ропера, сына покойной леди Энн от второго брака с лордом Тейнхемом. В 1794 году после смерти Тревора Чарльза Ропера баронство унаследовала его сестра, Гертруда Бранд, 19-я баронесса Дакр (1750—1819). Она была женой Томаса Бранда Младшего (ум. 1794).

В 1819 году её наследовал её старший сын, Томас Бранд, 20-й барон Дакр (1774—1851). Он представлял в Палате общин Хелстон (1807) и Хартфордшир (1807—1819). Его младший брат, Генри Отвей Бранд, 21-й барон Дакр (1777—1853), был генералом британской армии. В 1824 году он получил королевское разрешение на смену фамилии с «Бранд» на «Тревор». Ему наследовал его старший сын, Томас Кросби Уильям Тревор, 22-й барон Дакр (1808—1890). Он заседал в Палате общин от Хартфордшира (1847—1852) и служил лордом-лейтенантом графства Эссекс (1865—1869). Его преемником стал его младший брат, бывший спикер Палаты общин, Генри Бранд, 1-й виконт Хэмпден (1814—1892), который стал 23-м бароном Дакр.

Титул барона Дакр оставался дочерним титулом виконтов Хэмпден до смерти в 1965 году Томаса Генри Бранда, 4-го виконта Хэмпдена и 26-го барона Дакра (1900—1965). После его смерти титул виконта Хэмпдена унаследовал его младший брат, Дэвид Бранд, 5-й виконт Хэмпден (1902—1975). На баронство стали претендовать две сестры, достопочтенная Рэйчел Лейла Дуглас-Хьюм (1929—2012) и достопочтенная Тесса Мэри Томпсон (род. 1934), дочери 4-го виконта Хэмпдена. В 1970 году старшая из дочерей, Рэйчел Лейла Дуглас-Хьюм, была признана 27-й баронессой Дакр. Она была женой достопочтенного Уильяма Дугласа-Хьюма (1912—1992), второго сына Чарльза Коспатрика Арчибальда Дугласа-Хьюма, 13-го графа Хьюма и младшего брата премьер-министра Великобритании сэра Александра Дугласа-Хьюма.

По состоянию на 2014 год носительницей титула являлась Эмили Дуглас-Хьюм, 29-я баронесса Дакр (род. 1983), которая наследовала своему отцу в 2014 году.

Титул барона Дакр второй креации был создан в 1459 году для Ральфа Дакра, второго сына 6-го барона Дакр, и угас после смерти первого в 1461 году.

В 1482 году был создан титул барона Дакра третьей креации для Хамфри Дакра (ок. 1424—1485), третьего сына 6-го барона Дакра первой креации. В 1569 году после смерти Джорджа Дакра, 5-го барона Дакра (1561—1569), титул барона Дакр прервался.

В 1661 году титул барона Дарк из Гилсланда был воссоздан для Чарльза Говарда (1629—1685), который получил в то же время графа Карлайла. Чарльз Говард был сыном сэра Уильяма Говарда из Наворта и потомком Элизабет Дакр, дочери 4-го барона Дакра креации 1482 года.

Известный британский историк Хью Тревор-Ропер, барон Дакр из Глантона (1914—2003) был потомком преподобного достопочтенного Ричарда Генри Ропера, второго (младшего) сына Энн, 16-й баронессы Дакр (1684—1755), от её второго брака с Генри Ропером, 8-м бароном Тейнхемом. В 1979 году он получил звание пожизненного пэра в качестве барона Дакр из Глантона.

Томас Барретт-Леннард (1761—1857), незаконнорожденный сын Томаса Барретта-Леннарда, 17-го барона Дакра (1717—1786), и Элизабет Фицтомас, получил в 1801 году титул баронета из Белхуса.

Бароны Дакр, первая креация (1321)

Бароны Дакр из Норта, вторая креация (1459)

Бароны Дакр из Гилсланда, третья креация (1482)

Бароны Дакр из Гилсланда (1661)

Барон Дакр из Гланстона, пожизненный пэр (1979)

См. также

Напишите отзыв о статье "Барон Дакр"

Ссылки

  • Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990.
  • [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
  • Lundy, Darryl. [www.thepeerage.com/info.htm «FAQ»]. [www.thepeerage.com/ The Peerage].

Отрывок, характеризующий Барон Дакр


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Барон_Дакр&oldid=74167025»