Барон Клитеро
Поделись знанием:
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
Барон Клитеро из Даунхэма в графстве Ланкашир — наследственный титул в системе Пэрства Соединённого королевства. Он был создан 20 июня 1955 года для консервативного политика Ральфа Эсшетона (1901—1984). Ранее он заседал в Палате общин от Рашклиффа (1934—1945), Лондона (1945—1950) и Западного Блэкберна (1950—1955), а также занимал должности финансового секретаря министерства финансов (1942—1944), председателя Консервативной партии (1944—1946) и лорда-лейтенанта Ланкашира (1971—1976). Он был сыном Ральфа Кокейна Эсшетона (1860—1955), который в течение многих лет был членом Совета графства Ланкашир. 4 сентября 1945 года для Ральфа Эсшетона был создан титул баронета из Даунхэма в графстве Ланкашир. По состоянию на 2010 год носителем титула являлся сын первого барона, Ральф Джон Эсшетон, 2-й барон Клитеро (род. 1929), который сменил своего отца в 1984 году.
Содержание
Баронеты Эсшетон из Даунхэма (1945)
- 1945—1955: Сэр Ральф Кокейн Эсшетон, 1-й баронет (13 сентября 1860 — 21 сентября 1955), старший сын Ральфа Эсшетона (1830—1907), депутата Палаты общин от Клитеро (1868—1880)[1]
- 1955—1984: Сэр Ральф Эсшетон, 2-й баронет (24 февраля 1901 — 18 сентября 1984), единственный сын предыдущего, барон Клитеро с 1955 года.
Бароны Клитеро (1955)
- 1955—1984: Ральф Эсшетон, 1-й барон Клитеро (24 февраля 1901 — 18 сентября 1984), единственный сын 1-го баронета[2]
- 1984 — настоящее время: Ральф Джон Эсшетон, 2-й барон Клитеро (род. 3 ноября 1929), старший сын предыдущего[3]
- Наследник титула: достопочтенный Ральф Кристофер Эсшетон (род. 19 марта 1962), старший сын предыдущего[4]
- Наследник наследника: Ральф Энтони Эсшетон (3 декабря 1998), единственный сын предыдущего[5].
- Наследник титула: достопочтенный Ральф Кристофер Эсшетон (род. 19 марта 1962), старший сын предыдущего[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Клитеро"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p14155.htm#i141544 Sir Ralph Cockayne Assheton, 1st Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p22851.htm#i228505 Ralph Assheton, 1st Baron Clitheroe] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p22833.htm#i228328 Ralph John Assheton, 2nd Baron Clitheroe] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p22834.htm#i228331 Hon. Ralph Christopher Assheton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p22834.htm#i228334 Ralph Anthony Assheton] (англ.). thePeerage.com.
Ссылки
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
Отрывок, характеризующий Барон Клитеро
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
