Барон Кокрейн Калтский
Поделись знанием:
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Барон Кокрейн Калтский из Кроуфорд Приори в графстве Файф — наследственный титул в системе Пэрства Соединённого королевства. Он был создан 16 мая 1919 года для либерально-юнионистского политика, достопочтенного Томаса Горацио Артура Эрнеста Кокрейна (1857—1951). Он был вторым (младшим) сыном Томаса Барнса Кокрейна, 11-го графа Дандональда (1814—1885). Томас Кокрейн заседал в Палате общин Великобритании от Северного Эйршира (1892—1910) и занимал пост заместителя министра внутренних дел (1902—1905).
По состоянию на 2010 год носителем титула являлся внук первого барона, Ральф Генри Вер Кокрейн, 4-й барон Кокрейн Калтский (род. 1926), который сменил своего старшего брата в 1990 году.
Также получили известность ряд других членов семьи Кокрейн. Капитан достопочтенный сэра Арчибальд Дуглас Кокрейн (1885—1958), второй сын первого барона, был флотоводцем и политическим деятелем. Он заседал в Палате общин Великобритании от Ист Файфа (1924—1929) и Данбартоншира (1932—1936), а также был губернатором Бирмы (1936—1941). Главный маршал авиации достопочтенный сэр Ральф Кокрейн (1895—1977), младший сын первого барона, был известным командиром Королевских ВВС. Коммодор достопочтенный Майкл Кокрейн (род. 1959), младший сын 4-го барона, продолжил семейную традицию и стал служить на королевском флоте.
Бароны Кокрейн Калтские (1919)
- 1919—1951: Подполковник Томас Горацио Артур Эрнест Кокрейн, 1-й барон Кокрейн из Калта (2 апреля 1857 — 17 января 1951), второй сын Томаса Кокрейна, 11-го графа Дандональда (1814—1885)[1]
- 1951—1968: Майор Томас Джордж Фредерик Кокрейн, 2-й барон Кокрейн из Калта (19 марта 1883 — 8 декабря 1968), старший сын предыдущего[2]
- 1968—1990: Томас Чарльз Энтони Кокрейн, 3-й барон Кокрейн из Калта (31 октября 1922 — 15 июня 1990), старший сын предыдущего[3]
- 1990 — настоящее время: Ральф Генри Вер Кокрейн, 4-й барон Кокрейн из Калта (род. 20 сентября 1926), младший брат предыдущего[4]
- Наследник титула: достопочтенный Томас Хантер Вер Кокрейн (род. 7 сентября 1957), старший сын предыдущего[5]
- Наследник наследника: Коммодор достопочтенный Майкл Чарльз Николас Кокрейн (род. 4 марта 1959), младший брат предыдущего[6]
- Третий наследник: Эдвард Майкл Кокрейн (род. 2002), сын предыдущего.
- Наследник наследника: Коммодор достопочтенный Майкл Чарльз Николас Кокрейн (род. 4 марта 1959), младший брат предыдущего[6]
- Наследник титула: достопочтенный Томас Хантер Вер Кокрейн (род. 7 сентября 1957), старший сын предыдущего[5]
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Кокрейн Калтский"
Примечания
- ↑ [thepeerage.com/p1364.htm#i13640 Lt.-Col. Thomas Horatio Arthur Ernest Cochrane, 1st Baron Cochrane of Cults] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [thepeerage.com/p5286.htm#i52854 Major Thomas George Frederick Cochrane, 2nd Baron Cochrane of Cults] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [thepeerage.com/p5289.htm#i52887 Thomas Charles Anthony Cochrane, 3rd Baron Cochrane of Cults] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [thepeerage.com/p5289.htm#i52888 Ralph Henry Vere Cochrane, 4th Baron Cochrane of Cults] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [thepeerage.com/p5290.htm#i52891 Hon. Thomas Hunter Vere Cochrane] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [thepeerage.com/p5290.htm#i52892 Hon. Michael Charles Nicholas Cochrane] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
Отрывок, характеризующий Барон Кокрейн Калтский
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
