Барон Ландсборо
Поделись знанием:
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
Барон Ландсборо из Ландсборо в графстве Восточный Йоркшир — наследственный титул в системе Пэрства Соединенного Королевства. Он был создан 4 марта 1850 года для британского дипломата и политика-вига, лорда Альберта Денисона (1805—1860). Он был третьим сыном Генри Конингэма, 1-го маркиза Конигэма (1766—1832), и его жены Элизабет Денисон (1769—1861). Родился как Альберт Денисон Конингэм, он принял по королевскому разрешению фамилию «Денисон» вместо «Конингэм» в 1849 году, чтобы унаследовать огромное состояние своего дяди по материнской линии, банкира и политика Уильяма Джозефа Денисона (1770—1849). Ранее Альберт Денисон представлял в Палате общин Великобритании Кентербери (1835—1841, 1847—1850). Его старший сын, Уильям Генри Форестер Денисон, 2-й барон Ландсборо (1834—1900), либеральный политик, был депутатом парламента от Беверли (1857—1859) и Скарборо (1859—1860). 1 июля 1887 года для него были созданы титулы виконта Рейнклиффа из Рейнклиффа в Северном Йоркшире и графа Ландсборо в графстве Йоркшир. Эти титулы являлись Пэрством Соединённого Королевства. Тем не менее, в 1937 году после смерти его внука, Хьюго Уильяма Сесила Денисона, 3-го графа Ландсборо (1894—1937), титулы виконта и графа прервались.
Баронский титул унаследовал его второй кузен, Эрнест Уильям Денисон, 6-й барон Ландсборо (1876—1963). Он был сыном контр-адмирала достопочтенного Альберта Денисона, второго сына первого барона. После его смерти эта линия семьи угасла, а титул перешел к его первому кузену, Конингэму Чарльзу Денисону, 7-му барону Ландсборо (1885—1967). Он был единственным сыном коммандера достопочтенного Конингэма Альберта Денисона, четвертого сына первого барона. После его смерти эта линия семья также прервалась. Его преемником стал его двоюродный брат, Джон Альберт Листер Денисон, 8-й барон Ландсборо (1901—1968). Он был единственным сыном достопочтенного Гарольда Альберта Денисона, пятого сына первого барона.
По состоянию на 2013 год носителем баронского титула являлся его единственный сын, Ричард Джон Денисон, 9-й барон Ландсборо (род. 1959), который стал преемником своего отца в 1968 году.
Содержание
Бароны Ландсборо (1850)
- 1850—1860: Альберт Денисон Денисон, 1-й барон Ландсборо (21 октября 1805 — 15 января 1860), третий сын Генри Конингэма, 1-го маркиза Конигэма (1766—1832)[1]
- 1860—1900: Уильям Генри Форестер Денисон, 2-й барон Ландсборо (19 июня 1834 — 19 апреля 1900), старший сын предыдущего от первого брака. граф Ландсборо с 1887 года[2].
Графы Ландсборо (1887)
- 1887—1900: Уильям Генри Форестер Денисон, 1-й граф Ландсборо (19 июня 1834 — 19 апреля 1900), старший сын Альберта Денисона Денисона, 1-го барона Ландсборо[2]
- 1900—1917: Уильям Фрэнсис Генри Денисон, 2-й граф Ландсборо (30 декабря 1864 — 30 октября 1917), единственный сын предыдущего[3]
- 1917—1920: Джордж Фрэнсис Уильям Генри Денисон, 3-й граф Ландсборо (17 июля 1892 — 12 сентября 1920), старший сын предыдущего[4]
- 1920—1937: Хьюго Уильям Сесил Денисон, 4-й граф Ландсборо (13 ноября 1894 — 17 апреля 1937). Был женат на Мэриголд Розмари Джойс Лабботк (1903—1976), дочери пивовара и банкира Эдгара Лаббока[5].
Бароны Ландсборо (продолжение креации 1850 года)
- 1937—1963: Эрнест Уильям Денисон, 6-й барон Ландсборо (9 августа 1876 — 31 декабря 1963), единственный сын контр-адмирала достопочтенного Альберта Денисона Сомервилля Денисона (1835—1903), второго сына 1-го барона Ландсборо[6]
- 1963—1967: Конингэм Чарльз Денисон, 7-й барон Ландсборо (6 апреля 1885 — 31 октября 1967), старший сын коммандера достопочтенного Конингэма Альберта Денисона (1851—1938), четвертого сын 1-го барона Ландсборо[7]
- 1967—1968: Джон Альберт Листер Денисон, 8-й барон Ландсборо (30 мая 1901 — 5 апреля 1968), единственный сын достопочтенного Гарльда Альберта Денисона (1856—1948), пятого сына 1-го барона Ландсборо[8]
- 1968 — настоящее время: Ричард Джон Денисон, 9-й барон Ландсборо (род. 2 июля 1959), единственный сын предыдущего[9]
- Наследник титула: достопочтенный Джеймс Фредерик Денисон (род. 4 июня 1990), единственный сын предыдущего[10].
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Ландсборо"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p2966.htm#i29654 Albert Denison Denison, 1st Baron Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p4950.htm#i49499 William Henry Forester Denison, 1st Earl of Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p10281.htm#i102803 William Francis Henry Denison, 2nd Earl of Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2848.htm#i28478 George Francis William Henry Denison, 3rd Earl of Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2848.htm#i28479 Hugo William Cecil Denison, 4th Earl of Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p49998.htm#i499976 Ernest William Denison, 6th Baron Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p50001.htm#i500005 Conyngham Charles Denison, 7th Baron Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p19097.htm#i190965 John Albert Lister Denison, 8th Baron Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p50003.htm#i500023 Richard John Denison, 9th Baron Londesborough] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p49994.htm#i499939 Hon. James Frederick Denison] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/londesborough1850.htm Londesborough, Baron (UK, 1850)]
Отрывок, характеризующий Барон Ландсборо
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
