Барон Монкрифф
Поделись знанием:
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Барон Монкрифф из Таллибола в графстве Кинросс — наследственный титул в системе Пэрства Соединенного Королевства. Он был создан 9 января 1874 года для адвоката и либерального политика, сэра Джеймса Монкриффа, 1-го баронета (1811—1895). 23 мая 1871 года для него уже был создан титул баронета из Таллибола в графстве Кинроссшир (Баронетство Соединенного Королевства). Джеймс Монкрифф заседал в Палате общин от Лейта (1851—1859), Эдинбурга (1859—1868) и Глазго и Абердинского университета (1868—1869), занимал должности генерального солиситора Шотландии (1850—1851), лорда-адвоката (1851—1852, 1852—1858, 1859—1866, 1868—1869) и лорда судьи-клерка (1869—1888).
В 1883 году лорд Монкрифф также стал преемником своего старшего брата в качестве 11-го баронета из Монкриффа в графстве Пертшир. После его смерти титулы перешли к его старшему сыну, Генри Джеймсу Монкриффу, 2-му барону Монкриффу (1840—1909). Он был судьей Сессионного суда (1888—1905) в качестве лорда Веллвуда и служил в качестве лорда-лейтенанта Кинросс-Шира (1901—1909). Его преемником стал его младший брат, Роберт Чичестер Монкрифф, 3-й барон Монкрифф (1843—1913). Он был священником. По состоянию на 2010 год носителем титула являлся правнук последнего, Родерик Гарри Веллвуд Монкрифф, 6-й барон Монкрифф (род. 1954), который стал преемником своего отца в 2002 году.
Титул баронета Монкриффа из Монкриффа в графстве Пертшир (Баронетство Новой Шотландии) был создан 22 апреля 1626 года для Джона Монкриффа (ум. 1651). После смерти его младшего сына Джеймса Монкриффа, 4-го баронета (ум. 1698), не осталось больше мужских потомков первого баронета. Титул перешел к его кузену, Джеймсу Джону Монкриффу (1628—1714), который был сыном Хью Монкриффа, младшего брата первого баронета. После смерти его сына Хью Монкриффа, 6-го баронета (ум. 1744), эта линия семьи прервалась. Титул унаследовал его родственник, преподобный Уильям Монкрифф, 7-й баронет (ум. 1767), потомок Арчибальда Монкриффа, дяди первого баронета. Его сын, сэр Генри Монкрифф, 8-й баронет (1750—1828), принял дополнительную фамилию «Веллвуд». Его преемником стал его сын, сэр Джеймс Веллвуд-Монкрифф, 9-й баронет (1776—1851). Он был судьей Сессионного суда. Его младший сын, вышеупомянутый Джеймс Монкрифф, 11-й баронет (1811—1895), который был возведен в звание пэра в 1874 году.
Семейная резиденция баронов Монкрифф — замок Таллибол в графстве Кинросс-Шир.
Содержание
Баронеты из Монкриффа (1626)
- 1626—1651: Сэр Джон Монкрифф, 1-й баронет (ум. 1651), сын Уильяма Монкриффа (ум. 1624)[1]
- 1651—1674: Сэр Джон Монкрифф, 2-й баронет (1635—1674), старший сын предыдущего[2]
- 1674—1690: Сэр Дэвид Монкрифф, 3-й баронет (ум. 26 июля 1692), младший брат предыдущего[3]
- 1692—1698: Полковник Сэр Джеймс Монкрифф, 4-й баронет (ум. 1698), младший брат предыдущего[4]
- 1698—1714: Сэр Джон Монкрифф, 5-й баронет (ок. 1628 — 27 апреля 1714), сын Хью Монкриффа, сына Уильяма Монкриффа (ум. 1624) и младшего брата 1-го баронета[5]
- 1714—1744: Сэр Хью Монкрифф, 6-й баронет (ум. 1744), сын предыдущего[6]
- 1744—1767: Преподобный Сэр Уильям Монкрифф, 7-й баронет (ум. 9 сентября 1767), сын преподобного Арчибальда Монкриффа (ум. 1739), внук преподобного Уильяма Монкриффа (ок. 1643—1711), правнук преподобного Джорджа Монкриффа, сына преподобного Арчибальда Монкриффа (ум. 1633), дяди первого баронета[7]
- 1767—1828: Преподобный Сэр Генри Веллвуд-Монкрифф, 8-я баронет (7 февраля 1750 — 9 августа 1828), сын предыдущего[8]
- 1828—1851: Сэр Джеймс Веллвуд-Монкрифф, 9-й баронет (13 сентября 1776 — 4 апреля 1851), старший сын предыдущего[9]
- 1851—1883: Сэр Генри Веллвуд-Монкрифф, 10 баронет (12 мая 1809 — 3 ноября 1883), старший сын предыдущего[10]
- 1883—1895: Сэр Джеймс Монкрифф, 11-й баронет (29 ноября 1811 — 27 апреля 1895), младший брат предыдущего, барон Монкрифф с 1874 года[11].
Бароны Монкрифф (1874)
- 1874—1895: Джеймс Монкрифф, 1-й барон Монкрифф (29 ноября 1811 — 27 апреля 1895), второй сын сэра Джеймса Веллвуда-Монкриффа, 9-го баронета (1776—1851)[11]
- 1895—1909: Генри Джеймс Монкрифф, 2-й барон Монкрифф (24 апреля 1840 — 3 марта 1909), старший сын предыдущего[12]
- 1909—1913: Роберт Чичестер Монкрифф, 3-й барон Монкрифф (24 августа 1843 — 14 мая 1913), младший брат предыдущего[13]
- 1913—1942: Джеймс Артур Фицгерберт Монкрифф, 4-й барон Монкрифф (19 июля 1872 — 8 декабря 1942), единственный сын предыдущего[14]
- 1942—2002: Гарри Роберт Веллвуд Монкрифф, 5-й барон Монкрифф (4 февраля 1915 — 22 апреля 2002), старший сын предыдущего[15]
- 2002 — настоящее время: Родерик Гарри Веллвуд Монкрифф, 6-й барон Монкрифф (род. 22 марта 1954), единственный сын предыдущего[16]
- Наследник титула: достопочтенный Гарри Джеймс Веллвуд Монкрифф (род. 12 августа 1986), старший сын предыдущего[17].
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Монкрифф"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p2231.htm#i22306 Sir John Moncreiff of that Ilk, 1st Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51545.htm#i515444 Sir John Moncreiff of that Ilk, 2nd Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51545.htm#i515445 Sir David Moncreiff of that Ilk, 3rd Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51545.htm#i515448 Colonel Sir James Moncreiff of that Ilk, 4th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51546.htm#i515456 Sir John Moncreiff of that Ilk, 5th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51546.htm#i515459 Sir Hugh Moncreiff of that Ilk, 6th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51548.htm#i515471 Reverend Sir William Moncreiff, 7th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51548.htm#i515474 Reverend Sir Henry Wellwood-Moncreiff, 8th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51549.htm#i515481 Sir James Wellwood-Moncreiff, 9th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51549.htm#i515486 Reverend Sir Henry Wellwood-Moncreiff of Tulliebole, 10th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p5205.htm#i52042 James Moncreiff, 1st Baron Moncreiff of Tulliebole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51550.htm#i515499 Henry James Moncreiff, 2nd Baron Moncreiff of Tulliebole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p40987.htm#i409863 Robert Chichester Moncreiff, 3rd Baron Moncreiff of Tulliebole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51556.htm#i515560 James Arthur FitzHerbert Wellwood Moncreiff, 4th Baron Moncreiff of Tulliehole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51557.htm#i515569 Harry Robert Wellwood Moncreiff, 5th Baron Moncreiff of Tulliebole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51564.htm#i515634 Rhoderick Harry Wellwood Moncreiff, 6th Baron Moncreiff of Tulliebole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51544.htm#i515436 Hon. Harry James Wellwood Moncreiff] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/moncrieff1874.htm Moncreiff, Baron (UK, 1874)]
Отрывок, характеризующий Барон Монкрифф
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
