Барон Монксвелл
Поделись знанием:
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Барон Монсквелл из Монсквелла в графстве Девоншир — наследственный титул в системе Пэрства Соединенного Королевства. Он был создан 1 июля 1885 года для адвоката и либеральная политика сэра Роберта Кольера (1817—1886). Он заседал в Палате общин от Плимута (1852—1871), занимал посты судьи-адвоката флота (1859—1863), генерального солиситора Англии и Уэльса (1863—1866) и генерального атторнея Англии и Уэльса (1868—1871). Его старший сын, Роберт Порретт Кольер, 2-й барон Монсквелл (1845—1909), был лордом в ожидании (1892—1895), служил в качестве заместителя военного министра в 1895 году в либеральной администрации лорда Розбери, а также был председателем Совета Лондонского графства (1903—1904). Его внук, 4-й барон барон Монсквелл (1913—1984), который сменил своего дядю в 1964 году, с 7 апреля 1964 года отрицал своё пэрское звание. Ранее он был членом Совета графства Эссекс.
По состоянию на 2010 год носителем титула являлся его старший сын, Джерард Кольер, 5-й барон Монсквелл (род. 1947), который стал преемником своего отца в 1984 году. Ранее он был членом городского совета Манчестера от лейбористской партии.
Художник Джон Кольер (1850—1934) был младший сын первого барона Монсквелла[1]. Его сын сэр Лоуренс Кольер (1890—1976), работал британским послом в Норвегии с 1939 по 1950 год[2].
Бароны Монксвелл (1885)
- 1885—1886: Роберт Порретт Кольер, 1-й барон Монксвелл (21 июня 1817 — 27 октября 1886), старший сын плимутского торговца Джона Кольера[3]
- 1886—1909: Роберт Кольер, 2-й барон Монксвелл (26 марта 1845 — 22 декабря 1909), старший сын предыдущего[4]
- 1909—1964: Роберт Альфред Хардкастл Кольер, 3-й барон Монксвелл (13 декабря 1875 — 14 января 1964), старший сын предыдущего[5]
- 1964—1984: Уильям Эдриан Ларри Кольер, 4-й барон Монксвелл (25 ноября 1913—1984), старший сын достопочтенного Джерарда Кольера (1878—1923), племянник предыдущего, с 1964 года отрицает своё пэрское звание[6]
- 1984 — настоящее время: Джерард Кольер, 5-й барон Монксвелл (род. 28 января 1947), старший сын предыдущего[7]
- Наследник титула: достопочтенный Джеймс Адриан Кольер (род. 29 марта 1977), старший сын предыдущего[8].
Напишите отзыв о статье "Барон Монксвелл"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p19712.htm#i197112 Hon. John Collier] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p25419.htm#i254188 Sir Laurence Collier] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p25419.htm#i254182 Robert Porrett Collier, 1st Baron Monkswell of Monkswell] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51572.htm#i515717 Robert Collier, 2nd Baron Monkswell of Monkswell] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51577.htm#i515769 Alfred Hardcastle Collier, 3rd Baron Monkswell of Monkswell] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51578.htm#i515780 William Adrian Larry Collier, 4th Baron Monkswell of Monkswell] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51582.htm#i515812 Gerard Collier, 5th Baron Monkswell of Monkswell] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p51570.htm#i515694 Hon. James Adrian Collier] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/monkswell1885.htm Monkswell, Baron (UK, 1885)]
Отрывок, характеризующий Барон Монксвелл
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
