Барон Нортон
Поделись знанием:
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Барон Нортон из Нортон-он-ве-Мурс в графстве Стаффордшир — наследственный титул в системе Пэрства Соединенного Королевства. Он был создан 16 апреля 1878 года для консервативного политика, сэра Чарльза Эддерли (1814—1905). Он заседал в Палате общин Великобритании от Северного Стаффордшира (1841—1878), а также занимал должности министра здравоохранения и заместителя министра образования (1858), заместителя министра по делам колоний (1866—1868) и председателя совета про торговле (1874—1878). Его преемником стал его старший сын, Чарльз Ли Эддерли, 2-й барон Нортон (1846—1926). Затем баронский титул носили двое из его сыновей, Ральф Бауэр Эддерли, 3-й барон Нортон (1872—1933), и Рональд Уоллстан Флитвуд Эддерли, 4-й барон Нортон (1885—1944). После смерти последнего в 1944 году титул перешел к его 89-летнему дяде, Генри Ардену Эддерли, 5-му барону Нортону (1854—1945).
Бароны Нортон (1878)
- 1878—1905: Чарльз Бойер Эддерли, 1-й барон Нортон (2 августа 1814 — 28 марта 1905), старший сын Чарльза Клемента Эддерли (1780—1818)[1]
- 1905—1926: Чарльз Ли Эддерли, 2-й барон Нортон (10 марта 1846 — 4 декабря 1926), старший сын предыдущего[2]
- 1926—1933: Ральф Бауэр Эддерли, 3-й барон Нортон (9 октября 1872 — 17 октября 1933), старший сын предыдущего[3]
- 1933—1944: Рональд Уоллстан Флитвуд Эддерли, 4-й барон Нортон (15 октября 1885 — 4 января 1944), пятый сын 2-го барона Нортона, младший брат предыдущего[4]
- 1944—1945: Генри Арден Эддерли, 5-й барон Нортон (26 сентября 1854 — 1 января 1945), второй сын 1-го барона Нортона[5]
- 1945—1961: Хуберт Бойер Арден Эддерли, 6-й барон Нортон (21 февраля 1886 — 17 февраля 1961), единственный сын предыдущего[6]
- 1961—1993: Джон Арден Эддерли, 7-й барон Нортон (24 ноября 1915 — 24 сентября 1993), старший сын предыдущего[7]
- 1993 — настоящее время: Джеймс Найджел Арден Эддерли, 8-й барон Нортон (род. 2 июня 1947), старший сын предыдущего[8]
- Наследник титула: достопочтенный Эдвард Джеймс Арден Эддерли (род. 19 октября 1982), единственный сын предыдущего от первого брака[9]
- Наследник наследника: Фредерик Джон Арден Эддерли (род. 8 января 2015), единственный сын предыдущего[10].
- Наследник титула: достопочтенный Эдвард Джеймс Арден Эддерли (род. 19 октября 1982), единственный сын предыдущего от первого брака[9]
Напишите отзыв о статье "Барон Нортон"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p30455.htm#i304543 Charles Bowyer Adderley, 1st Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p11794.htm#i117931 Charles Leigh Adderley, 2nd Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p46527.htm#i465265 Ralph Bowyer Adderley, 3rd Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p30455.htm#i304547 Ronald Woolstan Fleetwood Adderley, 4th Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3788.htm#i37876 Henry Arden Adderley, 5th Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p46530.htm#i465293 Hubert Bowyer Arden Adderley, 6th Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p46531.htm#i465310 John Arden Adderley, 7th Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p46536.htm#i465352 James Nigel Arden Adderley, 8th Baron Norton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p46517.htm#i465168 Hon. Edward James Arden Adderley] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p65832.htm#i658314 Frederick John Arden Adderley] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
Отрывок, характеризующий Барон Нортон
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
