Барон Сэй и Сил
Поделись знанием:
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Барон Сэй и Сил — наследственный титул в системе Пэрства Англии, существующий в настоящее время.
Содержание
История
Титул барона Сэй и Сил был создан в феврале 1447 года для английского государственного деятеля и военного Джеймса Файнса (ок. 1395—1450), в награду за его заслуги во время Столетней войны. Он занимал посты лорда-хранителя пяти портов (1447—1450) и лорда-казначея (1449—1450). Его сын Уильям Файнс, 2-й барон (ок. 1428—1471), погиб в битве при Барнете в 1471 году. Его сын, Генри Файнс, де-юре 3-й барон Сэй и Сил (ок. 1460—1476), был известен как лорд Сэй и Сил, но никогда не вызвался в парламент. Его потомок, Ричард Файн, де-юре 7-й барон Сэй и Сил (ок. 1557—1613), унаследовал титул в 1573 году. На протяжении многих лет он оставался не признан в качестве барона, только 9 августа 1603 года он получил от короля Якова I Стюарта патент, подтверждающий его право на титул.
Уильям Файнс, 8-й барон Сэй и Сил (1582—1662), 7 июля 1624 года получил титул виконта Сэй и Сил (Пэрство Англии). Ему наследовал его старший сын, Джеймс Файнс, 8-й виконт Сэй и Сил (ок. 1602—1674). Он заседал в Палате общин Англии от Банбери (1625), Оксфордшира (1626—1629, 1640—1648, 1660—1661), а также занимал пост лорда-лейтенанта Оксфордшира (1668—1674). После смерти последнего титулы виконта Сэй и Сил и барона Сэй и Сил были разделены. Баронство оказалось в состоянии ожидания, на него претендовали дочери покойного, достопочтенная Элизабет, жена Джона Туислтона, и достопочтенная Фрэнсис, жена Эндрю Эллиса. Титул виконта, который мог наследоваться только по мужской линии, получил его племянник, Уильям Файнс, 3-й виконт Сэй и Сил (ок. 1641—1698). Он был сыном Натаниела Файнса, второго сына первого виконта. Когда его сын, Натаниел Файнс, 4-й виконт Сэй и Сил (1676—1710), скончался, эта линия семьи прервалась. Его преемником стал его двоюродный брат, Лоуренс Файнс, 5-й виконт Сэй и Сил (ок. 1690—1742). Он был сыном полковника Джона Файнс, третьего сына первого виконта. Ему наследовал другой двоюродный брат, Ричард Файнс, 6-й виконт Сэй и Сил (1716—1781). В 1781 году после смерти последнего, не оставившего мужских потомков, титул виконта прервался.
К 1715 году из всех претендентов на баронский титул осталась в живых Сесил Туислтон, де-юре 10-я баронесса Сэй и Сил (ум. 1723). Она была дочерью вышеупомянутой достопочтенной Элизабет, дочери второго виконта Сэй и Сил. В 1781 году баронский титул получил его правнук, Томас Туислтон (1735—1788), который стал 13-м бароном Сэй и Сил. Он был генерал-майором британской армии. Его сын, Грегори Уильям Туислтон, 14-й барон (1769—1844), принял дополнительную фамилию «Эрдли и Файнс» в 1825 году. Его преемником стал его сын, Уильям Томас Эрдли-Туислтон-Файнс, 15-й барон Сэй и Сил (1798—1847), которому, в свою очередь, наследовал его двоюродный брат, Фредерик Бенджамин Эрдли-Туислтон-Файнс, 16-й барон (1799—1887). В 1849 году он принял двойную дополнительную фамилию Уайкхем-Файнс (первый виконт Сэй и Сил был потомком сестры и наследницы Уильяма Уайкхема (1320/1324 — 1404). Его внук, Джеффри Руперт Сесил Туилстон-Уайкхем-Файнс, 18-й барон Сэй и Сил (1858—1937), служил контролером двора (1912—1915) в либеральной администрации Герберта Генри Асквита. По состоянию на 2007 год носителем титула являлся его внук, Натаниел Томасс Аллен Файнс, 21-й барон Сэй и Сил (род. 1920). В 1965 году он отказался от дополнительных фамилий «Туислтон и Уайкхем».
Еще одним известным членом семьи Файнс был либеральный политик, сэр Юстас Эдвард Файнс (1864—1943), второй сын 17-го барона, который представлял Банбери в Палате общин (1906—1910, 1910—1918), а также занимал должности губернатора Сейшельских островов (1918—1921) и Подветренных островов (1921—1929). В 1916 году для него был создан титул баронета из Банбери в графстве Оксфордшир. По состоянию на 2010 год этот титул принадлежит его внуку, сэру Ранульфу Туислтону-Уайкхему-Файнсу, 3-му баронету из Банбери (род. 1944). Английские актеры, братья Рэйф Файнс (род. 1962) и Джозеф Файнс (род. 1970), происходят из младшей ветви семьи, будучи потомками Фредерика Файнса, 16-го барона Сэй и Сил (1799—1887).
Благодаря браку Джеймса Файнса, 2-го виконта Сэй и Сил, с Фрэнсис Сесил (ум. 1684), дочерью Эдварда Сесила, 1-го виконта Уимблдона, семья Файнс происходит по женской линии от Уильяма Сесила, 1-го барона Бёрли (1520—1598), а также английской королевской династии Плантагенетов.
Барон Сэй и Сил (1447)
- 1447—1450: Джеймс Файнс, 1-й барон Сэй и Сил (ок. 1395 — 4 июля 1450), сын сэра Уильяма Файнса (1357—1402)[1]
- 1450—1471: Уильям Файнс, 2-й барон Сэй и Сил (ок. 1428 — 14 апреля 1471), сын предыдущего[2]
- 1471—1746: Генри Файнс, 3-й барон Сэй и Сил (ок. 1460 — 1 августа 1476), сын предыдущего[3]
- 1476—1501: Ричард Файнс, 4-й барон Сэй и Сил (1471 — 30 сентября/1 октября 1501), сын предыдущего[4]
- 1501—1528: Эдвард Файнс, 5-й барон Сэй и Сил (ок. 1500 — 7 марта 1528), сын предыдущего[5]
- 1528—1573: Ричард Файнс, 6-й барон Сэй и Сил (ок. 1520 — 3 августа 1573), сын предыдущего[6]
- 1573—1613: Ричард Файнс, 7-й барон Сэй и Сил (ок. 1557 — 6 февраля 1613), сын предыдущего[7]
- 1613—1662: Уильям Файнс, 8-й барон Сэй и Сил (28 мая 1582 — 14 апреля 1662), единственный сын предыдущего, виконт Сэй и Сил с 1624 года[8].
Виконт Сэй и Сил (1624)
- 1624—1662: Уильям Файнс, 1-й виконт Сэй и Сил, 8-й барон Сэй и Сил (28 мая 1582 — 14 апреля 1662), единственный сын Ричарда Файнса, 7-го барона[8]
- 1662—1674: Джеймс Файнс, 2-й виконт Сэй и Сил, 9-й барон Сэй и Сил (ок. 1603 — 15 марта 1674), старший сын предыдущего[9]
- 1674—1698: Уильям Файнс, 3-й виконт Сэй и Сил (ок. 1641 — 9 декабря 1698), сын Натаниела Файнса (ок. 1608—1669), племянник предыдущего[10]
- 1698—1710: Натаниел Файнс, 4-й виконт Сэй и Сил (23 октября 1676 — 2 января 1710), единственный сын предыдущего[11]
- 1710—1742: Лоуренс Файнс, 5-й виконт Сэй и Сил (ок. 1690 — 27 декабря 1742), сын полковника Джона Файнса, 1-го третьего сына, двоюродный брат предыдущего[12]
- 1742—1781: Ричард Файнс, 6-й виконт Сэй и Сил (8 июля 1716 — 29 июля 1781), сын преподобного Ричарда Файнса (ок. 1674—1722), внук Ричарда Файнса (ум. 1674), правнук 1-го виконта Сэй и Сил[13].
Бароны Сэй и Сил (продолжение креации 1603 года)
- 1715—1723: Сесил Туислтон, де-юре 10-я баронесса Сэй и Сил (ум. 1723), дочь полковника сэра Джона Туислтона, 1-го баронета (ум. 1682), и Элизабет Файнс (ок. 1631—1674), дочери Джеймса Файнса, 2-го виконта Сэй и Сил. Жена Джорджа Туислтона[14]
- 1723—1730: Полковник Файнс Туислтон, де-юре 11-й барон Сэй и Сил (1670 — 4 сентября 1730), единственный сын предыдущей[15]
- 1730—1763: Джон Туислтон, де-юре 12-й барон Сэй и Сил (1698—1763), единственный сын полковника сэра Джона Туислтона, 1-го баронета (ум. 1682), и Элизабет Файнс (ок. 1631—1674), дочери Джеймса Файнса, 2-го виконта Сэй и Сил[16]
- 1781—1788: Генерал-майор Томас Туислтон, 13-й барон Сэй и Сил (ок. 1735 — 1 июля 1788), второй сын Джона Туислтона (1697/1698 — 1763), внук полковника Файнса Туислтона (ок. 1670—1730)[17]
- 1788—1844: Грегори Уильям Эрдли-Туислтон-Файнс 14-й барон Сэй и Сил (14 апреля 1769 — 13 ноября 1844), старший сын предыдущего[18]
- 1844—1847: Уильям Томас Эрдли-Туислтон-Файнс, 15-й барон Сэй и Сил (24 апреля 1798 — 31 марта 1847), единственный сын предыдущего[19]
- 1847—1887: Преподобный Фредерик Бенджамин Туислтон-Уайкхем-Файнс, 16-й барон Сэй и Сил (4 июля 1799 — 26 мая 1887), старший сын достопочтенного Томаса Джеймса Туислтона (1770—1824), внук 13-го барона[20]
- 1887—1907: Джон Файнс Туислтон-Уайкхем-Файнс, 17-й барон Сэй и Сил (28 февраля 1830 — 8 октября 1907), старший сын предыдущего[21]
- 1907—1937: Джеффри Сесил Туислтон-Уайкхем-Файнс, 18-й барон Сэй и Сил (3 августа 1858 — 2 февраля 1937), старший сын предыдущего[22]
- 1937—1949: Майор Джеффри Руперт Сесил Туислтон-Уайкхем-Файнс, 19-й барон Сэй и Сил (27 декабря 1884 — 18 февраля 1949), старший сын предыдущего[23]
- 1949—1968: Иво Мюррей Туислтон-Уайкхем-Файнс, 20-й барон Сэй и Сил (15 декабря 1885 — 21 октября 1968), второй сын 18-го барона, младший брат предыдущего[24]
- 1968 — настоящее время: Натаниел Томас Аллен Файнс, 21-й барон Сэй и Сил (род. 22 сентября 1920), старший сын предыдущего[25]
- Наследник титула: достопочтенный Мартин Гай Файнс (род. 27 февраля 1961), второй сын предыдущего[26]
- Наследник наследника: Гай Файнс (род. 8 марта 1997), старший сын предыдущего[27].
- Наследник титула: достопочтенный Мартин Гай Файнс (род. 27 февраля 1961), второй сын предыдущего[26]
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Сэй и Сил"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p33616.htm#i336159 James Fiennes, 1st Lord Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33618.htm#i336177 William Fiennes, 2nd Lord Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33618.htm#i336179 Henry Fiennes] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33619.htm#i336182 Richard Fiennes] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33619.htm#i336184 Edward Fiennes] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33619.htm#i336186 Sir Richard Fiennes] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p13548.htm#i135476 Richard Fiennes, 1st Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p17212.htm#i172115 William Fiennes, 1st Viscount Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33620.htm#i336195 James Fiennes, 2nd Viscount Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33623.htm#i336221 William Fiennes, 3rd Viscount Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33623.htm#i336223 Nathaniel Fiennes, 4th Viscount Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33624.htm#i336232 Lawrence Fiennes, 5th Viscount Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p25243.htm#i252429 Richard Fiennes, 6th Viscount of Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33621.htm#i336202 Cecil Twisleton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33621.htm#i336204 Colonel Fiennes Twisleton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33621.htm#i336206 John Twisleton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p12900.htm#i128994 Maj.-Gen. Thomas Twisleton, 7th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33626.htm#i336251 Gregory William Eardley-Twisleton-Fiennes, 8th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33626.htm#i336253 William Thomas Eardley-Twisleton-Fiennes, 9th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3373.htm#i33726 Reverend Frederick Benjamin Twisleton-Wykeham-Fiennes, 10th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3509.htm#i35083 John Twisleton-Wykeham-Fiennes, 11th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33652.htm#i336519 Geoffrey Cecil Twisleton-Wykeham-Fiennes, 12th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33655.htm#i336542 Major Geoffrey Rupert Cecil Twisleton-Wykeham-Fiennes, 13th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33655.htm#i336543 Ivo Murray Twisleton-Wykeham-Fiennes, 14th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33656.htm#i336554 Nathaniel Thomas Allen Fiennes Fiennes, 15th Baron Saye and Sele] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33611.htm#i336107 Hon. Martin Guy Fiennes] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p33611.htm#i336110 Guy Fiennes] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/saye1446.htm Saye and Sele, Baron (E, 1446/7 — 1781)]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/saye1603.htm Saye and Sele, Baron (E, 1603)]
Отрывок, характеризующий Барон Сэй и Сил
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
