Барон Уолпол
Барон Уолпол из Уолпола | |
Герб баронов Уолпол | |
Период |
1723 год - настоящее время |
---|---|
Титул: |
Барон Уолпол из Уолпола, барон Уолпол из Уолтертона |
Родоначальник: | |
Родина | |
Подданство | |
Имения |
Маннингтон Холл в графстве Норфолк |
Барон Уолпол из Уолпола в графстве Норфолк — наследственный титул в системе Пэрства Великобритании.
Содержание
История
С 1797 года держатели титула также носят титул барона Уолпола из Уолтертона. Прежние владельцы также носили титул барона Уолпола из Хогтона в графстве Норфолк, виконта Уолпола и графа Орфорда (вторая креация 1742—1797, третья креация 1806—1931 годы. Джордж Уолпол, 3-й граф Орфорд и 2-й барон Уолпол (1730—1791), также носил титул барона Клинтона с 1781 по 1791 год.
Титул барона Уолпола из Уолпола в графстве Норфолк (Пэрство Великобритании) был создан 1 июня 1723 года для Роберта Уолпола (1676—1745), де-факто первого премьер-министра Великобритания (1721—1742). Он заседал в Палате общин от Касл Ризинга (1701—1702) и Кингс Линна (1702—1712, 1713—1742), занимал должности военного министра (1708—1710), казначея флота (1710—1711), казначея вооруженных сил (1714—1715, 1720—1721), канцлера казначейства (1715—1717, 1721—1742), первого лорда казначейства (1715—1717, 1721—1742) и лидера Палаты общин (1721—1742). После выхода на пенсию Сэра Роберта Уолпола из Палаты общин 6 февраля 1742 года для него были созданы титулы барона Уолпола из Хогтона, виконта Уолпола и графа Орфорда.
В 1745 году после смерти 1-го лорда Уолпола ему наследовал его старший сын, Роберт Уолпол, 2-й граф Орфорд и 2-й граф Уолпол (1701—1751). Он занимал должности аудитора казначейства (1739—1751) и лорда-лейтенанта Девона (1733—1751). В 1724 году Роберт Уолпол женился на Маргарет Ролле (1709—1781), дочери Сэмюэла Ролле (1646—1719), сына Роберта Ролле (ум. 1663) и Арабеллы Клинтон, дочери 4-го графа Линкольна. В 1760 году Маргарет Ролле получила титул 15-й баронессы Клинтон. Преемником 2-го графа Орфорда стал его старший сын, Джордж Уолпол, 3-й граф Орфорд (1730—1791), который был лордом-лейтенантом Норфолка (1757—1791). В 1781 году после смерти своей матери он также унаследовал титул 16-го барона Клинтона. После смерти бездетного 3-го лорда Орфорда баронтство Клинтон оказалось в состоянии ожидания, а другие титулы унаследовал его дядя, Хорас Уолпол, 4-й граф Орфорд (1717—1797), английский политик и писатель, основатель жанра готического романа. Он заседал в Палате общин от Каллингтона (1741—1754), Касл Ризинга (1754—1757) и Кингс Линна (1757—1768). После смерти бездетного Хораса Уолпола в 1797 году титулы графа Орфорда и барона Уолпола из Хогтона угасли, а титул барона Уолпола из Уолпола унаследовал его кузен, Горацион Уолпол, 2-й барон Уолпол (1723—1809).
Титул барона Уолпола из Уолтертона в Пэрстве Великобритании был создан 4 июня 1756 года для политика и дипломата Горацио Уолпола (1678—1757). Он был младшим братом премьер-министра Роберта Уолпола, 1-го графа Орфорда. Горацио Уолпол заседал в Палате общин от Лостуитиела (1710), Касл Ризинга (1710—1713), Бер Олстона (1715—1717), Восточного Лоо (1718—1722), Грейт Ярмута (1722—1734) и Нориджа (1734—1756), занимал должности младшего секретаря казначейства (1715—1717, 1721—1730), главного секретаря Ирландии (1720—1721), придворного казначея (1730—1741), кассира казначейства (1741—1757), посла Великобритании во Франции (1724—1730) и Нидерландах (1734—1739). Ему наследовал его старший сын, Горацио Уолпол, 2-й барон Уолпол (1723—1809). Ранее он представлял в Палате общин Кингс Линн (1747—1757). В 1806 году для него был создан титул графа Орфорда. Его преемником стал его старший сын, Горацио Уолпол, 2-й граф Орфорд (1752—1822), который ранее заседал в парламенте от Уигана (1780—1784) и Кингс Линна (1784—1800, 1801—1809). Старший сын и преемник последнего, Горацио Уолпол, 3-й граф Орфорд (1783—1858), представлял Кингс Линн в парламенте (1809—1822). Ему наследовал его старший сын и тёзка, Горацио Уолпол, 4-й граф Орфорд (1813—1894), депутат Палаты общин от Восточного Норфолка (1835—1837). В 1931 году после смерти его племянника, Роберта Хораса Уолпола, 5-го графа Орфорда (1854—1931), титул графа Орфорда прервался.
Титулы барона Уолпола из Уолпола и барона Уолпола из Уолтертона унаследовал дальний родственник покойного, Роберт Генри Монтгомери Уолпол, 9-й барон Уолпол, 7-й барон Уолпол (1913—1989). Он был потомком достопочтенного Томаса Уолпола, второго сына 1-го барона Уолпола из Уолтертона. По состоянию на 2013 год носителем титула был сын последнего, Роберт Горацио Уолпол, 10-й барон Уолпол, 8-й барон Уолпол (род. 1938). Он является одним из девяноста избранных наследственных пэров, которые остались в Палате лордов после принятия Акта Палаты лордов 1999 года, где занимает место на скамейке независимых депутатов.
Графы Орфорд (1742) и бароны Уолпол (1723)
- 1723—1745: Роберт Уолпол, 1-й граф Орфорд (26 августа 1676 — 18 марта 1745), третий сын полковника Роберта Уолпола (1650—1700), с 1742 года — граф Орфорд[1]
- 1745—1751: Роберт Уолпол, 2-й граф Орфорд, 1-й барон Уолпол (1701 — 31 марта 1751), старший сын предыдущего[2]
- 1751—1791: Джордж Уолпол, 3-й граф Орфорд, 2-й барон Уолпол (2 апреля 1730 — 5 декабря 1791), единственный сын предыдущего[3]
- 1791—1797: Хорас Уолпол, 4-й граф Орфорд, 3-й барон Уолпол (5 октября 1717 — 2 марта 1797), младший сын 1-го графа Орфорда, дядя предыдущего[4].
Бароны Уолпол из Уолтертона (1756)
- 1756—1757: Горацио Уолпол, 1-й барон Уолпол (8 декабря 1678 — 5 февраля 1757), пятый сын полковника Роберта Уолпола (1650—1700)[5]
- 1757—1809: Горацио Уолпол, 2-й барон Уолпол (12 июня 1723 — 24 февраля 1809), старший сын предыдущего, барон Уолпол из Улпола с 1797 года, графа Орфорд с 1806 года[6].
Графы Орфорд (1806)
- 1806—1809: Горацио Уолпол, 1-й граф Орфорд, 4-й барон Уолпол, 2-й барон Уолпол (12 июня 1723 — 24 февраля 1809), старший сын Горацио Уолпола, 1-го барона из Уолтертона (1678—1757)[6]
- 1809—1822: Горацио Уолпол, 2-й граф Орфорд, 5-й барон Уолпол, 3-й барон Уолпол (24 июня 1752 — 15 июня 1822), старший сын предыдущего[7]
- 1822—1858: Горацио Уолпол, 3-й граф Орфорд, 6-й барон Уолпол, 4-й барон Уолпол (14 июня 1783 — 29 декабря 1858), старший сын предыдущего[8]
- 1858—1894: Горацио Уильям Уолпол, 4-й граф Орфорд, 7-й барон Уолпол, 5-й барон Уолпол (18 апреля 1813 — 7 декабря 1894), старший сын предыдущего[9]
- 1894—1931: Роберт Уолпол, 5-й граф Орфорд, 8-й барон Уолпол, 6-й барон Уолпол (10 июля 1854 — 27 сентября 1931), старший сын коммандера достопочтенного Фредерика Уолпола (1822—1876), младшего сына Горацио Уолпола, 3-го графа Орфорда[10].
Барон Уолпол (1723) и барон Уолпол (1756), продолжение
- 1931—1989: Роберт Генри Монтгомери Уолпол, 9-й барон Уолпол, 7-й барон Уолпол (25 апреля 1913—1989), единственный сын Горацио Спенсера Уолпола (1881—1918), внук Генри Спенсера Уолпола (1837—1913), правнук преподобного Томаса Уолпола (1805—1881), правнука Горацио Уолпола, 1-го барона Уолпола из Уолтертона[11]
- 1989 — настоящее время: Роберт Горацио Уолпол, 10-й барон Уолпол, 8-й барон Уолпол (род. 8 декабря 1938), старший сын предыдущего[12]
- Наследник титула: достопочтенный Джонатан Роберт Хью Уолпол (род. 16 ноября 1967), старший сын предыдущего[13].
См. также
- Граф Орфорд
- Спенсер Горацио Уолпол
- Спенсер Уолпол
- Маннингтон Холл, резиденция баронов Уолпол
Напишите отзыв о статье "Барон Уолпол"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p2887.htm#i28862 Robert Walpole, 1st Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3011.htm#i30108 Robert Walpole, 2nd Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p881.htm#i8810 George Walpole, 3rd Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3832.htm#i38319 Horatio Walpole, 4th Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3827.htm#i38270 Horatio Walpole, 1st Baron Walpole of Wolterton] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p3644.htm#i36433 Horatio Walpole, 1st Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3827.htm#i38266 Horatio Walpole, 2nd Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p1445.htm#i14443 Horatio Walpole, 3rd Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3833.htm#i38327 Horatio William Walpole, 4th Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p1842.htm#i18411 Robert Horace Walpole, 5th Earl of Orford] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p37284.htm#i372837 Robert Henry Montgomerie Walpole, 9th Baron Walpole of Walpole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p60431.htm#i604302 Robert Horatio Walpole, 10th Baron Walpole of Walpole] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p60431.htm#i604305 Jonathan Robert Hugh Walpole] (англ.). thePeerage.com.
Ссылки
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). — N. Y.: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com Leigh Rayment’s Peerage Page]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/walpole1723.htm Walpole, Baron (GB, 1723)]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/walpole1756.htm Walpole, Baron (GB, 1756)]
Отрывок, характеризующий Барон Уолпол
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.